— Ну что ты, мама?

— Лука-то застал счастливую новость? — вытирая влажное лицо спросила Иса, вглядываясь в тускло-голубые глаза дочери. Только сейчас она впервые заметила мелкие мимические морщинки возле век, которые говорили ей о том, что Сара неизвестно сколько мучилась бессонницей. Некогда густые волосы стали чуть темнее и более ломкие. Скулы выпирали при малейшей попытке улыбнуться. Иса опустила сухую ладонь на руку дочери и невольно коснулась обручального кольца, что болталось безразмерным омутом.

Сара отрицательно помотала головой, поджав губы: — Нет, он сам принёс мне её во сне. В могиле, в ногах Луки, я и похоронила ребёнка.

Иса смахнула со стола капли, что впитывались потемневшим деревом с потрескавшимся лаком.

— Как там Тава?

Вернувшись к приготовлению, нарезая тонкими ломтями свежий хлеб, Иса смахнула светлую прядку потоком воздуха.

—Ты знаешь, она совсем плохая. Рак лёгких никого не щадит. Почти не встаёт с постели. — произнесла она, шмыгая.

Сара огорчённо обвела глазами кухню.

— Надо навестить её.

Фрэнк и близнецы играли в гостиной, дребезжа железными машинками, врезаясь и издавая звуки, характерные для рычащего мотора.

— Смотри, у этой машинки дверки открываются!

— Ого! Это же Golden Arrow! Откуда у тебя такая?!

— Мне её папа прислал, когда в Сицилию уехал.— заметил Дариен, показывая Фрэнку игрушку.

— Это же английская модель, растяпа! — заметил Фрэнк, прихватив племянника за кончик носа.

— Да, я знаю, знаю. Папа ведь сначала уплыл в Лондон, а потом сразу на Сицилию и уже оттуда прислал мне «Golden Arrow» почтой. Смотри, значок «UK»! Я не вру.

Фрэнк покрутил игрушку в руках и хмыкнул. Машинка действительно была сделана в Англии.

— Жалко только, что сам папа уже больше никогда не приедет. — подытожил Эдриен, обхватывая колени руками.

Дариен поднял голову: — Ты что, с Луны свалился? Он приедет!

— Не приедет, Эдриен прав. Уже никогда. С того света никто не возвращается. — сухо подытожил Фрэнки, подперев подбородок рукой. Отбросив автомобильчик, он неожиданно осознал, что ему совершенно не интересно играть в машинки, и во что-либо другое, и даже с близнецами. Фрэнк не знал, было ли это связано со смертью Луки, или с переездом в этот мрачный дом или с чем-то ещё, что называют взрослением.

— С «того» света, это с какого? — Дариен непонимающе водил глазами.

Фрэнк вздохнул, многозначительно вскинув указательный палец в потолок: — С небес.

Дариен, услыхав это, хотел заплакать, насупившись и выставив нижнюю губу, которая задрожала, точно листик на ветру.

— Ты врёшь! — бросил он, — Папа уехал на Сицилию. Мама сказала, что папа будет жить там и ему там хорошо.

Эдриен покачал головой: — Она сказала так, чтобы ты не плакал, балда! — и тут же вскочил с места, когда Дариен бросился бегать за ним по гостиной.

— Ты лжец! — выкрикнул Дариен, устав и отбросив попытку отомстить, швыряя в брата машинкой и та, пролетев через всю гостиную, ударилась об каминную полку, но чудом уцелела.

Эдриен нахмурился: — Посмотри, что ты наделал? — крошечная дверца сиротливо лежала в золе.

— Скажи, что ты соврал или я раздавлю твою машинку, а потом — тебя!

Мальчики бросились друга на друга. Нервы их были на взаимном пределе. Фрэнк встал с пола и, обхватив того, что худее за грудь, швырнул через плечо на мягкую обивку пыльного дивана.

— Уймитесь!

Мальчики смотрели друг на друга пыша гневом, Дариен едва не плакал.

— Лука не настоящий ваш папа, ясно вам?

Дариен и Эдриен переглянулись. Смятение на их лицах выражалось разинутыми ртами и широко раскрытыми глазами, словно они хотели поглотить ими Фрэнка за сказанное.

— Что значит не настоящий?

— Как это?

Фрэнк прижал палец к губам, чтобы мальчики вели себя тише, опускаясь в кресло, закидывая ноги на обивку. Близнецы сели возле него на пол и стали виться возле дяди, стирая колени бридж об обшарпанный пол.

