Ближе к рассвету все стали покидать пристанище усопших. Сара понесла руки к плещущейся из кувшина воде, но Алфи, оказавшись рядом, перехватил одну из её влажных ладоней и сказал:

— Омой каждую руку трижды, так?

Сара сделала, как велел Алфи и потянулась за носовым платком, чтобы просушить руки, но он снова коснулся её дрожащей ладони.

— Нельзя вытирать руки, любовь моя, дабы продлить память о происшедшем.

Сара лишь растерянно кивнула, касаясь его надорванного по левой стороне воротника, говорящем в еврейском обществе о том, что Алфи сегодня схоронил родителя.

— Я хочу видеть тебя, — сказал он тихо и, заметив замешательство на её лице, спокойно вторил, стирая с её щеки слезы своей мокрой рукой, — Когда вернусь через семь дней — хочу видеть тебя, видеть тебя в моей постели.

Тысячу нейронов колыхнулись в теле Сары, но не взорвались, и она ропотно забегала глазами по его лицу.

— Пока меня не будет, собери вещи. Я дам тебе помощника, он поможет тебе перевезти всё ко мне домой.

Сара бегала глазами по его лицу и пыталась что-то возразить, но Алфи ей не позволил.

— Подготовь мальчиков, поговори с ними, я не хочу травмировать их, когда вернусь.

Алфи коснулся её плеча и пошёл дальше, к тем людям, с которыми он должен быть. А Сара, проводив его взглядом, перевела взор на мать, которая изнемогала от горя.

Покинув кладбище последними, Сара и Иса окинули взором отдаляющуюся еврейскую процессию и остановились у машины, которая, судя по всему, поджидала именно их.

Из неё выбрался мужчина с большими светлыми глазами и доброй улыбкой.

У него были темно-каштановые волосы, небрежно закинутые на правый бок и коротко выбритый затылок. Приличный костюм-тройка вызывал восхищение, а тлеющая в пальцах сигарета придавала его внешности особо шарма.

— Это вы — Сара? — его уверенный голос расколол могильную тишину и завывание ветра.

— Да, а вы?.. — Сара осмотрелась, чтобы убедится в собственном существовании после столького пережитого и приблизилась к машине, дабы лучше рассмотреть лицо мужчины, но сырые туманные сумерки ещё не рассеялись.

— Я — Томас Шелби. — джентльмен протянул светлую неширокую руку и Сара приняла её, перебарывая дрожь. Касание оказалось необычайно мягким и в какой-то мере целительным, от чего по жилам Сары побежало непрошеное тепло.

— Алфи — мой старый друг, и он просил сопроводить вас в это неспокойное для всего мира время.

Сара понимающе кивнула: — Я — Сара Чангретта. Это моя мать — Иса. Неспокойное время связанно с процветанием фашизма, как я слышала?

Том чётко услышал её фамилию, но не вопрос. Эта была та самая Сара, жена Луки Чангретты, жизнь которого прервалась по его воле. Томас тут же впился в её черты и привыкающие к серому утреннему мраку всё чётче обрисовывали на сетчатке знакомое ранее лицо. Именно эту девушку он подвозил однажды будучи совсем ещё школьницей. Её он видел в лаборатории и вёл переговоры с её маленьким братом. Том неожиданно осознал, что их судьбы сталкивались дважды, тем или иным образом. Третий раз обещал быть самым верным.

— Фашисты объявили настоящую охоту на состоятельных евреев, считая, что они разваливают экономику.

Том увел Сару и её мать с кладбища, посадил в свою машину и, опустившись напротив, кивнул сидящему за рулём мужчине.

В машине Иса дала волю слезам, которые сдерживала на людях. Томми молча смотрел в окно, озираясь, позволяя женщинам выплакаться, понимая, что это пойдет им на пользу. Всем женщинам было полезно иногда проплакаться. Это было самым надёжным средством избавиться от удушающей боли. Когда Том взглянул на Сару, то невольно подумал, что у нее, вероятно, слишком много всего накопилось на душе, протягивая припасенную на подобный случай бутылку джина.

— Я слышал, итальянские дамы предпочитают джин?

Сара благодарно переняла бутылку и протянула матери. Та сделала пять жадных глотков и снова заплакала.

— Вероятно, но мы английские леди. — заметила Иса через слезы, что затекали ей в рот.

