Гнев Алфи был очевиден. — Ты, блять, смеешься, приятель, а? — Он изо всех сил вытаращил глаза. — Ты будешь учить меня жизни, цыган?

Алфи осекся, потому что должен был сделать вид, что сожалеет о своей вспышке гнева.

— Ты кидаешься на меня за то, что я упростил тебе задачу или разорвал круг Вендетты, м? Прости, мать твою, что воспользовался чужим моментом и решил свои проблемы, ага?

Том взмолился: — Твоя проблема, Алфи, состоит в том, что ты просто трусливый старый чёрт, который мог избежать всего этого дерьма, если бы не был таким жадным и ревнивым. Ты сам говорил, что продал её как паршивую лошадь. У тебя были силы противостоять Чангретте, но ты не воспользовался ими.

— И на то было несколько личных причин, дружок. Но всё тебе, цыган, надо знать. — Алфи поправил шляпу и двинулся прочь к своей машине. Открыв дверцу, он обернулся. — Если решишься завалить меня, то ты знаешь, где меня найти, Томми-мальчик.

***

Сара вошла в дом и услышала скрежет щётки о сталь кастрюли. Сняв плащ и повесив его на крючок, Сара прошла в кухню и увидела, как её мать перемыла и перечистила почти всю кухонную утварь, от чего та отливала блеском.

— Тебе не спится, мам? — осторожно спросила Сара, и Иса не отрываясь от дела ответила.

— Давно не выделяла часа для чистки посуды. Обычно я делаю это хотя бы раз в месяц…

Сара удивлённо вскинула брови: — В первом часу ночи? Оставь это, мама. Утром я помогу тебе, иначе ты сотрешь себе пальцы этой содой.

— Ты же знаешь как мне нравится мыть эту дорогую посуду.

Сара задумчиво взглянула на мать: — Знаю. Что случилось, мам? Ты сама не своя.

Иса перекрыла краны и тяжело опустилась на табурет напротив дочери. Она не знала, к кому еще обратиться за советом, и чувствовала, что не должна нагружать Сару, но у неё не было выбора.

Поэтому, обтерев руки о фартук, она тихо сказала: — С Фрэнком нужно что-то делать.

Сара коснулась руки матери и ощутила её мягкость. — Он что-то натворил?

Иса кивнула в знак согласия. — Кто-то должен поговорить с ним о его поведении. Ты знаешь, что твой отец для него уже не авторитет?

В последнее время Иса выглядела постаревшей, и, наблюдая, как она позвякивает скрипящими от чистоты тарелками, Сара заметила морщинки, собравшиеся вокруг ее глаз. Они говорили о том, что эта женщина прожила относительно беспокойную жизнь, хоть и сытую, но по своему достойную.

— Ты слышала о вчерашнем?

Сара покачала головой. — Господи милостивый, что на этот раз? — В её вопросе звучала нотки настороженности. В последние месяцы Фрэнк часто что-то вытворял, Дарби лупил его и если по началу Сара заступалась за него, то в последнее время она просто наплевала на этого безумца.

— Его и мальчишек Роя обвинили в том, что они коснулись старухи. Ты знаешь эту женщину, она всегда торчит на окне. Она сказала, что он был в этой банде, но не указала его в заявлении, и очевидно из-за Дарби и его репутации.

— Что значит «коснулся»? Как это понимать, блин, мам? — воскликнула Сара, чувствуя волну возмущения.

Иса побагровела. — Боже правый, ты прекрасно понимаешь, что я имела ввиду под этим чертовым словом, исключая ограбление!

Сара с трудом сглотнула. То, что говорила ее мать, было слишком возмутительно даже для этого засранца Фрэнка.

— Ты хочешь сказать, что он был в числе тех, кто домогался этой старой клячи? Мам, ты хоть представляешь, как жутко звучит эта мура из твоих уст?

Иса перебила ее. — Я лучше всех представляю это, доченька. Но хуже всего, что это правда. Этот маленький ублюдок все время на улице, бродит по двором и сеет хаос.

Сара взмолилась: — Ой, мам, оставь его в покое. Признаю, Фрэнк маленький хулиган, но ему всего тринадцать! Он ещё физически не созрел для подобного!

Сара отказывалась верить в слова матери, опровергая их.

Иса, стерев слезы, сказала: — Утром, когда я проверяла его штаны, то выудила из них украденные деньги, и те были не годны для носки. Понимаешь меня?

