Кусая губы, Сара принимала Алфи. Прежнего. Того самого Алфи Соломонса, который не изменился с годами, но она ещё не знала об этом, наслаждаясь им, потому что телесная память всегда хранила больше, чем зрительная. Телесная не помнила зла, предательства и лжи, в отличие от зрительной, что видела его лицо, читала с губ его грубые слова и отрешение.
Алфи стал набирать темп. Сару подкидывало, с губ её посыпались стоны, стало легко и хорошо. Услышав её лепет, он принялся срываться на скорый ритм, управляя Сарой как марионеткой. А она тлела в его руках, пока её бедра дрожали, тело слабело, перед глазами взрывались тысячи фейерверков, а в ушах гудел прибой. Сара выгнулась дугой, неосознанно сжав плоть Соломонса. Лицо Алфи было растерянным, он с приоткрытым ртом заловил её воздух, сжимая её кожу, притягивая к себе сильнее, но не уводя переполненный эмоциями взгляд. Алфи готовился к разрядке. Разум его туманился, и последнее, что он помнил — возвышающуюся над ним Сару с плотно сомкнутыми веками.
Когда всё закончилось, они рухнули на кровать: влажные и усталые, насытившиеся друг другом, утолившие зверский многолетний голод. Алфи посмотрел Саре в лицо. В её выразительных голубых глазах виднелись светящиеся золотые крапинки. Чернота длинных густых ресниц резко контрастировала с цветом волос. Сейчас, без всякой косметики, с нежными волосами, разметавшимися по подушке, Сара была необыкновенно хороша. Она выглядела совсем как та девочка, в которую Алфи когда-то влюбился. Только несколько мелких морщинок вокруг глаз выдавали её возраст и то, что ей пришлось перенести в жизни немало горя, причиной которых стал он сам. Наклонив голову, Алфи виновато-нежно поцеловал её живот.
— Я люблю тебя, Сара. — его голос звучал хрипло от страсти.
Сара вспомнила их первый раз, взглянув на Алфи, что любовался ею, целуя её бренное тело. В семнадцать лет она осознала, что такое секс на самом деле. Что это не только для продолжения рода, не только для быстрого снятия напряжения, но и для слияния двух людей. При каждом глубоком толчке, с которым Алфи проникал в неё, она выгибала спину, чтобы встретить его с тем же пылом и волнением, с каким он рвался к ней.
Они молча лежали рядом в течение часа, погружённые в собственные мысли. Оба хотели рассказать друг другу о своих истинных чувствах и оба не могли найти для этого нужных слов. Наконец, когда Сара задремала, Алфи пошевелился. Реакции не последовало и он, выскользнув из постели, надел низ. Прежде чем покинуть спальню, он взглянул на Сару, которая, к его огорчению, не заметила ухода.
Сара открыла глаза через некоторое время. Больше всего ей хотелось, чтобы Алфи был рядом, но ощупав другую половину постели, она убедилась в обратном. Встав и накинув кружевной пеньюар, Сара вышла из комнаты и услышала в конце коридора приглушённые удары о нечто твёрдое. Отправившись на звук, в проёме Сара увидела Алфи, что уверенно наносил удары по боксёрской груше, обмотанными белыми бинтами кулаками. Алфи тут же заметил её и окинул лукавым взглядом.
— Ты так прелестно смотришься в этой накидке, милая моя! — Алфи придирчиво осмотрел её наряд, — Хотя…без ничего тебе шло гораздо лучше.
Алфи подошел к ней и нежно провел по её лицу рукой, убрав непослушную прядь волос с лица. Коснулся осторожно губами её губ, так ласково, будто Сара для него самое дорогое существо на свете. От ощущения нежности она прикрыла глаза, расслабив губы, отвечая на его поцелуй и позволяя скользкому языку проникнуть ей в рот. Касаясь её языка своим, Алфи играл, дразнил и аккуратно прикусывал со сбитым дыханием от усердных ударов. Сара мягко оттолкнула Алфи, коснувшись его влажной груди:
— Да ты и сам неплохо выглядишь. Хотя…без этих странных шорт было бы лучше…
Алфи важно хохотнул, прижимая Сару к порогу, заставляя её позвонками прочувствовать ребристость косяка. Его обмотанные руки, разогретые до предела, молниеносно проникли под ткань её пеньюара и зашарили в своё удовольствие. Он смело подхватил Сару за бедра и максимально вжал в стену. Удерживая на себе, создавая прочный каркас, Алфи бережно потянул вверх её ночное одеяние, под которым не было абсолютно ничего, кроме всепоглощающей красоты молодого женского тела. Его руки ласково заплавали по её фигуре, которая выгибалась навстречу каждому прикосновению.
