***

Сара и близнецы быстро шли вдоль многочисленных домов. Близнецы семенили рядом, угрюмо опустив головы.

— Ну, чего загрустили, мои хорошие? — потормошила их Сара.

Эдриен поднял голову: — Ну чего вы с папой всё время ругаетесь? Не надоело вам ещё, а, мам?

Сара развела плечами. — Так бывает, дорогой, что родители не могут поладить. С этим ничего не поделаешь.

Эдриен недоверчиво хмыкнул.

— Кто хочет мороженого? — постаралась она разрядить обстановку, но близнецы лишь молча помотали головой, тогда Сара остановилась.

— Может, тогда в итальянское кафе? Там готовят ваш любимый десерт, истинно сицилийское блюдо — «Cannoli siciliani».

Близнецы сначала обрадовались, но, переглянувшись, тут же помрачнели ещё сильнее, понуро вздыхая.

— Эти трубочки наш первый папа очень любил. — заметил Эдриен. — Он бы и сейчас их поел, если бы не был мёртвым. Помнишь, как он пачкал сладкой рикоттой твой нос, когда ты сидела у него на коленках и отказывалась их пробовать?

Сара улыбнулась, покивав.

— Ваш папа был настойчив, и почти во всём. Это качество делало его победителем.

— А ты передразнивала его, когда он рассказывал о том, как это блюдо пришло в Италию из арабского мира. Это было так смешно!

Дариен посмотрел на брата и насупился, рукавом пиджака вытирая лицо, улыбаясь через слезы. Он всё ещё сильно скучал по Луке и до последнего не верил в его гибель, ожидая, что однажды отец приедет за ними и всё вернется на свои места. Но в глубине души он боялся, что не сможет поделить свое маленькое сердце на двух отцов.

Сара тяжело вздохнув, опустилась к мальчикам и крепко прижала их к себе.

— Ну что, пойдём пить чай с трубочками?

Мальчики подняли головы и кивнули, когда на них обрушился ливень. Холодные капли посыпались с неба и они оказались в маленькой ловушке огромной, проходящей над Камденом тучей. Остановившись на близлежащей автобусной остановке, близнецы накрылись собственными пиджаками и посмотрели на маму. Сара собирала языком капли, бегущие по ее лицу, как вдруг раздался громкий сигнал автомобиля и все трое вздрогнули.

Обернувшись, Сара хотела ругнуться, как Эдриен опередил её: — Ого, какая машина!

Двигаясь по полупустой улице, роскошный черный автомобиль остановился и из него выглянул Томас Шелби.

— Добрый вечер, Сара. Знаю, безрассудно садиться в машину к малознакомому мужчине, но я волнуюсь за ваших детей. Хотите подвезу?

Сара растерялась.

— Мама, ну соглашайся! Я уже продрог. — Эдриен потеребил Сару за руку и Дариен согласно покивал, дергая нижней челюстью от прохлады.

— Если вас не затруднит. — добавила она неуверенно и Том, остановившись, распахнул заднюю дверь, помогая близнецам влезть в машину, оказывая поддержку и Саре, усаживая её рядом с собой.

Салон автомобиля был сделан из темной кожи и пах новым. Из радиоприемника лилась чудесная музыка — и Сара сразу узнала те самые джазовые мелодии, что слушала на вечере.Близнецы облизывали взглядами автомобиль, касаясь стекол из ударопрочного триплекса, рассматривая цельностальную крышу, которая не пропускала влагу. Двигатель шумел намного тише, чем в машине их отца, и любопытство так и распирало малышей.

— А какая эта модель? Cadillac? — поинтересовался Эдриен и Том, взглянув на него в зеркало заднего вида улыбнулся.

— Да, Town Sedan.

— А правда что в ней есть кондиционер? — спросил Дариен и Том ещё раз согласно кивнул, переводя взгляд на Сару.

— Вы согрелись?

— Да. Спасибо. Не удивляйтесь, они счастливы прокатиться на такой красивой машине. Тяга к роскоши у них, если честно, в крови.

— У меня тоже, — сказал он. — Я люблю жить красиво, имея во владениях изысканный особняк и несколько хороших машин. Но для счастья, как и многим подобным мне джентльменам в высоком статусе, не хватает только одной детали для полного счастья.

Сара посмотрела на него. — Какой же?