Сара откинулась на спинку стула, и когда эти слова проникли в её отяжеленный спиртным мозг, ей показалось, что кто-то ударил ее в живот кулаком, от чего у неё перехватило дыхание, а к горлу подступила тошнота.

— Ему тринадцать, черт возьми, мам! В тринадцать я ещё принимала ванну с игрушками! Неужели Фрэнки уже способен на эти пакости?

Иса выглядела глубоко расстроенной.

— Он сын своего паршивого отца! Дора родилась, когда твоему папаше было четырнадцать! Все эти двадцать шесть лет он уверял меня, что ребенка ему навязали. — бросила Иса.

— Во всём я виню только Оттавио. Он была пьян и под морфием во все возможные дни зачатия. Он не просыхал всё то время из-за проблем в этом проклятом бизнесе. Я думала моя беременность образумит его, ты же понимаешь, и так оно и было, твой отец изменился. Но я думаю, что именно эти факторы повлияли на Фрэнка. Я люблю его, он мой сын, но если им не заняться, он найдет себе больших неприятностей.

Сара кивнула, но ей было интересно, помнила ли Иса о своих грешках. Несмотря на все свое горе, о своей извечной собственной потребности в сыне и попытках заменить им часы разлуки с Оттавио она почему-то промолчала. Иса буквально душила мальчика любовью и позволяла ему больше, чем всё.

— Папа не следит за ним, никто не следит за ним, кроме, может быть, меня, и то, когда я не на смене. Он не спит ночами, я каждый раз вижу свет в его комнате. Вы позволяете ему делать то, что, черт возьми, он хочет, мам!

Исе вдруг стало плохо. Это было то, чего она боялась услышать — правды.

— А что отец сказал по этому поводу? — спросила Сара.

Иса пожала плечами. — Что он может сказать? Он опровергает факт и защищает своего сына, но как бы там не было, я думаю, что Фрэнк был более чем способен на что-то подобное.

Сара знала, что ее мать никогда бы не сказала ничего подобного, тем более про родного сына, если бы не была абсолютно уверена, что в этом есть своя правда.

— Что нам делать, Сара?

========== 3.3. ==========

Комментарий к 3.3.

Новая глава вышла с задержкой, которая была связана с моими тщетными попытками обрисовать самую пикантную сцену.

Спасибо за ваше ожидание и поддержку)

Спасибо и бете. Но, пока её нет, ошибки очень даже возможны.

***

Воскресным вечером Сара прошла в гостиную Альфреда, чувствуя себя не в своей тарелке. В этом доме было чересчур чисто и тихо, он был обставлен разными непонятными разностями, а на маленьком столике у кресла лежала Тора. Саре казалось, что она не вписывается в интерьер этого особняка в своём простеньком платье. Собственная стеснительность бесила её.

Экономка, как всегда вилась вокруг да около, и выглядела очень измученной. Теперь ей было неинтересно, как раньше, подслушивать за Сарой и Алфи, вести себя тихо, чтобы не упустить ничего важного. Годы её брали своё. Другая прислуга звенела посудой, расставляя в столовой тарелки, подготавливая стол к ужину.

Алфи выскочил из комнаты с близнецами, завязывая один из школьных галстуков. — Шалом, миссис Чангретта. — кивнул он, окинув Сару оценивающим взглядом, переводя его на прислугу, — Накрой-ка на четверых, и поживее. Надо бы покормить молодую, а то совсем исхудала дама по приемам бегать, ага?

Сара не обратила на это внимания, натянуто улыбнувшись, привыкшая к тому, что Алфи обращается с прислугой как с дерьмом, хватая на руки подбежавшего к ней Дариена. То, как человек обращался с людьми, находящимися ниже по рангу, определяло его, думала Сара, провожая растерянным взглядом Алфи, что устремился наверх за сыном.

— Ну, припустил, чтоб меня… — проворчал Алфи, волочась наверх, — Эдриен? Сынок?

Дариен отпрянул от мамы, чтобы похвастаться своей новой школьной формой, которую Алфи приобрёл вчерашним днём. Сара нежно улыбнулась. Мальчик выглядел замечательно в ярко-синем пиджаке с эмблемой школы, чёрных шортах и с соломенной шляпой на голове, размахивая маленькой указкой.

— Тебе нравится, мамочка?