Одри перегнулась через сиденье и захотела что-то сказать Саре, как машины остановились и все стали покидать транспорт, тихо переговариваясь.

Мужчины из родственных семей подняли гроб с телом Луки и понесли на специально подготовленное место. Главная служба и прощение были совершены еще раньше в церкви. Оставалось только опустить тело в землю, одетое в лучший костюм. По левую руку его положили часы, которые он носил все эти годы, по правую — пистолет, а на безымянном пальце оставили обручальное кольцо, которое он никогда и не думал снимать.

Когда гроб с телом Луки стали опускать в могилу, Одри не сдержалась и бросилась за ним, разрывая тишину процессии.

Сара стояла заполненная достоинства, гордо выпрямив спину. Здесь она плакать не будет, на глазах у сотни людей. Она подождет, пока это кончится и останется одна. Сара терпела, потому что знала, что лить слезы, кричать, причитать было не принято. Потому и оставалась кроткой.

В глубине души Сара была потрясена: подумать только, здесь были самые знаменитые мафиозные семейства, приехавшие даже из Америки. Они прибыли отдать последний долг Луке Чангретте, к которому питали особое уважение.

Когда часть семьи вошла в особняк, Сара первым же делом убедилась, что сыновья остались на ночь у тётушки Абелии в соседнем квартале.

Сделав глоток вина, Сара пробралась в беседку во дворике и прикрыла глаза, стараясь пережить этот день, не представляя как будет жить дальше без Луки, без мужа, без друга. Мерзкое присутствие Маурицио Дзанетти дало о себе знать горьким шлейфом старых духов, въевшихся в ткань его костюма.

Она ответила сразу и чётко: — Убирайся.

— Я никуда не собираюсь уходить, Сара.

Маурицио нагло вторгся в беседку и Сара знала, что он никогда не оставит её в покое, никогда не позволит ей быть вдали от него. Теперь, когда Лука был мёртв, Сара поняла, что абсолютно беззащитна. Она крепко зажмурила глаза, надеясь вопреки всему, что, когда она снова их откроет, Маурицио исчезнет.

— Я же сказал, что однажды достану тебя, английская потаскушка? Считай, что этот день настал и Лука тебе не поможет. Он просто не выберется из гроба!

Маурицио хрипло рассмеялся, сочтя что его шутка была действительно смешной, делая затяг сигары.

Сара снова закрыла глаза и прислушалась к человеку, который глумился над ней и её покойным мужем. Если бы это не было так возмутительно, это было бы смешно.

Сара не собиралась отвечать ему, она просто хотела, чтобы он ушел. Он последовал за ней, когда она хотела побыть одна, просто хотела собраться с мыслями.

— Помнишь, с каким позором ты вышвырнула меня из своего заведения?

Сара кивнула: — Хочешь попробовать вылететь под новым углом из окна моего дома?

Маурицио вел себя оскорбительно.

— Может быть, ты уйдешь, пока не поздно?

Ее голос немного окреп и стал намного громче, чем она хотела.

— Я сказал это, чтобы обрадовать тебя новостью о том, что этого заведения у тебя больше нет. — Маурицио вынул из-за пазухи тонкий свёрток бумаг и прихлопнул им Сару по подбородку. — Модельный бутик теперь тоже моё маленькое достояние. Я подумаю оставить тебя моделью, если согласишься присаживаться на мой член.

Сара прикусила губу от досады, но Маурицио расценил этот жест иначе.

— Мне хватит двух раз в неделю. Я уже не такой молодой, как твой супруг, зато живой.

Тогда она прервала его: — О, отвали, Маурицио. Ты лишил меня всего, и даже в день похорон моего мужа, ты должен был подосрать мне феерически, правда? Чтож, ты прав, Лука мёртв, мой бизнес в твоих грязных руках, могу ли я теперь вздохнуть спокойно, а? Это твоя последняя попытка сломить меня?

Теперь он качал головой, глядя на неё с хладнокровной улыбкой.

— Поставь подписи прежде, чем я почувствую удовлетворение.

Маурицио вынул из кармана пиджака ручку и протянул Саре. Она, не колеблясь, переняла её и, провернув, уставилась на разложенные страницы договора передачи владений.

