Иса взбесилась и крепко схватила Сару за волосы и притянула к себе. Дети закричали.

— Какой к черту шанс, Сара?! Или ты дура, или ты не моя дочь! Соломонс бросил тебя беременной, и ты собираешься возвращаться к нему?! Господи Иисусе!

Сара протерла глаза от дыма и подняла их на мать: — Не понимаю, и чего ты удивляешься, мам! С того самого дня, как только Алфи стал засматриваться на меня — ты лишь ухмылялась. Ты позволяла мне гулять с ним, ты знала откуда я возвращаюсь и почему провожу часы в ванной! Ты видела, как я влюблялась в него! И именно с вашего с отцом позволения я превратилась в его игрушку! И никто из вас не хотел этого замечать!

Вся горечь минувших лет, переполнявшая Сару, выплеснулась наружу.

Иса отпустила дочь, швырнув её от себя, и Сара поддалась вперёд Она молча встала из-за стола, глядя на свою мать. Что бы ни случилось, но она пойдет сегодня к Алфи. Она ведь дала святое обещание Таве.

— Ты хочешь уйти к нему? Ты действительно хочешь уйти? Ты точно знаешь, что тебе придется жить с мужчиной, которой пренебрег тобой, и ты все равно хочешь туда пойти?! — Иса не могла в это поверить.

— А как же Лука? Я не хотела брака с ним, но ты ничего не сделала, чтобы этого не случилось! Ты смотрела и улыбалась! Я уйду к Алфи! И мне плевать на дорогую одежду, вкусную еду и шикарную спальню! У меня всё это было с Лукой, но, черт побери, в нашем союзе не хватало одной крошечной вещицы — любви!

В кухне воцарилась гробовая тишина, и Сара испугалась собственных слов. Но мать не сможет помешать ей уйти к Алфи. Она уже все решила. Ей хотелось получить то, что Алфи мог дать — месть за мужа и власть. Алфи невольно стал инструментом.

— Если она хочет, пусть идет, — проворчал Дарби.

— О да, Дарби, твое воспитание!

— Но почему я пошла замуж за Луку, хоть и не хотела этого? А теперь я хочу пойти к мужчине, которого люблю, но ты не даёшь мне? Ты можешь мне объяснить, мама?

Иса вздохнула: — Тебе этого не понять, Сара, потому что ты такая же, как и я. Ты веришь в любовь и в то, что мужчины меняются. К черту! — она тяжело опустилась на стул. — Иди, дочка, но учти, когда увидишь, что Алфи прежний — твоё сердце будет окончательно разбито.

Сара долго смотрела на мать и на притихших детей, стоящих вокруг стола.

— Оно уже разбито, благодаря вам. — ткнув пальцем в родителей и поцеловав близнецов, Сара погнала их в прихожую и велела одеться.

Сара натянула туфли и, кивнув отцу, вышла из дома с детьми. Усевшись в приехавший за ней автомобиль, Сара уставилась в окно, поглаживая сыновей. Ей было очень больно.

Чемоданы, стоящие в прихожей, были подхвачены Дарби, когда его взор столкнулся со смотрящей на него Исой.

— Ты снова продал её! — сказала она тихо. — Будь ты проклят, Оттавио. Аминь!

Оттавио швырнул чемоданы и подлетел к жене. Он звонко ударил её по лицу.

— Она хочет быть с Соломонсом — она будет с ним, как я и обещал. И точка. Не хочу больше об этом толковать.

Фрэнк ахнул, увидев, как отец ударил мать. Он раскрыл было рот, приготовившись закричать, но прежде, чем ему удалось издать хоть один звук, Дарби занес над ним руку. Фрэнк тут же закрыла рот, лязгнув зубами.

— Если я услышу сегодня твоё нытье, надаю таких тумаков, что мало не покажется. Я не шучу.

Он резко повернулся и, подхватив чемоданы дочери, отправился к выходу.

Сара обвела глазами отца, забравшегося в машину, и поняла, что она сделала свой выбор и пыталась приободриться, думая о сыновьях и их будущем, которое непременно будет счастливым благодаря ей и Алфи. Об остальном она старалась не думать.

========== 2.10. ==========

Комментарий к 2.10.

Большое спасибо padre chesare и читающим)

***

Алфи вернулся домой ближе к полуночи седьмого дня. После кладбища в день похорон матери он и другие скорбящие отправились в дом, где Тава прожила с шестнадцати лет. Там Алфи и провел семь дней поминания. В жилище соблюдался абсолютный траур: занавешенные зеркала и картины, на которых были изображены человеческие лица. Скорбящие освобождались от повседневных забот, чтобы полностью посвятить себя памяти об умершей. Все семь дней Алфи, как и другие близкие, не покидал дома.

