Сара сложила всё в коробку и подняла глаза. Дариен держал в руках изображение Алфи в военной форме и пристально рассматривал его. Эдриен подскочил к нему и заглянул в снимок. Это был тот самый мужчина, который угощал их мороженым часом ранее.

— Мама, а…?

Сара кинула взгляд на снимок и отобрала его из рук сына, натягивая маску непринуждённости.

— Как насчет обеда, мои хорошие?

— Нет, мы сыты. — ответил честно Эдриен, и тут же прикусил язык.

— Ещё не успели проголодаться. — обиженно подытожил Дариен, сползая с кровати.

В это мгновение он наткнулся на фотографию, висящую над кроватью, где был изображён его папа, держащий его и Эдриена на коленях с счастливой улыбкой на устах. Дариен боялся вспышки и тогда Лука сказал ему: «Non aver paura di niente finche ‘Papa’ e ‘ con te, figliolo.”(Ничего не бойся, пока папа с тобой, сынок.) После этого Лука резко защекотал близнецов, заставив их рассмеяться.

Сара поджала губы, пряча прошлое в коробку, не обращая внимания на огорчение, что выражало лицо Дариена.

— Кто хочет вечером сходить со мной навестить бабушку Таву? Она так вас любит и скучает.

Мальчики кивнули, покидая комнату. Дариен думал о папе, ощущая совсем не детскую тоску.

— Я знаю о чем ты думаешь, но поклянись ничего не говорить маме? — Эдриен посмотрел на свою копию, уставившуюся на него у перил.

— Но, я хочу узнать! — заявил Дариен, ступая по лестнице, точно бегемот.

Эдриен вскипел, хватая брата за рукав: — Сейчас я тресну тебя, да так, что даже у твоих праправнуков башка будет болеть, понял? Ничего не говори маме!

— Но, что если это и правда «он»?

Эдриен кивнул:

— Это он — наш папка, я точно знаю. Ты видел его глаза? А нос? Такой же длинный, как и у тебя!

Дариен потёр кончик: — И у тебя! — отмахнулся он, — Но как же тогда наш папа номер один?! Вдруг однажды он вернётся, а у нас уже есть новый папа?

Эдриен нахмурился: — Он умер, глупец! Его схоронили! Я слышал, как бабушка обсуждала это с сеньорой Бруно! Сколько раз ещё тебе нужно сказать, чтобы ты запомнил и не напоминал мне о папе? — чуть не плача заявил Эдриен, ударяя брата локтем, освобождая себе дорогу.

Дариен шмыгнул, стирая слёзы, что смочили его розовые от беготни щёчки. Он плакал ночами и тосковал по Луке, и Сара об этом знала, она слышала его всхлипывание, слышала как он зовёт Луку по-итальянски, но не могла сказать ему правду. Она боялась ранить его.

— Куда ты?

Эдриен обернулся: — Не знаю как ты, а я, перед тем как ехать к бабушке Таве, переоденусь. Вдруг «он» тоже там будет. Мы должны выглядеть красиво, чтобы он смог полюбить нас. К тому же, его собака испачкала мои шорты!

Дариен побежал вниз по лестнице: — Тогда поскорее бы вечер. Я очень переживаю.

Нетерпение Дариена рассмешило его близнеца.

— После сегодняшнего дня пути назад не будет! — констатировал Эдриен, врываясь в уборную и открывая кран.

Вошедший за ним Дариен пожал плечами:

— Ты говоришь как наш дедушка. А вообще, я не хочу идти назад. Наоборот, не могу дождаться, когда мы с «ним» подружимся.

***

В жилище Алфи Соломонса горел свет. Тава жила с сыном и кучей слуг.

Сара постучала в железную дверь и Тава сама открыла им дверь. Миссис Соломонс, которой было около шестидесяти, уже не вставала с постели. Она усохла, лишилась прежней силы. Питалась она только бульонами да молоком, и тем не менее ее ум был по-прежнему острым, как кинжал.

Она поприветствовала Сару и близнецов счастливой улыбкой.

— Здравствуйте, мои утятки! Здравствуй, Сара!

Сара крепко обняла пожилую женщину, как та разразилась тяжёлым кашлем.

— Как вы?

Тава махнула рукой, мол, и говорить об этом не стоит.

— Ну, парочка красавцев! Заходите, поглядите на свою старую бабушку Таву! — просипела она, почти бодро проскальзывая в гостиную. Сегодня с самого утра она чувствовала неестественное облегчение и прилив сил, прижимая к себе своих маленьких внуков.