— Любимой женщины. У таких, как я, есть всё, но нет главного, и это главное обычно встречает по вечерам и заключает в свои объятия.

— Хорошо быть более приземленной, — заметила Сара. — У меня есть дети, которые встречают меня по вечерам и заключают в свои объятиях. Но у меня нет Cadillac’a.

Том плавно переключил передачу и продолжил путь, одной рукой вынимая из бардачка коробку конфет.

— Угощайтесь, Сара. Я пока не знаю, какие конфеты вы любите, но это явление временное.

Мальчики высунулись из-за их спин.

— А нам конфету можно? — послышался голос Эдриена, и мальчишки протиснулись вперёд, зависнув между Сарой и Томасом.

Том протянул коробку назад: — Можно. За знакомство? Я — Том.

Мальчики взяли по конфетке и затолкав их в рот, протянули руки, подавая Томасу.

— Спасибо. Я — Эдриен, — важно сказал близнец.

— Дариен, — заключил чуть тише второй.

— Рад знакомству. — заверил их Томми, выворачивая руль. — Кто желает прокатиться по вечернему Лондону — поднимите руки?

***

Дарби Сабини находился в своей стихии, быстро двигая бёдрами, сношая молодую девушку. Оторвавшись на миг и подняв глаза, он столкнулся ими с Рут Харт, которая доводила его до стонов и рычания, и они чередовались, превращая его то в слабого котенка, то в свирепого тигра. Она кусала губы от удовольствия, а он наблюдал за ней, пока она кончала.

Ей было двадцать и она элегантно курила после, рассевшись на раковине в туалете букмекерской конторки, и ее обнаженное тело сияло, как мрамор, в свете тусклой лампы. Дарби смотрел на неё, опираясь о кафельные стены, со спущенными до лодыжек штанами и масляно улыбался, улавливая её поразительное сходство с Исой.

Все те годы, что он был женат, он сотни раз видел своих женщин в обнаженном виде, и это не льстило ему так, как сейчас. Дарби мог наблюдать за Рут часами. В ней было что-то, что заставляло его хотеть ее так, как никогда раньше он не хотел ни одной женщины. А у Рут в свою очередь была возможность быть увиденной с известным лицом, с гангстером и испытать преступный образ жизни, связанный с деньгами и долгими ночами. Но главный парадокс заключался в том, что у Дарби уже не было ни имени, ни статуса, ни денег, только язык, который убалтывал девушек на эти порочные связи, заканчивающиеся естественным разрывом женских шаблонов.

Дарби всё ещё отпыхивался, подмигивая Рут. Приём ставок заканчивался, народ медленно рассасывался. Дарби взглянул на своё отражение в зеркале. Он был рождён в конце восьмидесятых годов прошлого века, не желающий учиться, пропадающий на улицах Лондона, стесняющийся своего происхождения, считающий алкоголь своим единственным пороком. Он любил свою Ису, свою маленькую жену, которая вот уже семь лет была для него не более, чем другом, постепенно помогающим ему погрузиться в старость. После того, как Иса узнала о его сделке, в ходе которой он продал их общую дочь, их отношения закончились.

Через две недели после свадьбы Сары с Лукой Иса от нервов и слез потеряла ребёнка. Не то, чтобы для Дарби этот ребёнок был желанным, скорее он был его спасительным кругом в отношениях с женой. С того времени вся его жизнь разделилась на «до» и «после».

Тяжелая, скрипучая дверь в букмекерскую контору открылась, и в неё вошёл Алфи Соломонс со своими людьми, храня надежду найти здесь Дарби. Тягомотно осмотревшись, он брезгливо сморщился.

— Бл-я-я-я-ть, как же здесь воняет ёбаным итальянским духом, чтоб меня. Это не кошерно.

Алфи сделал шаг в глубь заведения. Он был удивлен, насколько это место было ущербным, и это отразилось на его усталом лице.

— А где все? Главным образом Дарби-таки?

Люди Соломонса стали шнырять по заведению. Тогда Алфи побрел в сторону уборной и, прислушавшись, пихнул дверь ногой, сталкиваясь с Сабини, чьи штаны были спущены и отражали всю его жалкую никчёмность. Он изменял своей жене почти публично, и с каждым годом всё меньше и меньше этого стеснялся.

— Шалом, ага?

Алфи прозаично присвистнул и улыбнулся, представляя собой олицетворение мира.