Наконец, изнемогая от жажды, весь измотанный, несвежий, отупевший, Алфи вошёл в своё жилище. Увидев своё отражение в зеркале напротив, он машинально пригладил волосы. Под глазами у него залегли глубокие тени, и ему необходимо было принять душ. Сняв обувь и сбросив пиджак, Алфи отправился на кухню. Там он выпил целых два стакана воды и почувствовал, как к горлу подкатывает дурнота. Разбитость — вот что он ощущал после смерти матери, пробираясь в уборную. Войдя в неё и начав распахивать рубашку, Алфи заметил в раковине сваленную кучу резиновых игрушек. На крючках свисали детские полотенца. Проведя по ним рукой, Алфи улыбнулся, вспомнив о своей удаче: Сара и близнецы были дома, в его абсолютной власти.

***

Сара стояла обнажённая в спальне Алфи, ожидая его. Когда он тихо вошёл в комнату, она почувствовала легкие нотки зарождающегося желания и лёгкую дрожь волнения в теле. Она будто впервые оказалась перед ним нагой и её завораживало от собственных ощущений. Кажется, именно их она искала все эти годы в браке с Лукой. Он мог дать многое, но это всё было не то.

Алфи в отражении зеркала туалетного столика увидел её упругий живот, прекрасной формы грудь и, метнувшись к ней, схватил Сару в объятия. Ладони у Алфи были прохладные, и она ахнула.

— Ты по-прежнему выглядишь как девочка, Сара, особенно с распущенными волосами.

Она улыбнулась.

— Может быть, но я уже давно не девочка.

Алфи хмыкнул, касаясь её шеи губами, наблюдая за ними в зеркало:

— Как дети устроились? Нормально?

Поёжившись от его губ на шее, Сара согласно кивнула.

— А уснули как? Домой не просились?

Сара улыбнулась:

— Нет, что ты. Оббегав твой особняк, мальчики пришли в восторг! А уснули молниеносно, знаешь, после часа игр в огромной ванной.

Алфи выслушал её и растёкся в улыбке.

— Да, я был рад видеть полную раковину стекающих игрушек. Представляешь, как они завтра удивятся, увидев маму и папу вместе в столовой за завтраком!

— О, да!

За разговорами Алфи провёл Сару к кровати и, сев на постель, усадил её на себя, пригвоздившись к кровати.

Сара смутилась:

— Ну чего ты? Пусти.

— Ни за что. С чего это я должен тебя отпускать, милая моя? — спросил он, прижимая к себе её обнажённый стан. — Отпустил уже однажды, потом горько жалел.

Засмущавшись, Сара ощутила колючий бег мурашек.

— Да хотя бы с того, что мне холодно от твоих рук!

— Ну, я согрею тебя своим телом, дорогуша.

Он стал целовать её, водя губами по щекам, шее и ключицам. Алфи почувствовал, как Сара послушно расслабилась.

— Лет с двенадцати представляла, как буду делать это с тобой. — она сказала это так приглушённо, как будто кто-то мог услышать её речи. — Вот так, пока наши дети спят в соседней комнате…

Алфи поднял недоуменный взгляд и поцеловал Сару, оглаживая её талию и изучая каждую клеточку, каждый шрамик, каждую родинку, наизусть зная их расположение.

— Правда? — спросил он робко, приподнимая Сару, не сводя взгляд с её голубых глаз, потому что так было надо, потому что так было лучше.

Распределив её бедра вдоль своих, он плавно опустил её на себя, целуя в розовые губы. Кровать под ними издала протяжный скрип, когда плоть его оказалась внутри неё.

Почувствовав его запах и коснувшись его плеч, Сара просто позволила Алфи проникнуть в неё, прикрыв веки и тихо прошептав самой себе:

— Прости меня, Лука.

Ее тоненький голосок был таким печальным и далёким, на что Алфи зашептал ей на ушко ласковые слова. Сара запрокинула голову и он почувствовал, какая она узкая и манящая, начиная плавно и размеренно поднимать её над собой. С каждым движением его руки переливались силой мускулов, вены бежали по предплечьям и выпирали плотной сетью. Алфи бережно проникал в принимающее его целиком тепло и чувствовал себя дураком. Он отпустил её. Оттолкнул. Отправил прочь, потому что был уверен, что она не та. Что она не вернётся на эту сторону. Что не ступит больше на английские земли. Что не простит и не подпустит даже близко. Алфи помнил Сару такой — доброй, умеющей прощать, какой она и осталась по прошествии лет. Люди имеют свойство меняться, но совершенно не умеют этого делать.