Она поднялась с постели. Близнецы сидели по разным сторонам и пытались нацарапать что-то в своих альбомах. Сара усмехнулась их бодрости и нежно поцеловала в светлые макушки.

Через полчаса они завтракали, Дариен и Эдриен терпеливо сидели за столом в белых рубашках, галстуках и джемперах, ожидая пока миссис Бруно сделает им бутербродов.

— А когда папа приедет? — спросили они одновременно.

— Не знаю, скоро. — пожала плечами Сара, отпивая глоток кофе, стараясь не кидать взор на свекровь, что абсолютно ненавидела её присутствие в этом доме, чванливо осматривая воротнички рубашек у внуков.

— Миссис Бруно, принесите мальчикам чистых рубашек, да поскорее. Негоже чтобы близнецы шли в сад в таком неряшливом виде. — она сказала это по-английски и с чистой демонстративностью, чтобы ткнуть Сару носом.

— А когда мы поедем в Лондон? — спросил Эдриен.

Одри покачала головой: — Как же вас тянет в этот закоптелый, сырой Альбион.

Неожиданный телефонный звонок заставил всю семью вздрогнуть. Сара сразу поняла, что это не Лука. Тон звонка говорил ей, что на другом конце провода сидит не её муж. Шестое чувство не подводило.

Подойдя, Сара мысленно возвала к Господу, и подняла тяжелую трубку.

— Сара Чангретта.

— Миссис Чангретта? С вами говорит сержант Мосс. Ваш муж сегодня утром был найден мертвым.

*Cara — от итал. дорогая.

========== 2.5. ==========

Комментарий к 2.5.

Приятно знать, что вы ждете)

Могут быть опечатки или нехватка запятых, пока не проверит бета. Спасибо и ей)

***

Сара прижала голову прибежавшего из столовой Эдриена к своей груди, словно хотела, чтобы он ничего не узнал.

— Мам, это папа?

Сара прикрыла веки: никогда он уже не услышит папу.

Сара подняла глаза и уставилась в лицо другого сына, медленно осознавая, что у них больше нет папы. Всё кончено.

Сара не помнила, как ей хватило сил сообразить предлог и отправить мальчиков менять рубашки, добраться до столовой и сообщить всё Одри и Бруно.

А после она провалилась во мрак, и последнее, что почувствовала — это тупую боль в теле и душе.

Она открыла глаза через сутки и всё, чего ей хотелось — накрыться с головой и не выбираться до тех пор, пока не вернётся Лука. Никого не видеть и не слышать. Никогда больше не видеть, не слышать, не вставать.

Мальчики сопели рядышком, прижавшись к маме с разных сторон. Она окинула их пустым взглядом — в пижамах, чистые, вроде как сытые. Материнский инстинкт всегда работал на неё, заставляя открывать глаза ночами, чтобы принимать из рук полусонного Луки кричащие свертки.

Он будил её нежно, а иногда справлялся сам, пеленая, а после, прикладывая мальчиков по разные стороны, чтобы Сара смогла накормить их. Лука терпеливо не смыкал веки, как бы сильно порой не хотелось, пока не убеждался в том, что близнецы сыты, возвращая их в свои постели. Он ласково поправлял её ночное платье, укутывал Сару тёплым одеялом и целовал в макушку, не тревожа сон.

Сара рефлекторно поежилась, вновь ощутив его губы на своём лице и слёзы скатились из-под век, как темнота снова поглотила её.

Ей снился сон.

Лука сидел на диване в своём кабинете и привычно водил ладонью по лицу, что-то решая. Его приближенные не нарушили тишины, пока Лука изъяснял свою высокую по нравственности мысль.

— Сара смешанной крови, она англо-итальянка! Не надо путать, Маурицио! — процедил он, надламывая зубочистку от гнева.

— Со всем уважением, сеньор Чангретта, но если углубляться в её родословную, то итальянской крови в ней лишь четверть…

Господа и сам Маурицио рассмеялись.

— С уважением? Ты пытаешься ткнуть меня лицом в грязь при всех тем же публичным образом, как моя Сара ткнула тебя на прошлой неделе?

Маурицио смолк.

— Ты явился в заведение пьяным и требовал расправы за свой венерический недуг. Думаешь, я бы не узнал?