Том улыбнулся: — Тогда в следующий раз я приду к вам с бутылкой виски, миссис Сабини.

Брови Сары взлетели, но она прикусила губу, сдерживая ухмылку, сохраняя траур.

Когда машина остановилась возле нужного дома в Холборне, Иса вышла из машины и шатаясь от горя и выпивки, побрела в дом. Сара схватила её позабытую сумочку и взглянула на водителя:

— Спасибо, что подвезли.

Сидящий за рулём мужчина примерно сорока пяти лет, седой на висках и с причудливыми усами, вежливо улыбнулся, развернувшись вполоборота.

— Всегда пожалуйста, юная леди. Не могут быть красивыми глаза, что никогда не плакали. — подмигнул он и Сара заметила в его морщинках то ли сожаление, то ли вину.

Девушка покинула автомобиль, заливаясь слезами. Томас помог ей осторожно ступить наземь, придерживая за руку, потому что влага застилала её глаза.

Том приобнял Сару за плечо и принялся успокаивать, сопровождая её до самого порога.

— Мои соболезнования, Сара.

Она качнула головой, якобы принимая их. На самом деле эти слова ничего не давали: ни лёгкости, ни смирения.

— Говорят, что каждую секунду на земле рождается человек и умирает человек. И умирают очень часто наши близкие и друзья, а рождаются же совсем неизвестные для нас люди.

Том прижал её к себе на абсолютно инстинктивном уровне, и Сара, вдыхая незнакомый аромат одеколона Томми, позволила себе задержаться в его объятиях. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и никогда не была так благодарна малознакомому мужчине за то, что он рядом.

Ису же так подкосило, что она едва могла усидеть на скамье в прихожей с обувкой в руках. Сара попросила Томаса помочь ей перенести мать в постель. Она с трудом раздела Ису и накинула на нее одеяло. Глядя на распухшее от слез лицо матери, она почувствовала прилив любви к ней, ощутила в собственном сердце всю материнскую боль.

Сара вышла из гостиной и увидела на лестничной площадке Томми. Он стоял прислонившись к стене.

— Спасибо, что довезли нас, мистер Шелби. И простите, что завезли вас в такую даль. — Сара сказала это так наивно, и так тоскливо, выражая абсолютное нежелание расставаться с этим мужчиной. Рядом с ним она чувствовала необъяснимый покой и тепло в душе.

По его лицу Томаса пробежала легкая улыбка, и сердце Сары дрогнуло.

— Я слышал у вас близнецы. Знаете, это достаточно большая редкость. Вы не позволите мне взглянуть на них?

Сара энергично кивнула и Том пошёл за ней в детскую. Он посмотрел на двух мальчиков, уместившихся на небольшой материнской постели и посмеялся: — Они действительно похожи, как две капли воды! Двойная радость, двойные хлопоты, и оставленный вам крошечный угол двуспальной кровати, не так ли?

Сара вложила палец в руку одного из близнецов и улыбнулась.

— В этом вся прелесть двойни. Это, Дариен… — сказала она, кивком указав на сопящую мордочку, — Он более тихий, чем его брат. Хотя внешне мальчики похожи, во многом они разные. От Эдриена больше шума. А Дариен… Этот малый, я думаю, будет мыслителем. Он такой спокойный.

— Им повезло, что у них такая мама, — заметил Томми.

— О да! — усмехнулась Сара, — Но и мне повезло. Во многом заслуга и моего мужа. Он воспитал их такими рассудительными. — она перевела взгляд на висящей над изголовьем портрет Луки с сыновьями. — Моя задача дать им всё, что можно купить за деньги.

Сара погладила две пушистые головки. Мальчики до смешного походили друг на друга. Она почему-то вспомнила о Луке и о том, что она по-прежнему должна ему, она обязана отомстить за него и сейчас, когда она в Лондоне и с Алфи, перед ней открылась такая возможность.

Том взглянул на изображение Чангретты, осторожно тронул пушистую головку ребенка и сказал: — За деньги вы не купите им счастье, Сара. Мне кажется, вы как никто другой понимаете эту истину.

Сара пожала плечами:

— Эти двое мальчишек заслуживают счастья, и я хочу им его дать. А то счастье, которого я для них хочу, потребует огромных денег.