Бриттон плеснул Саре виски:

— У меня такое чувство, что вы пришли неспроста, миссис Чангретта.

Сара протянула руку в сумочку и вытащила из неё кошелек.

— Вы правильно почувствовали. Хорошо соображаете.

Дойл наблюдал за вдовой Чангретты, которая протянула ему крупную купюру. Одежда на ней была дорогая, но туфли малость поношенные. И держалась она почти стойко, если бы не дрожащий голосок.

— Расскажите мне, что здесь случилось, и деньги ваши.

Бриттон посмотрел на купюру и продолжил протирать бокалы. Сара постучала по ней обручальным кольцом с правой руки, привлекая внимание мужчины. Добавив ещё, Сара, видя, как Дойл бросился выполнять её просьбу, вздохнула с облегчением. Всё может пройти гораздо легче, чем она рассчитывала.

Когда они сели за столик, Сара заговорила первой:

— Его предали свои же, не так ли?

— Вы попали в самую точку. Все его итальянские опричники были на той стороне, которая больше заплатила. А ирландцы — они даже не явились на встречу.

Сара пожала плечами и зашевелила губами, пытаясь подобрать слова.

— Что ж, больше мне нечего сказать, так что, считайте, миссис Чангретта, что ваш визит напрасен.

— Очень жаль. Значит, придётся мне наведаться к одному человеку, и я уверена, ему будет очень интересно узнать некоторые факты из жизни вашего паба. Кроме того, существует такая вещь как пресса. Они хорошо платят за дешёвые скандалы, которые регулярно происходит в этом заведении.

Бриттон посмотрела Саре прямо в глаза.

— А что вы можете рассказать им?

Он чувствовал, как в душу ядовитой змеёй заползает тревога, стараясь держать себя в руках, на секунду прикрывая глаза, когда Сара воинственно улыбнулась.

— Это был несчастный случай, миссис Чангретта! — сдулся Бриттон. Он слишком дорожил своим пабом и его грязной репутацией, рождающей спрос. — Роковое стечение обстоятельств! Лука Чангретта надумал совершить невозможное — уничтожить Козырьков! Здесь началась заварушка. В ходе перепалки его возмутили слова о том, что близнецы не являются его кровными детьми. Все в Лондоне знают, что ваши дети рождены от Альфреда Соломонса! И Лука об этом узнал, так сказать, из первых уст.

Бриттон заметил на лице Сары тень беспокойства.

— Что значит из первых уст? — она потемнела от гнева и приподнялась со стула.

Бриттон Дойл прикрыл глаза и, вздохнув, стал повествовать.

Эдит вертелась на коленях Алфи. Её брат, Бриттон, не прекращал сверлить её злым взглядом, разгоняя присутствующих. Он поставил им бутылку спиртного, и Алфи наливал ей в огромных количествах, позволяя себе касаться её дешёвого пьяного тела. Она была почти готова раздеться и пойти на «это», пока Алфи продолжал уговаривать её, презрительно поглядывая на её брата. Что он предпримет против него? Если бы Бриттон не крутился вокруг, Эдит знала, что искушение было для неё слишком велико.

Это была та жизнь, о которой она мечтала, — быть с кем-то вроде Алфи, где каждый день был праздником, а каждая ночь была просто обходом ночных заведений. Ни работы, ни какой жизненной цели, только бесконечное удовольствие. Эдит знала, что может встать на ноги вместе с Алфи Соломонсом, если правильно разложит свои карты. Она не была глупой, она слышала, что он много лет любит одну-единственную женщину, которая уехала в Италию, потому пользуется добротой других девушек. Но это было неважно, потому что всё, чего она хотела — это быть его любовницей. Алфи был слишком стар для неё, родом из прошлого века, чтобы думать о серьёзных отношениях или женитьбе.

Алфи, который потчевал её своими рассказами, наконец, был прерван рёвом нескольких моторов.

— Ну-ну, чёртовы макаронники. — проворчал он, — Давай, иди пока целая. — Алфи выразительно глянул на Эдит, спихивая её с колена, намекая на её девичье состояние, — Большой человек сказал своё слово, и все должны делать то, что я говорю, не так ли?

