Сара вздохнула.

— Алфи?..

Он отозвался, отпрянув от стены, запуская руку во внутренний карман пиджака, стараясь не сталкиваться с её, как и всегда, чтобы не случилось, ласковым взглядом. Он шмыгнул, громко и протяжно, протягивая Саре три тысячи долларов, вырученные за сбыт.

Алфи прикрыл глаза вновь, стоило ему невольно вспомнить как кровь бежала по кафелю, опираясь на трость. Война! Чертова война казалась ему сладким сном по сравнению с тем, что он увидел!

— Я сам, поднявший меч, однажды от меча и погибну. — проговорил он, нарушив непонимание, сжимая ладонь Сары с вложенной в неё трубочкой купюр, видя свою — дрожащую и влажную.

Сара впитывала его слова.

— Я использовал насилие и агрессию против тебя, против вас, — очертив её образ рукой, Алфи собрался с мыслями. — И вынужден признать, что те же самые средства однажды могут быть применены и против меня.

Он осмотрелся и громко вздохнул, ткнув пальцем в её платье.

— Потому что «он» рано или поздно вырастет и вряд ли станет паршивым терпилой, который не знает как устроен этот поганый мирок и когда выбирать время для мести!

Алфи направился к машине, а Сара осталась стоять на месте. Не оборачиваясь, он забрался в машину и помощники закрыли за ним дверь.

— Алфи… — позвала она его беззвучно, шевеля губами. — Не оставляй меня, я не знаю, что делать.

***

Сара никак не могла уснуть и ворочалась в постели. Она легла в восемь вечера, а сейчас уже был второй час ночи, но спать совсем не хотелось. Мысли её вертелись вокруг всё той же проблемы, но когда она пыталась найти выход из положения, разбредались в разные стороны. Выхода просто не было.

Девушка была в смятении. Если она расскажет близким, кто отец ребенка, без убийства, как говорил Алфи, не обойдётся. Тем более, что он её бросил. Пусть Алфи и причинил ей боль своим поступком, но она не желает становиться причиной его смерти. А отец и дяди непременно его убьют.

С другой стороны хорошо бы рассказать всем, чтобы Лука оставил её в покое раз и навсегда, но опять же, тогда погибнет Алфи.

Сара положила руки на живот и прикрыла веки, из-под которых скатились слёзы. Крохотное создание, которое она носит под сердцем, ждет своего часа, чтобы ступить в этом мир с надеждой. Он или она, вероятно, хочет неуклюже ступать маленькими ножками по прогретой солнцем земле, рисовать зелёное деревце и быть любимым своими родителями.

Сара перевернулась на другой бок в постели, смяв одеяло. Она почувствовала на губах солёный вкус слёз.

Нет, Сара никогда не даст Алфи приблизиться к этому ребенку. Она не станет унижаться сама и не позволит делать этого маленькому Соломонсу.

Будь на месте Алфи другой тип, вроде Луки, отец и дяди отделали бы его как следует и незамедлительно сыграли бы пышную свадьбу по всем итальянским традициям. Но сейчас всё гораздо сложнее. Отец скорее перевернёт небо и землю, чем согласится на брак Сары со своим врагом, если бы даже Алфи захотел этого.

В половине третьего ночи едва задремавшую Сару разбудил лёгкий приступ короткой боли, который заставил её сжаться и лечь на живот. Она чувствовала неприятные спазмы, пытаясь во сне найти удобное место, которое облегчило бы её состояние.

Полностью проснувшись, Сара ощутила прилив жара к лицу и тошноту.

Кое-как поднявшись с постели, ноги понесли её в спальню родителей. Сара вошла в комнату, слегка ссутулившись. К счастью, мать спала одна. Отец, а значит и Лука, ещё не вернулись из Бирмингема. Сара опустилась к изголовью на колени, чувствуя прохладу с пола и общую нервозность.

— Мам… Мама… — позвала она.

Сара принялась трясти мать за плечо. Когда та проснулась, Сара наспех объяснила, что с ней происходит.

Иса поднялась в кровати и, протерев глаза, нежно улыбнулась.

— Пойдём, пойдём, дорогая…

Иса отвела дочь назад в спальню, решив, что у неё начались вторые критические дни.

— Ложись, я сейчас прикажу прислуге принести грелку и сделаю тебе молока с корицей — это должно помочь.