Близнецы помогли ей подняться в свою комнату и сели по краям ее кровати, и каждый взял в руку её тонкую кисть.

Сара застыла на пороге. Тава устроилась в постели и глаза ее сияли, она улыбалась.

— Подойди, милая, поговори со мной минутку.

Сара удивленно воскликнула: — Тава, вы так счастливы? У вас безумно горят глаза!

Тава жутко улыбнулась: — Я очень счастлива рядом с моими прекрасными внуками. Спасибо, что привела их. Присядь ненадолго. Мне хочется поговорить с тобой. Ты всегда хорошо ко мне относилась, Сара.

Девушка села на стул. При свете падающих в закат лучей солнца она разглядела на лице Тавы лихорадочный румянец.

— Ты помнишь, как в их возрасте ты любила играть с Алфи в прятки? А как однажды Альфред запер тебя в подвале?

Сара рассмеялась, а близнецы лишь навострили слух.

— Мне было девять, и это было за то, что я поцеловалась с соседским мальчишкой за два шиллинга! Алфи застал меня в каморке, где раньше вы настирывали ткани. Я чуть не отдала душу Господу, увидев его взгляд!

Смех разорвал Таву и она забавно замахала руками.

— Тогда он дал мальчишке подзатыльник, а меня отвёл в подвал и закрыл дверь, оставив в кромешной тьме. Он подпёр дверь отверткой, и я стояла там, зная, что под ногами у меня копошится целый рой тараканов!

Тава кивала, смеясь как в последний раз.

— В итоге, обмочив свои портки и ботиночки, я завизжала на весь квартал! Алфи выпустил меня со скоростью света, но мама всё равно стала гоняться за ним по всей улице и хлестать мокрым полотенцем!

Тава вытерла скупые слезы: — Да. Мы тогда здорово насмеялись.

— Мне нравилось проводить у вас выходные. — заметила Сара, крепко сжав руку женщины.

— А помнишь как ты набарахталась в леденющей Темзе и заболела?

Сара нахмурилась, пытаясь припомнить.

Тава провела рукой по лицу и заговорила вновь:

— У тебя выявили коклюш. Я и Иса по очереди сидели возле твой постели. Как-то ты начала задыхаться и мы с твоей матерью не знали что делать. Иса забила тревогу, тогда Алфи принёс миску с горячей водой и держал над ней твою маленькую головку до тех пор, пока приступ не прекратился.

Сара растерянно развела плечами: — Я и не знала, что это был Алфи. Я думала в ту ночь приходил папа. Мне казалось, я запомнила его руки.

— Ты кашляла, стонала и плакала; стонал и Дарби. Ты обливалась потом от сильнейшего жара, обливался потом и твой папаша. С одной лишь разницей: ты едва не погибала, а он это время развлекался, барахтаясь в кровати с какой-то итальянской девкой.

Сара облизнулась: — Не думайте об этом, Тава, дорогая. Лучше помечтайте о том, что скоро вам станет лучше и выйдете на прогулку с близнецами.

Тава натянуто улыбнулась.

— Ты знаешь, это смешно, но я чувствую себя намного лучше. Правда, намного лучше.

Сара погладила её руку и сказала: — Вы и выглядите просто замечательно.

Расправив одеяло, Тава внимательно посмотрела на девушку: — Сара, пока ты здесь, могу я попросить тебя об одном одолжении?

— Разумеется, я всё для вас сделаю, — кивнула Сара.

— Мальчики будут свидетелями: я хочу, чтобы ты дала моему Алфи крошечный шанс, когда меня не станет.

Сара отвела голову, поджимая губы.

— Знаю, он не заслуживает этого, не заслуживает права быть отцом. Но я хочу верить, что он изменился, что им движет любовь к тебе. — Тава сглотнула липкую слюну, — Только не при мне, дорогая. Я погибну духовно, если пойму, что он прежний!

Сара неохотно кивнула. Это было вымученно, но она согласилась в знак уважения.

— Знаешь, а я ведь помогла тебе появиться на свет.

Сара вскинула брови от удивления.

— Я держала твои ножки, когда Иса выталкивала тебя наружу. Акушерка заплюхалась с водой, и она бы не успела поддержать тебя. Ты была такой маленькой.

Сара улыбнулась через слезы.

— Я любила тебя, Сара, больше других, даже чуть больше, чем собственного сына. После этого ты стала для меня будто мой собственный младенец. Я помогла тебе войти в этот мир, и почувствовала будто сама родила такую прелестную девочку.