Алфи с нескрываемым интересом опустил одну ладонь на её шею, а другую — ближе к щеке, задевая уголок губ большим пальцем. Губы Сары подрагивали на это касание, желудок переворачивало и сводило, а глаза прикрылись. Он коснулся её губ поцелуем победителя. Ему приятно, что Сара загнана в угол. Его губы стали беспардоннее и настойчивее, накрывая её, и руки пустились в пляс по всему девичьему телу. Поцелуй был очень долгим, и от него у Сары заболели губы.

Алфи приближался, и рука его уже поглаживала женские бедра, решив всё за двоих. Светлая грудь её призывающе светилась в полумраке, и Соломонс приковал свое внимание к ней. Он вычурно смочил два пальца слюной и обхватил ими вершину её правого соска, легонько потянул верх и отпустил, затем повторил это снова. Следом он взял ее в рот и принялся посасывать словно ребенок. Сара ощутила, как его язык наводит кольца вокруг них, сменяя это легкими покусываниями и оттягиваниями. Её грудь полностью помещалась у него во рту.

Он делал все медленно и осознанно, подавляя порыв страсти. Сара почувствовала предел, и палящее нечто, хлынувшее к низу, обогащаемое кровью розовые складки. Однако его забавляло дразнить её и наблюдать, с каким отчаянным желанием она прижимается к нему, готовая вот-вот напроситься на грех.

— Мне нравится небольшая грудь, — сказал Алфи. Сколько раз он представлял себе, как берет эти грудки в свои ладони, ощущая бодро стоящие соски и нежно их массируя?

— А я просто не знаю, куда мне деть руки, — тупо усмехнулась Сара, и он взял её руки, ласково и нежно, укладывая на свои плечи, подсказывая и помогая. Она пальчиками ощупывала его шею, провела линию к огрубелой щетине, которую Алфи скоро уберёт лезвием у барбера.

— Самое прекрасное, что создал этот никчемный мирок — это ты, женщина, — сказав подобное, он поцеловал Сару в ребра, втянув аромат кожи. Зачем Алфи нужны лишние разговоры в такой интимный момент? Он же не глупец. Если сейчас он замолчит, то Сара выбежит из номера голышом от перенапряжения линии нервов.

— Расслабься, — отчеканил Алфи, придвигая Сару к расстеленной постели, перекидывая её ноги и прикусывая кожу на лопатках.

С минуту Сара смотрела на белые и хрустящие простыни, ощущая их прохладу и, наконец, осилив себя, проползла по ней на коленях, укладываясь ровно посередине.

Соломонс многозначительно выдохнул.

Тошнота подступила к горлу — и Сара не могла объяснить её причину. Разум больше не хотел ни о чём думать, и девушка опустилась на подушки, видя, как вздымается её грудь. По голому телу пробежал озноб, но Алфи не даст ей одеяла. Он согреет её сам.

Он нетерпелив. Алфи итак ждал Сару слишком долго. Коротал ночи в постели с чужестранками, которые никогда не смогут найти приют в его сердце. А вот Алфи, в свою очередь, давно обосновался в сердце Сары: она помнила, как была влюблена в него ещё ребёнком и привлекала внимание слишком изощренно. Алфи же был непреклонен, прямо как и Сара сейчас.

Он побрёл по её телу, целуя икры и бледные бедра, зарываясь в розовые складки между. Внизу живота все заскулило и не переставало ныть, а Сара стыдливо чувствовала, что её сок побежал в ложбинку и испачкал простынь, где Алфи оставлял очередь влажных поцелуев по её маленькому бутону.

Сара уставилась в потолок, замечая, какой же он чертовски непропорциональный, а руки её так и тянулись сами по себе к его шевелюре, в которую она запускала пальчики.

Сама не улавливая, как массирует его плечи, Сара впервые касалась его кожи. Мелкие несовершенства мужского тела попадали под её ладони, и Сара жадно вдыхала аромат возбужденного мужчины.

Алфи навис над Сарой и, не сводя глаз, повел линию от пупка к груди. Она лицезрела в сером взоре безграничное желание, пока губы его упивались грудью. Алфи делал это осторожно, касаясь языком маленьких ореол, и горошины предательски твердели в его устах. Алфи, кажется, заканчивал своё путешествие, обогнув ключицы, оставив на них прозрачную слюну. Лобызал шею и ловил маленькую, бьющуюся в волнении венку. Прикусывал линию подбородка и впивался в губы.