— О Боже, как сладко! — не сдержалась Сара, обхватывая сверху его широкую кисть, обводя знакомые пальцы и позволяя им то, чего они хотели. А хотели они немного, лишь ласкать своей субтильностью её маленькие соски, что быстро твердели и увеличились, бесстыдно выделяясь на фоне бледной груди, что так и просила ласк.
Алфи громко прерывисто выдохнул, сдирая бинты зубами с шипящих чувствительностью ладоней, молящих коснуться желанной женской плоти.
— Радость моя, — его припухлые губы заплясали забавный танец на её губах и, оторвавшись, заскользили по шее, слегка покусывая её, а свободные от оков руки гладили каждый изгиб её тела. Но этого стало чрезвычайно мало, и Алфи живо добрался до её груди и жадно припал к соскам, кусая их так, что Саре стало больно, но эта боль была приятной.
Ругнувшись, Алфи торопливо приспустил так неудачно подобранные для продолжения шорты, стягивая до колен, а ниже — сминая ногами. Приподняв утомлённую Сару за ягодицы, Алфи прижался к её лону, что истекало и изнывало от желания почувствовать еврейского мужчину целиком в себе. Но Альфред любил играть не по правилам, водя своим органом по женской параллели, стаскивая с губ Сары требовательные стоны. Она вся тряслась от желания, подгибая ноги, царапая его плечи, дав понять, что больше не желает терпеть. Это послужило для Алфи сигналом. Обхватив руками её ягодицы, он вошёл в Сару одним остервенелым рывком, и она вскрикнула от наслаждения. Прикусив губу, извиваясь от удовольствия, Сара двинулась Алфи навстречу, сходя с ума от сладострастия и накатывающего удовольствия.
— Хочу ещё… — прошептал он, носом утыкаясь в её ложбинку ключицы, не прекращая вбиваться, чувствуя, как Сару потряхивает от оргазма, испуская хриплый бас, вещающем о настигшем его наслаждении.
Когда дрожь в теле сменила вялая расслабленность и Сара ступила на пол, то звонко усмехнулась, заглядывая в его вожделенные глаза и ухмыляющееся, довольное собой лицо:
— А вы неугомонны, мистер Соломонс. Как и пять лет назад!
Алфи хмыкнул, чуть злее, чем обычно, налаживая зрительный контакт, найдя опору в стене на вытянутых руках.
— Я о ребёнке, чудо.
Сара вскинула брови и лицо её вытянулось. Настроение улетучилось мгновенно.
Алфи обаятельно прищурился, но это было заранее проигрышным вариантом:
— Почему бы нам не завести его, так?
Сара приняла из рук Алфи пеньюар и быстро оделась, ничего не ответив. Соломонс же, натянув шорты, с новыми силами обматывал кулаки бинтами. Он ещё не сбросил то напряжение, ту боль и скорбь, что скопились в его сердце. Алфи не умел плакать и очень жалел об этом, выплёскивая печаль через удары по груше.
— Эти близнецы…они так похожи на тебя, дорогая. Причём не только внешне, но и характером. Ты была такой же наивной, когда я увидел тебя в первый раз после Франции. — проговорил Алфи, обматывая кисти, поглядывая на Сару, что так и стояла у стены, скрестив ноги.
— Когда после четырёх долгих лет разлуки ты сказал мне «привет»? А я тёмными ночами представляла, что как только ты сойдёшь с поезда мы уединимся и я потребую от тебя заняться со мной любовью, где придётся.
Алфи рассмеялся.
— Тебе было четырнадцать, да, ты училась в частной школе для девочек и находилась под мучительным воздействием женских гормонов — это было-таки объяснимо. — Алфи покрутил плечами с ухмылкой на устах, разминаясь, готовясь к удару, — В общем, они милые, наши мальчики, детка.
Тяжёлый стук и звон цепи, на которой висел снаряд, прошёлся по комнате с последовавшим за ним шумным выдохом.
— Я знаю. — сухо заметила Сара, — Мне стоит такого труда воспитывать их такими «милыми»! Порой, сильно устав, я чувствую, что готова убежать от них и своих обязанностей, но на самом деле не представляю и часа без малышей.
