—Родила? — сходу спросил восьмилетний Олли, заметив мистера Вудфорта.

— Мальчик? — подхватил его тринадцатилетний Дэниел. И ещё несколько мальчишек с любопытством вились вокруг доктора.

— Ещё нет! — бросил он строго. — Какие нетерпеливые ягнята!

Джеффри повернулся к Алфи, самому старшему из мальчиков и менее заинтересованному, который сидел возле старенького камина, закинув ноги на обивку. В свои пятнадцать лет он был достаточно рослым юношей, крутящим в пальцах металлическую зажигалку, которую стянул у уснувшего на улице и пьянющего в дым проходимца.

— Сходи за повитухой, мальчик.

Алфи встал с места и пристально посмотрел на доктора, в привычной ему манере, выработанной с детства выдал: — А вы на что, да? — тихо и очень серьёзно спросил он.

Джеффри поднял взор на потолок, взмолился и возвёл руки. Переведя взор на Алфи, доктор сорвался: — Ты, говорливый паршивец, слетай за повитухой!

Юноша, однако, не сдвинулся с места: — Зачем же вы тогда нужны? — отчеканил он каждое слово с неким вызовом. — Мы за что вам двадцатку платить тогда, м?

— Случай серьёзный… — прошипел Джеффри. — Мне некогда с тобой трепаться! Если эта девка помрёт, — указал он пальцем в сторону лестницы, ведущую в покои. — То эта кровь будет на твоих руках, помяни моё слово!

Алфи неторопливо отошёл от доктора, всё ещё сверля его злым взглядом, натягивая вязаную кофту. Нет, Алфи не мог позволить Исе умереть. Она слишком сильно ему нравилась.

Ещё этим утром Алфи и Иса сидели на своей любимой лавочке. Как только потеплело, они начали устраивать небольшие пикники. Сегодня Алфи принес бутерброды с маслом и фляжку воды. Они ели и, смеясь, частенько переглядывались.

— Как ты себя чувствуешь, Иса? — поинтересовался Алфи.

Девушка пожала плечами:

— Паршиво, если честно. Быстрее бы родить этого шалуна, а то все ребра изнутри пересчитал! У меня даже стенка зуба выпала! — Иса отвела губу и показала скол Алфи. — А мои волосы? — она взмахнула густой копной волос, которая ранее была действительно намного гуще. — А живот? Ты посмотри, его точно тигры исполосовали! — воскликнула она, вздёргивая платье, оголяя живот и Алфи, мельком окинув его, с отвращением обвёл стрии и одернул ткань.

— Нельзя! Это плохо по вере, однако! — возмутился он, уводя глаза и чувствуя лёгкий жар, предательски пришедший к лицу.

— Плевать мне на эту веру! Где был Яхве в ту ночь, когда я согрешила, скажи мне? — хихикнула девушка.

— Если бы ты согласилась пойти на свидание со мной, а не с Оттавио в тот злополучный вечер, наше приключение в канале закончилось бы более благополучно. — Алфи, довольный собой, победно ухмыльнулся, получив легкий шлепок по плечу от Исы, и звонко рассмеялся, — Я лишь хочу сказать, что рефлексы не покидают меня, когда нужно срочно остановиться и извлечь причинное место, прежде чем оно приведет к последствиям. А теперь расскажи лучше, что сказал доктор? — парировал он, откусывая жадный кусок хлеба, пачкая губы маслом.

Иса вздохнула и начала выкладывать ему всё, что Алфи хотел знать. Она не стеснялась подробностей, потому что знала Соломонса с детства. Они росли вместе в одном доме, который был разделён на две половины. Они частенько сталкивались даже по ночам. А их матери были закадычными подругами. Развалившись на скамейке, Алфи слушал, ел свой бутерброд и мало-помалу втягивался в женскую физиологию. У него уже были девчонки по выходным в старом пабе и он знал, каким «трудом» добываются дети. Ему не нужны были уроки естествознания в школе, потому что он, как и другие мальчики, отлично представлял куда и что. Алфи смотрел на её губы, маленькие и розовые, и понимал что злой рок для женщин не испанка или чума из Среднего Века, а всего-навсего беременность.

Алфи смеялся и чувствовал, что между ними возникла какая-то близость. Это была дружба с отголосками лёгких юношеских чувств и только. Иса расхохоталась над очередной шуточкой Соломонса и в поясницу её вступила тупая боль, заставившая девушку слегка поерзать на месте. Плод уже опустился и ей казалось, что вот-вот выпадет. Она глубоко вздохнула и тут же боль вновь пронзила её тело.