Ах, если бы Иса только знала, что молоко с корицей не поможет. Спускаясь в кухню она столкнулась с мужем и зятем, вернувшимися в столь поздний час.

Лука и Дарби взаимно очумели, увидев Ису на кухне. Дарби вытащил из кармана пальто бутылку виски, которую припас на всякий случай и поставил на стол.

— Сегодня был отличный вечер, а! Прижали этих цыганских ублюдков!

Мужчины, гогоча, прошли к столу. Они подловили Томаса и их верзилы отделали его так, что тот забыл на чём держится белый свет. Где был Алфи, чёрт возьми? Он отсиживался в сторонке, как хороший мальчик.

— Провались этот чай. Иса, подавай сюда бокалы! Отметим это дело! — шутил Дарби и Лука ухмылялся, опустив на стол шляпу.

Они думали, что мрачный вид Исы объясняется тем, что она ими недовольна — ведь они вернулись поздно, устроили шум.

— Возьмите сами, руки-ноги есть! У Сары болит живот, — сделала она едва уловимый акцент, окинув взором Луку. — Есть дела и поважнее ваших ненасытных до питья глоток! — проворчала она.

Лука и Дарби переглянулись. Лицо Чангретты вытянулось в любопытстве.

— В самом деле? — спросил Сабини с той интонацией, которой он выяснял, что его дочь окончательно сформировалась для продолжения рода, и Иса лишь фыркнула, исчезая с бокалом молока.

В ожидании матери, Сара сидела в кровати, облокотившись на подушки. Она уговаривала себя позвонить Алфи, держа под ухом трубку, чтобы сообщить ему о своём состоянии. Наконец, после долгих внутренних споров и слёз, она швырнула телефон и обвела взглядом свою комнату. Какое ему дело, этому Алфи?

Вот к чему привела её привычка быть в обществе зрелых типов. Ей девятнадцать лет и она ждёт ребёнка от мужчины, почти в два раза старше её, от друга её отца.

Иса вихрем влетела в комнату.

— С тобой всё в порядке, милая?

Сара, которая держалась из последних сил, увидев маму и её нежную улыбку, мгновенно расплакалась.

— Мамочка…

Так Сара звала мать, когда была ещё совсем маленькой девочкой.

Иса заключила дочь в объятия и прижала к себе.

— Я здесь, моя хорошая.

Иса гладила лежащую на её коленях Сару по волосам, собирая с её лица крупные слёзы, пока тревога внутри неё нарастала.

— Ох, мам… Я в беде… И не знаю, что делать. — она твердила это несколько раз, вздыхая и роняя слёзы.

— Ты расскажешь мне, что стряслось, в конце концов?

Иса извелась, спрашивая и спрашивая, но Сара хранила маленькую тайну под сердцем.

— Смотреть на тебя не могу, всё нутро выворачивается! — промолвила она. — Ты из-за свадьбы так убиваешься?

Сара уселась поудобнее на постели и убрала с лица растрепавшиеся волосы, делая три жадных глотка молока. Она подумала, что хорошо быть бокалом или молоком, потому что тебя не касаются проблемы и всё хорошо, ты просто существуешь. Спазмы прошли так же быстро, как и появились.

Сара посмотрела на Ису. Она любила свою маму, ведь та делала всё, чтобы девочка выросла достойной и ни в чем не нуждалась. И может быть, поэтому так опекала её и невольно позволила отцу и Луке вмешаться в её жизнь.

Когда Иса увидела, как Сару стало рвать, как молоко рвануло по комнате, как её лицо бледнеет, то женщину заколотило, внутри у неё все оборвалось. Они же с Дарби намерено убивают своего ребёнка!

Женщина засуетилась, накрывая дрожащую дочь одеялом, наблюдая как прислуга опустилась на пол, собирая содержимое желудка дочери большой тряпкой.

— С каких пор ты перестала любить молоко, детонька?.. — негромко спросила пожилая экономка Роз, удаляясь из спальни с ведром.

Сара пожала плечами, и проводив глазами Роз, призналась: — Мам, я беременна.

Иса отстранила дочь от себя и гневно посмотрела на неё:

— Что?!

Увидев первостепенный ужас в глазах матери, Сара втайне восторжествовала. По крайней мере, её помолвка с Лукой может быть расторгнута.

— Ох, Господи! — Иса была сражена наповал.

— Тише! — взмолилась Сара, пока мать приходила в себя, поглядывая на дверь.