Очередная колея поцелуев попала на ее губ крыльями бабочек. И всё началось по кругу.

Соломонс без устали изучал каждый сантиметр её тела, точно географ, огибая его вершины и холмики. Алфи был нежен, приторно нежен, как конфетная помадка. Саре хотелось, чтобы это удовольствие не заканчивалось, и Алфи, точно вторя желанию, принял решение его продлить.

Он опустился между женских бёдер, целуя её, как маленькую, в лобик, стараясь овладеть ею, вцепившись в талию, опуская Сару на себя, но мужское достоинство, что было чересчур велико для первого раза, упёрлось в розовые складки и упрямо не хотело проникать. Придерживая рукой член, Алфи коснулся головкой половых губ, провел ею вдоль них. Он горячий, испепеляющий и перевозбужденный.

— Давай пальцами, сперва? — обрушил Алфи в тишине, стараясь быть миролюбивым. — Быстрее покончим с «торжественной частью», — чуть угрожающе добавил он, смачивая в слюне средний палец.

Сара звонко закричала, потому что была перепугана, а смелость внезапно куда-то делась, приподнявшись, перехватив его руку: — О, ради Бога! Алфи! — заставив Соломонса смутиться c властной улыбкой на лице. — Я не хочу, чтобы это случилось твоими пальцами!

Девушка велела ему сделать это как следует.

Вызов был брошен, и через секунду он стал медленно проникать, наблюдая за её реакцией, шумно выталкивая из лёгких воздух, опустив голову возле её виска.

— Ах… — по стону с её губ, Алфи было понятно, что его девочке хорошо от самой мысли, что она занимается чем-то особенным.

Сара впилась в его плечи ноготками. Он поднял взгляд, посмотрел на Сару проницательно и внимательно, читая всё по испуганным глазам.

— Я сделал больно…? — спросил Алфи, и глаза его налились до оробевших и трепетных.

Сара никогда не видела его таким виноватым, покорным и сдержанным. В это мгновение Алфи особенно нравилось с ней разговаривать. Видеть это переходящее в женское милое личико, слышать приятный тембр ее голоса и видеть приоткрывающиеся прелести интимных беззащитных мест напором его органа — все это было выше его сил!

— Вовсе нет, — прошептала она, прикусив губу, отвернув от него лицо и скупые слезы непорочности сами скатились из глаз.

— Ц-ц-ц, — заприщелкивал он, выражая сожаление, прижав к себе Сару сильнее, выпивая соль с её ресниц, целуя веки. — Во-о-от так.

Алфи сам знал, что это не так, и злился лишь на себя. Собственные ощущения его никогда не предавали. Он прикусил нижнюю губу, и было слышно как разлепились из-под содранной кожи слова: — Опротивел? — это было то, чего он боялся больше всего, когда кровать под ними издала протяжный скрип, и плоть его оказалась в Саре целиком.

Она укусила его выемку ключицы, а Соломонс держал её крепко, пытаясь разделить на двоих эту боль, желая забрать её себе и жадно лаская шею. Алфи чувствовал, какая Сара узкая, изнеженная и юная. В ней нет опыта, и она не смела шевелиться, замирая, словно мраморная. Глаза Алфи стали большими и взволнованными, но никто не готов был прекратить эту сладкую пытку.

Соломонс начал плавно и размеренно двигаться. С каждым движением его руки переливались силой мускулов, вены бежали по предплечьям и выпирали плотной сетью. Сара ощутила влажность его рта шеей и скулами, покорный взгляд вверх, смотрящий на неё с упоением и поклонением. Её кожа терлась о его тело, покрытое растительностью, и Саре было щекотно.

— О, Боже… — простонала она и в её глазах была искренность. — Альфред… — только преданность этому мужчине.

Алфи бережно проникал в принимающее его целиком лоно и чувствовал себя нужным.

Он набирал темп. Сару подкидывало на подушке, волосы электризовались, срывались стоны, им становилось легко и хорошо. Алфи все делал сам, просил прощения, глубоко извинялся, искупал свою вину, срываясь на скорый ритм, управляя Сарой как марионеткой. А она тлела со сладкими вздохами.

— Молчи, — прошипел Алфи ей в ухо, посасывая мочку, — чтоб меня! Молчи, недотрога моя, ради всего святого, ибо от твоих стонов я хочу кончить!