— Алфи ушёл.
Том кивнул, присев на край кровати, поправляя одеяло на бёдрах Сары, находя опору в вытянутой руке. — Да, я видел. Известно, что произошло?
Сара всхлипнула и повернулась к нему лицом. — Или я обезумела, или я действительно отравила своего сына, спутав лекарства. — она кивнула на тумбу, где стоял злополучный флакончик. — Я передавала другой, как мне кажется.
Том взял его в руку и осмотрел: — Что должно быть внутри?
— Травяной сбор, — с трудом разомкнула губы Сара и Томми с ловким хлопком открыл для себя завесу этой тайны, поднося флакончик к носу.
— Пахнет чем-то растительным. — сказал он задумчиво, протягивая емкость Саре.
— Это мята и ромашка. — заметила она.
— На спирту, не так ли?
Моргнув в знак согласия, Сара настороженно уставилась на Томми, когда он поднял емкость над собой, высматривая её дно.
— Там кристаллический осадок. — глаза Томми расширились, а губы приоткрылись в поисках истины.
Когда он запустил мизинец, Сара уже не среагировала, позволяя ему делать то, что он считает нужным, наблюдая как Том пробует на язык то, что достал со дна.
— Это героин. — неожиданно заявил он и Сара вздрогнула. — Он плохо растворяется в спирте, а настойка из трав была как раз-таки на нём. Он выпал в осадок на дне, видишь?
Сара энергично покивала и Том, сжав в руке флакончик, парировал, поднимаясь с места: — Твоего сына отравили и, слава Богу, весьма неумело.
***
— Ты неправильно куришь, дружок. — раздался голос Алфи с сыром помещении, обращенный к Фрэнку, — От коротких затяжек у тебя могут быть ожоги, а от них быстро разовьется рак губ.
Младший Сабини встал на ноги и Алфи впервые обратил внимание на то, каким рослым стал этот мальчик. Он уже обогнал своего отца и теперь его рост пробирался к пяти с половиной фунтам.
— А ты подрос и больше не похож на гребаного мальчика из церковного хора, не так ли? И значит, ты способен отвечать за свои поступки, правда, м?
Фрэнк сцепил зубы, понимая, что желает дать Алфи отпор. Это было в его больших и злых глазах, в стане и в самой манере поведения.
— А ты всё тот же, старый, пархатый, сумасшедший псих, который портит жизнь моей семье? — Его голос сломался и был низким и хриплым. Фрэнк решил, что несмотря ни на что, Алфи, возможно, не коснется и волоса на его голове, потому что он брат Сары.
Алфи резко двинулся к Фрэнку, и мальчик от испуга подпрыгнул, вжимаясь в стену. Алфи холодно улыбнулся ему, прежде чем подойти ближе, и Фрэнк знал, что он зашёл слишком далеко. Теперь Алфи Соломонс официально стал его первым и настоящим врагом.
— Порчу жизнь? В чём моя вина, приятель? Разве можно…
Фрэнк перебил его.
— Ты бросил Сару! С этого всё началось! Я помню как ты схватил её за платье, как угрожал ей!
Алфи приоткрыл рот, но Фрэнк опередил его.
— Ты оставил её и я был вынужден вести её домой! Она упала! Упала на живот! А мне было шесть и я не знал, что мне делать! Я был слишком мал!
Потерев правый глаз, Алфи продолжил слушать мальчика, найдя опору в собственной трости.
— Ты просил меня присматривать за ней?! Почему именно я был обязан видеть её страдания?
Фрэнк дрожал, его голос срывался, ломаясь от детского до хриплого юношеского. Алфи вздохнул и, подойдя ближе, стал смотреть в лицо брата Сары, испуганное и светлое, одним только собственным биополем вжав мальчишку в стену.
— Потом ты убил Луку и отец потерял всё! Меня отчислили из школы, где мне нравилось учиться из-за невозможности папы оплатить обучение! Мы переехали на Окслоу Лейн из-за тебя! И если бы не Сара, мы бы гнили там до конца своих дней!
Алфи смотрел на Фрэнка в упор, и зрачки его расширялись в полумраке, поглощая облик мальчика.
— Послушай сюда, сынок, если бы мы жили в Древнем Риме я бы покарал бы тебя на висилице, и гнить в исхудалом жилище показалось бы тебе раем!
Фрэнк продолжил, не взирая на болтовню Алфи, что пытался перебить его.
— Дора умерла из-за тебя! Ты поставлял ей неочищенный лауданум, я слышал!