Маурицио пожал плечами: — У вашей жены, вероятно, достаточно длинный язычок. Ей же как-то удаётся держаться в козырях все эти годы без особого таланта управлять бизнесом и людьми.

Сара увидела Луку в дверях и улыбнулась. Его серебристый костюм сидел на нём как всегда великолепно. Рубашка, белая, точно первый снег, облачала угловатые плечи, а жилет подчеркивал изящность. Его ноги были по-хозяйски расставлены, а стан напряжен, выражая максимум презрения.

— Не умоляй меня забыть о том, что мы родня, иначе я пристрелю тебя, как последнюю паскуду. — парировал он, паря правой рукой в воздухе.

Одри вмешалась: — Девчонка и правда не твоего полюса. Ты никогда не приручишь волчицу, сын. Я против её становления в семье.

Лука вспыхнул: — Тогда в случае моей смерти о левирате* не может быть и речи! Я против!

Флориано Блази — двоюродный брат Луки, имевший дальние виды на Сару с горестью опустил плечи. Его девятимесячному сыну нужна была мать.

Сара вникала в разговоры и наблюдала за ярким лучом света, который игрался с зелёными глазами Луки и он прятался от него, желая сосредоточиться.

Коротко постучав, Сара окинула взором всех присутствующих и дала понять Одри, что слышала её. Та, вполне этого и добивалась от чего Сару посетила горькая мысль — если Луки не станет, меня выживут.

Она подошла к нему и джентльмены позволили себе дать паузу. Лука обвел её, как всегда, влюбленным взглядом и похлопал по обивке рядом с собой.

— Что такое? — поинтересовался он, когда Сара с улыбкой коснулась его лица.

Он сразу же потянулся за поцелуем и получил его, отчего от касания губ Сару ударило разрядом тока. Такое оно было приятное.

Она склонилась к его уху, нежнее, чем могла и нервно посмеялась, обхватывая его сильные плечи.

— Мне надо поговорить с тобой.

Лука повернул голову и заглянул в её лицо, притягивая Сару ближе.

Плевать, что позади неё люди, мужчины из разных семей. Плевать, что так делать нельзя, и плевать было в первую очередь Луке, а там не далеко и до Сары. Он всем видом пытался показать, что она принадлежит только ему.

Сара чувствовала, что это сон, и чувствовала его губы, прижимаясь к Луке всё теснее.

— Господа, прошу, полчаса перерыв. — махнул он рукой, провожая господ из кабинета.

Заскрипели стулья по деревянному полу, заходили мужчины, захлопали папки, и вскоре тишина опустилась на интерьер.

— Сеньора Бруно. — окликнул Лука экономку, — Дверь. — возвращаясь любопытствующий взгляд к Саре.

Она зарыла пальчики в его волосы и снова прижалась к нему, обняла крепко-крепко и сказала, взвесив все «за» и «против»: — Я беременна.

Лука вскинул брови и улыбнулся, а после стал оставлять очередь поцелуев на лице Сары. А она всё никак не могла понять, рад он или нет, желая увидеть его лицо.

— Эта благая весть останется в моём сердце.

Сара отпрянула и сделала всё, чтобы увидеть радость на лице мужа. Он улыбался — очень счастлив. Поцелуи снова перекрывали ей воздух.

Когда он оторвался, то спросил: — Сколько месяцев?

Сара снова коснулась губами его уха и прошептала: — Я насчитала всего семь недель. У меня впервые задержка от тебя.

Внутренности её вывернулись на секунду, когда она почувствовала, что сказала лишнего абсолютно случайно.

— В двенадцать встану на учёт. — наигранно просипела она, опустив голову на его плечо, вздыхая.

Лука смотрел на календарь, как ей думалось, висящий на стене у окна.

— А если снова бессонные ночи, как с близнецами? Новые бутылочки и кипячение, снова искать козье молоко, опять первые зубы? А если снова двойня? Ты готов?

Лука усмехнулся: — Хоть тройня. Я справлюсь. — возвращаясь к поцелуям, касаясь её мягко и ласково.

Они впивались друг в друга, и упивались, а Сара всё прижимала Луку к себе, чувствовала духи, сладкий привкус слюны и тёплое дыхание.

Брякнула пряжка ремня, щелкнула пуговица брюк и Сара кокетливо воспылала.

— Что тебя так завело? — её вопрос был в смеющемся тоне, а взгляд смущенным. — Разговоры о бутылочках?