— Не биологический. — наконец выдавил Фрэнк приглушённо.

— Что означает биологический? — мальчики переглянулись и посмеялись над забавным словом.

Фрэнк примерно представлял, что означает это слово. Он много раз слышал о бастардах и их биологических отцах, откуда они берутся и почему их так называют, но поведать близнецам не решился.

— У вас есть другой папа, и он живёт здесь, — ткнул он пальцем в обивку.

Близнецы уставились на материю: — Где? В этом доме?

Фрэнк взмолился: — Господи Иисусе! Здесь — имеется в виду в Лондоне, на соседней улице.

Мальчики с любопытством захлопали глазами.

— А разве мама его знает?

Фрэнк покивал Дариену: — Конечно она знает его, чудак! Он еврей, а ещё он бандит! — угрожающе добавил юноша.

Эдриен и Дариен снова переглянулись.

— Еврей?! Папа говорил, что евреи, цыгане и чёрные — не люди. — Эдриен был тлетворный по натуре.

— Ты тоже знаешь другого папу? — спросил Дариен, перебив брата.

— Да, я знаком с ним. Он гулял со мной и Сарой ещё когда я был совсем маленьким. — Фрэнк улыбнулся. — Мы ходили в парк и ели мороженое в ресторане.

Мальчики были подбиты новостью.

— Я не хочу, чтобы у меня был отец-еврей. Мой папа итальянец и он на небе. — подметил Эдриен, скрещивая руки на груди.

— А я лучше пойду и спрошу у мамы, так ли это.

Дариен вальяжно поднялся на ноги и отправился в кухню, но Фрэнк перехватил его, преградив путь обоим.

— Нет! — брякнул он строго, — Нельзя спрашивать маму. Это сильно огорчит её. И это большой секрет! Ясно?

— Мальчики, завтрак! — раздался голос Исы.

Близнецы недоверчиво покивали и Фрэнк пропустил их, ожидая, что кто-то из них обязательно проболтается и тогда ему не сносить головы. Сара убьёт его.

— Осторожнее, сорванцы, я просыпала сахар! — запричитала Иса, оглаживая макушки близнецов, помогая им усесться за стол.

Мальчики схватились за ложки. Фрэнк лишь обвел глазами стряпню и продолжил распиливать испытуемым взором мальчиков, умоляя Господа, чтобы они держали языки за зубами, раз уж он не смог удержать свой.

Когда завтрак был в самом разгаре, звон ложек и бряканье чашек нарушил вошедший в кухню Дарби.

— Привет, семья!

Сара подняла глаза на отца: его лицо было морщинистым, виски почти полностью побелели, прежней осталась лишь плутоватая улыбка. Их взгляды столкнулись и Сара почувствовала, что отец давно уже заслуживает её прощения.

Шесть лет назад

Лука гладил волосы лежащей на постели Сары: они были словно шелковые. Девушка лежала возле него, прикрыв веки, и Лука тесно сжимал её в объятиях. Саре не нравилось это. После того как всё закончилось, Лука нашептывал ей всякие ласковые словечки, целовал в лоб, ласкал пальцами тонкие изгибы и клялся в любви. Сара даже не всегда понимала, о чем он говорил, но его голос действовал на Сару как снотворное, и слава Богу.

— Спи крепко, девочка моя, завтра нас ждёт дальняя дорога.

Наконец, Лука встал с постели, чтобы завершить кое-какие дела, проверить последние приготовления к отъезду из страны, а Сара в полудреме наблюдала, как он одевался.

Она улыбнулась про себя: без одежды Лука выглядел совершенно другим человеком — мягким и угодливым, но, одевшись, становился строгим, хмурым и опасным.

Сара повернулась на бок и закрыла глаза, готовясь погрузиться в сон, как вдруг громкий стук во входную дверь номера нарушил тишину. Сара резко села в постели и уставилась на Луку. Загремел пьяный голос отца, и её сердце екнуло.

— Где моя дочь? Я хочу немедленно видеть свою дочь! Сара?!

Сара слышала, как люди Луки пытаются успокоить непрошеного гостя. Лука направился к двери, и Сара, спрыгнув с кровати, рванула за ним, хватая того за руку.

— Лука, я сама поговорю с папой. — Сара коснулась его обнажённой груди под распахнутыми краями рубашки и этот жест обезоружил мужчину.

— Хорошо.

Сара прекрасно знала отца и понимала, что, если он встретится сейчас с Лукой, наступит настоящий мордобой и Дарби проиграет.