— Да? Я тоже многое слышал про тебя, и с учётом всего этого, ты, юнец, проглотишь содержимое флакона, не так ли, и отправишься за старшей сестрой, м?
Фрэнк сорвался: — Это ты выхолостил отца!
Алфи ухмыльнулся на очередное обвинение, но его глаза горели злобой.
— Сара узнает об этом! Я расскажу ей! Так что ты пойдёшь в ад, грязный…
Прежде чем он закончил, Алфи грубо ударил юношу по губам тяжестью своих многочисленных колец. За эти годы Алфи испытал к этому парню много чувств — от отцовской любви и жалости, до ярой ненависти, но даже у Алфи Соломонса был свой внутренний предел.
— Ты посмотри, а, как боек на язык, чтоб меня! — хрипел Алфи, хватая мальчика за волосы, — Какой дерзкий недоносок! Спесь ебучая! — оттолкнул он Фрэнка. — Зачем ты сделал это с моим сыном, м?
— За свою семью, сукин ты сын!
Алфи шлепнул Фрэнка по губам ещё раз, и юноша взвыл.
Независимо от того, что Алфи делал в своей жизни, как бы плохо он ни обращался с Сарой на протяжении многих лет, Фрэнк абсолютно не имел права кидать ему вызовы. Он знал этого ребёнка с рождения, и теперь он дрался с ним, отстаивая себя и своих детей.
Фрэнк своей яростью и всемогущей ненавистью напугал его. Это был просто тринадцатилетний мальчик, который был способен лишить Алфи сына.
Маленький Эдриен, как и Дариен, были всем, чего Алфи хотел от собственных детей, когда задумывался. Они также были его козырными картами в войне за Сару, которую он сам развязал, и в которой сражался и которую проигрывал. Каждый раз, когда он слышал об успехах Луки, когда тот повышал свою силу и статус, Алфи успокаивал себя тем, что у него есть преимущество, что он знает то, чего не знает Чангретта.
Маленькие близнецы после первой же встречи каким-то чудовищным образом попали под его кожу, засели в самом сердце и сделали Алфи уязвимым. А этот Фрэнк, этот мальчик, который был ему почти родным, затаивший глубокую обиду и свои переживания попытался отомстить ему, и у него это вышло.
Алфи вспомнил, как он протягивал эти две горькие ложки и не мог понять какого труда стоило Эдриену проглотить их, пока Фрэнк наблюдал за этим со своей злой ухмылкой. Алфи припомнил тот день, когда в ресторане он был вынужден повести себя дерзко, и кажется именно с того дня он нажил себе врага.
Фрэнк возненавидел его и доказал это своими словами и действиями.
Когда Алфи вошёл в это помещение и увидевшие его мальчишки тут же разбежались, кто куда, то Алфи прямо сказал ему, что знает, что он натворил и что он убьет его.
— К черту! — Алфи сплюнул липкую слюну и вынул из-за пазухи пистолет, взводя и направляя на мальчика. Это было уже слишком и даже для Алфи Соломонса, но он был вынужден убить его, чтобы уберечь другого близнеца и всевозможных будущих детей Сары от этого животного.
Наведя оружие, Алфи вобрал воздуха и заставил себя посмотреть в глаза Фрэнку, задаваясь вопросом, может ли он зайти так далеко и убить этого несносного юношу, сжавшегося и свернувшегося на земле.
Некогда этот мальчик был его другом, его первым названным сыном, с которым он проводил время, прежде чем стать отцом. Он учил его защищать сестру, просил приглядывать за ней, он же дарил чувство безопасности и радости. Алфи был так добр с ним, учась отцовству. Именно этот простой факт теперь останавливал его.
Выстрел, вскрик, и Алфи с тяжёлым сердцем выбрался из старой постройки, возвращая пистолет за пазуху.
Направляясь в больницу, Алфи особенно ощутил всю силу случившегося, вытирая чуть влажные скулы. Он испугался за своего сына так остро, что не знал, вытерпит ли он это чувство, которое нес в груди, как свинцовый груз. Дело было не только в том, что мальчик пострадал пока находился под его присмотром, или потому, что он знал, что это не несчастный случай, о котором все думали, а дело рук Фрэнка, но и из-за правды, что окончательно разрушила его.
Алфи должен был рассказать обо всём Саре, что на самом деле произошло, но он мог предположить, что она уже догадалась. Этот безумный ублюдок Фрэнк наконец добрался и едва не сгубил кого-то из своих, и этот свой был самым дорогим, самым важным человеком в их жизнях.