Эдит нехотя выползла из-за стола, заметив, как Алфи перевернул лежащую перед ним газету и уткнулся в результаты скачек, даже не проводив её взглядом. Она была шокирована тем, как бесчувственно он обошёлся с ней. Несколькими мгновениями ранее она подумывала о том, чтобы сделать для Алфи всё, о чем он просил её, а теперь он даже не смотрел на неё, увлечённый скачками.

Когда Лука и его люди оказались в заведении, Эдит окинула его спешащим прочь взглядом и внезапно поняла, что Алфи рядом с ним выглядел как бедный родственник, и она догадалась, что Алфи почувствовал то же самое, что и она. Рядом с Лукой Алфи выглядел тем, кем он и был на самом деле: достаточно возрастным, с морщинками и чуть засаленными волосами. У него был хитрый взгляд мошенника с ехидным блеском. Когда она выскочила на улицу, без препятствий проскочив через толпу, к осознанию её пришло, что Алфи Соломонс, в конце концов, не такой уж и большой подарок. Ему было куда стремиться.

Стоя за стойкой, Бриттон внимательно следил за перепалкой, инициатором которой стал Алфи Соломонс, бросив вызов Луке Чангретте. Мужчины спорили из-за одной женщины и делили детей. Бриттон посмотрел на стоящего рядом с ним цыгана и на то, с каким интересом он глотал факты из чужой биографии. Алфи кидал козыри в свою пользу, а Лука хватал их и было видно, что его терпение было на пределе. Наконец, схватив со стойки бутылку виски, Лука швырнул её в Алфи и тот увернулся.

Цыган, следя за творящимся, снова наполнил свой стакан виски и ещё раз отхлебнул.

Алфи почти наслаждался тем, что смог вывести Чангретту из равновесия. Лука знал, что он побеждён, и всё же это просто не укладывалось у него в голове. Он схватил Алфи за пиджак с бешеной силой и толкнул его спиной к стене. Алфи ухмылялся, и Лука почувствовал, как воздух покинул его желудок от гнева.

— Утешай себя старой, как мир, присказкой, что отец не тот кто дал семя, а тот, кто воспитал…чужих бастардов.

Алфи пробил искренний смех. Он действительно подумал, что это смешно. Лука уставился на человека, которого ненавидел все эти годы, и внезапно понял, что это был настоящий Алфи Соломонс, что он всегда был таким. И он произвёл на свет двоих детей, которые были не такими, как он: эгоистичными или жестокими, потому что они росли подальше от его общества.

Лука вдруг пришел в восторг от мысли, что стал заклятым врагом еврея. Он буквально просиял от того, что смог разрушить жизнь этого жида и насладиться тем, что отнял у него женщину и детей, которых он не заслуживал. Чем сильнее Лука сдавливал шею, тем сильнее он компенсировал своё горе от осознания, что близнецы были не его детьми.

Алфи шипел, разжимая пальцы итальянца, удерживая ухмылку:

— Papa’, non hai notato, Papa’, che non mangiamo carne di maiale perche ‘non e’ kosher. (Папа, ты не заметил, папа, что мы не едим свинину, потому что она не кошерная.)

Алфи ловко подражал голосу Эдриена и Дариена.

— Это всё, на что ты способен? — театрально поразился Лука. — Продать мне любимую женщину за несколько жалких тысяч, а потом требовать её назад путём шантажа?

— Ты снова всё правильно понял. — хрипел Соломонс. — Как ты думаешь, почему Сара, наша принцесса, так любит этих детей, м? Ты же не надеялся, что это было из-за того, кто их отец, да? Ты так уверен, что она обожала бы детей от тупого макаронника, который только и делал, что насильничал с ней? Всё то время, пока ты думал, что обыгрываешь меня в бизнесе, я трахал твою будущую жёнушку, приятель, днями и ночами, чёртовыми годами! Даже в тот день, когда ты явился ко мне, я поимел Сару трижды: перед завтраком, перед ужином и перед тем, как подать её тебе!

Алфи снова засмеялся, удерживая руку Луки до побеления. Тот сжал кисть сильнее, перекрывая воздух, заставляя Алфи покраснеть, и тот перестал смеяться, потому что понял, что держит итальянца в узде, и сказал серьёзно и скромно, но с той злой улыбкой, которую он оттачивал годами:

— Спроси её, дружок, спроси её о нашем последнем маленьком свидании. Это было в тот вечер, когда ты зализывал свою рану возле яиц, а я лизал твою милую невесту.