— А где ваши матери? — спросил доктор у сорванцов.

Мальчики переглянулись.

— На смене, где же им ещё быть? По крайней мере моя, а вот твоя мамаша, Олли… Она снова трахается? — это слово прозвучало хрипло, грубо и рычаще из уст мальчика, вея несообразительностью в силу возраста.

— Ты покойник! — завопил Олли и рванул на кузена, его кипа слетела от скорости, с которой он ринулся в бой. Тут же завязалась драка. Другие два мальчика-близнеца, страдающие глухотой, а один из них ещё и слепотой от рождения, стали драться между собой просто так, пародируя старших. Сифилис был жёсток и всегда наказывал невежественных людей пороками, которые проявлялись у их детей.

Джеффри закатил глаза и, вымыв руки над ведром, схватил со стола нарезанный хлебный пудинг, который, на удивление, был почти не тронут. В любых других семьях детвора смела бы всё без капли выдержки, но не здесь. Набив рот, доктор побрёл наверх. Это была его обычная работа.

— Милые детишки, — заметил Вудфорт с сарказмом, закрывая дверь, таким образом уменьшая слышимость криков. — Соломонс-младший — копия отца!

— Ох, я найду на него управу! Дури в голове… — проворчала Тава, подумав о сыне.

Иса открыла глаза, превозмогая очередной приступ боли, перебив женщину.

— Потерпи, девочка! — доктор попытался прощупать сердцебиение ребенка, как шаги на лестнице отвлекли его. Тельма Браун влетела в комнату, а за ней и детвора, любопытствующими взорами осматривая девушку, стонущую от боли.

— Ого! — воскликнул Дэниел со смехом, бросая диковатый взор на обнажённые бедра Исы, теша других мальчиков. Тава взорвалась, указав прочь.

— А ну пошли вон или я вас поколочу, негодяи! Не смей выражаться в моём доме, Дэниел!

— Миссис Соломонс, моя услуга стоит пять шиллингов, подумайте, по карману ли вам это? — перебила хозяйку повитуха, прежде чем опустить свою сумку на стул.

— Даже если нет, что ей теперь, помирать?! Я сдеру три шкуры с Оттавио, когда он соизволит явиться сюда!

Джеффри вмешался в эту сцену:

— Мне нужен кипяток для инструментов. И поживее, миссис Браун, я устал и голоден!

Тельма кивнула.

— Да, сейчас-сейчас.

К утру Иса почти зачахла. У неё начался жар. Плод не шевелился и доктор знал, что ему придётся сделать кровавое дело.

«Проклятый Оттавио Сабини!» — поносил его доктор.

Мальчишки лежали внизу и переговаривались, потому что помощь была не нужна, но им не спалось из-за общей нервозности, витавшая в воздухе дома. Алфи дремал, запустив руки за голову. Дэниел смотрел на кузена и копировал его поведение. В отличие от старшего двоюродного брата, Дэниел выглядел всё ещё ребенком. А вот Алфи — вытянувшийся и раздавшийся в плечах за последние пару месяцев — действительно смотрелся взросло. А его хриплый бас, который слушали и слышали все, делал его ещё более повзрослевшим.

— Расскажи, Алфи, как это?

Алфи поочередно открыл сначала один, потом второй и посмотрел на брата как на дурачка, стоило тому вновь заговорить об «этом». Маленькие близнецы крепко спали в обнимку с Олли. Такая теснота была символом греха: уж слишком рано дети узнавали, откуда они берутся… Это еще ничего, ерунда! Есть жилища и похуже, где на одной кровати спала вся семья — и родители, и дети. Всей гурьбой!

— Что именно? — с невинным видом спросил Алфи, подавляя ухмылку, чувствуя взор братца, бегущий по его телу.

— Кончай прикидываться! То самое, а? — нетерпеливо допрашивал его Дэниел.

Соломонс потёр грудь, раздумывая, и, наконец, нарушая тишину, ставшую утомительной для кузена и Алфи это знал, нарочно выдерживая паузу.

— Это было вчера, да, — вздохнул он, раздувая ноздри. — Я же тебе говорил, что мне понравилось и всё такое. Она была сверху, сидела на мне, — Алфи уверенно запустил руки за голову, расправляя мышцы, демонстрируя силу. — Думаешь, почему я сегодня такой расслабленный? — спросил Алфи с наглым прищуром, продолжая лежать и прикрывать глаза, — Ну, я утолил твоё любопытство?