— Глупая английская сучка. Ты думала можешь приехать сюда, устанавливать здесь свои права, вертеть власть, устоявшуюся столетиями только потому, что кому-то из мафиози нравилось вертеть тебя на своём пенисе?

Маурицио злорадно усмехнулся.

— Где ставить подписи? — спросила Сара, — Здесь или вот здесь? — водя краем ручки по тексту.

Маурицио глянул на бумаги и пальцем ткнул туда, где должна стоять метка Сары Чангретты. Девушка сипло шмыгнула носом и, собрав достаточно гортанной слюны, смачно сплюнула на договор, как истинный курильщик, с резким выдохом, оставляя ровное, прозрачное пятно.

Маурицио схватил её и сжал запястье, но он приложил все силы, чтобы не оставить синяков от пальцев. Сара улыбнулась этой мысли — в сердцах он боялся её.

— Ты ещё пожалеешь, запомни это, cara.

Спотыкаясь, на дрожащих ногах Сара побрела к дому по подстриженной лужайке. Войдя в особняк, она выпила целый бокал джина на глазах у Одри и её болтливого женского движения, и побрела в свою комнату. В конце концов её разморило, и она уснула на супружеской кровати, прижимая к влажному лицу рубашку Луки.

Комментарий к 2.5.

*Левира́т — брачный обычай, по которому вдова была обязана или имела право вступить вторично в брак только с ближайшими родственниками своего умершего мужа, в первую очередь — с его братьями.

========== 2.6. ==========

Комментарий к 2.6.

Спасибо padre chesare ❤️ и читателям 💙

***

Июль

Сара щёлкнула языком. Серафино схватил Роберто Паренте за волосы и притянул к лицу женщины. Она подняла усталые глаза и всмотрелась в окровавленное лицо мужчины.

— Ты, кажется, не понял. Я спросила тебя, мерзавец, кто был с тобой в тот день, когда погиб Лука?

Сара была не в себе, сжимая челюсть мужчины, заострив черты. Все родные, а также знакомые видели, что она изменилась до неузнаваемости, как внешне, так и внутренне. Прежние платья болтались на её исхудалом теле, и многие называли Сару «английской стручковой фасолью». Высокая и худая, она теперь походила на манекенщицу.

Сара улыбалась назло всем, но в глубине души понимала, какой дорогой ценой она заплатила за свое похудание.

Роберто, повисший и обречённый не мог вымолвить и слова. Даже если бы и мог, то не не стал бы.

Что она хотела услышать от него, эта Сара? Что он, как и многие другие знает о том, что её близнецы — дети вовсе не Луки, а безжалостного еврейского гангстера? Что мистер Чангретта умер со осознаем этого горького факта? Или как сам Роберто еле унёс ноги из того заклятого паба?

Сара чертыхнулась, понимая, что с Роберто перестарались.

Как-то сидя у себя в спальне, Сара смотрела в окно и наблюдая, как близнецы играют во дворике с Маттео в футбол, размышляла о том, как прекрасно было бы отомстить за мужа. Она с тоской вспоминала то прекрасное и спокойное время, в котором был Лука. Пусть она не любила его, но пятилетнюю привязанность выдирать с корнями было гораздо больнее.

Профиль Сары, сидевшей у окна, словно сосредоточил в себе всю глубину происшедших в ней перемен: ее нос приобрел более резкие очертания, скулы казались выточенными из слоновой кости. Голубые глаза запали. Раньше, пользуясь кремами для лица и рук, Сара не понимала, что и без них хороша. Она не прочь была повертеться перед зеркалом, но никогда не придавала особого значения своей внешности.

После смерти мужа прежняя Сара Чангретта как бы перестала существовать. Характер её стал безжалостным, взгляды на жизнь категоричными.

Её теперь можно было сравнить с раковиной — очень красивой снаружи, ледяной на ощупь и пустой внутри. Она была ко всему безразличной до того дня, когда в голове у неё созрел некий план. Это также можно было назвать навязчивой идеей, или постстрессовым синдром.

— М…м-м… — стал издавать звуки Роберто, но у него не получилось собрать имя. — Ма…м-ма…

— Он мычит как ебучая корова.

Сара хмыкнула: — Ладно, оставь его, черт бы с ним. У этого ублюдка трое детей.— покидая подвальное помещение залитое кровью в разворованной винокурне Луки. —Приберись здесь, будь добр.