— За простую истину.
Сара сделала глоток следом за Томми, и пузырьки мягко обожгли ей горло.
Для тридцативосьмилетнего гангстера, о котором знала вся Великобритания, Томас вел себя слишком сентиментально, подливая ей напиток, и Сара, быстро хмелея, немного побаивалась его, но напрасно. Том ни на шаг не отходил от неё весь вечер, разжигая в ней интерес шутками и рассказами. Девушка казалась ему совершенно беспомощным, наивным и каким-то слишком неземным созданием, неумело лакающим шампанское, которое обязательно нужно защитить от всего мира.
В ту ночь они проговорили несколько часов. Том рассказывал Саре о своей семье. Он гордился тем, что из Бирмингема и сделал себя и свою жизнь сам, избегая разговоров о гангстерской чести, не пытаясь произвести впечатление своим статусом.
Когда бутылка опустела, Сара заглянула в его голубые глаза и вспомнила то ласковое тепло, которое растекалось по её телу от его касаний.
Взглянув на неё, Том добро улыбнулся. — Не желаете прогуляться? Здесь слишком душно, вы не находите?
Томми и Сара вышли из кафе, и холодный воздух наполнил её легкие, заставляя мурашки пробежать под пальто от шеи и до самого низа спины. Сара шла не оборачиваясь, а Том шёл следом за ней.
— Сара?
Она резко повернулась и не ожидала, что они окажутся слишком близко, глядя друг другу в глаза. Его голубые очи были так близко, и так притягательны, глубоки, что Сара на несколько секунд перестала думать, слышать, словно заглядывая в омут, во что-то манящее и опасное. Ей нужно было попрощаться с Томасом и возвращаться домой, но его глаза не отпускали её.
Том качнулась вперёд, и Сара испугалась, что сейчас он поцелует её, поэтому опередила его, касаясь тёплой щеки, от которой по венам её растеклось спокойствие. Отняв губы от его гладкой кожи, Сара быстро развернулась, намереваясь сбежать от своих опасных мыслей и желаний, о которых так ясно говорили её глаза. Нельзя целоваться с партнёром Алфи, тем более посреди оживленной улицы Лондона!
Том поймал Сару за плечо и, повинуясь его воле, она развернулась, понимая, что поцелуй ещё не закончен. В его глазах плескался интерес и что-то еще едва уловимое… может быть, желание.
— Я что-то не так?..— не отрывая взгляда спросила Сара.
— Я ещё не всё. Я не насытился тобой, Сара. — заметил он и осторожно коснулся ее подбородка, выводя сладкую линию по уголку губ. Сара лишь вздрогнула, но не отстранилась от его руки.
— Можно тебя поцеловать? — спросил он вкрадчиво.
— Разве об этом нужно спрашивать?
Том осторожно потянулся и коснулся её полураскрытых губ своими. Сара замерла и позволила ему действовать. С каждым новым движением она лишь раскрывалась поцелую, отдавалась и позволяла его прохладному языку проникнуть все глубже и глубже, как хорошая партнерша в танце, следуя за ведущим. Том притянул её к себе и, прижав к груди, почувствовал как Сара дрожит.
Пытаясь распробовать его губы, чувствуя чужой привкус, иной аромат одеколона и кожи, Сара прижалась к Тому крепче, зарываясь в его тепло, пока язык ее перенимал инициативу. Она провела пальчиками по его колючей от коротко выбритой шеи и прикрыла глаза, наслаждаясь обществом мужчины, в котором нуждалась.
Они целовались так, под фонарём и осенней промозглой сыростью, как будто могли задохнуться, если остановятся хоть на миг, страстно, горячо, забыв обо всем на свете.
Когда расплавленный разум Тома застыл, точно воск свечи, он прошептал:
— Давай продолжим в машине или в гостинице? Я сейчас не готов тебя отпустить.
— Том, я не… я не могу, — отрицательно замотав головой, Сара оторвала руки от его шеи и всё ещё чувствуя аромат его одеколона, попятилась назад, — Я идиотка, знаешь, я вообще не уверена… Я не знаю, что делать и зачем я вообще пришла.
Том сделал шаг к ней на встречу: — Прошу тебя, не будем думать и рассуждать. Я хочу, чтобы ты поцеловала меня так, как целовала Алфи в тот вечер.
Том запустил руку в ее волосы и Сара подалась ему навстречу. Ему хотелось её всю, ближе, теснее, и Сара ответила на каждое его движение, словно ждала еще чего-то, то ли повтора предложения, то ли нового. В этот раз она была готова дать чёткое «нет», но оно почему-то не требовалось.
— Я хочу тебя слышать, я хочу твоих стонов, я хочу тебя ближе и сильнее… Пока я не встретил тебя, этот вечер был до ужаса пустым. Я хотел уйти. А теперь наоборот. Теперь мне хочется остаться, потому что здесь ты.
Сара выпуталась из его рук.
— Мне пора, Том.
Он отпустил её ладонь и плечи его опустились.
— Не уходите так быстро, Сара… Я поспешил, из-за этого, верно?
Сара ухмыльнулась: — Я же говорила, что всё дело во власти.
— Простите меня. Но вы первая женщина, с которой я не могу понять, чего она хочет. Можно я вам позвоню? — Том крикнул ей в след.
Сара помотала головой: — Нет, — сказала она на удивление твёрдо, — Боюсь, что нет.
Она шла, не оглядываясь, но была уверена, что Томас так и смотрит ей вслед, застыв со своими вопросами.
Щёлкнув зажигалкой, Том поджёг сигарету и, затянувшись, провалился в воспоминание.
Том держал в руке револьвер и смотрел в изувеченное лицо Луки. Тот выглядел до жути жалко, даже жалостливо. Вот что получил человек за свою любовь к женщине и чужим детям — смерть, очень некрасивую и низкую смерть. Теперь его понятие чести рассеивалось, растекалось, как и темная кровь, бегущая из его брюха, которое вспорол Алфи.
Лука посмотрел на Маттео заплывшим глазом и осознал, что жизнь его была полна предателей и предательств, что в стенах богатых особняков она гноилась и разрасталась, и наконец поразила и его.
— М-да… Отлично, твою мать. — выдавил он через разбитые губы, — И даже Сара, моя cara…
Том не хотел его убивать, но был вынужден прекратить его мучения. Лука причинил боль его семье, и теперь его священным долгом было сделать тоже самое с его семьей. Он не слышал крики Артура, держа Луку на мушке, не обращал и внимания на Алфи, что крепко удерживал жертву, не желая становиться похожим на еврея и на доли секунды. Но он был вынужден, чтобы защитить себя и своё будущее, спуская курок.
Громкий выстрел оповестил всех о вышедшей из ствола пули и пробившей череп Луки насквозь, что принял пулю выпрямившись и с достоинством. Дернувшись от силы отдачи, Том был уверен, что в этот миг Лука думал только о своей семье, падая на ковёр, в лужу собственной крови.
Том ужаснулся собой, наблюдая как Алфи, стоя над покойным Лукой, надменно сплевывает на него липкую слюну. Лука лежал на ковре и уже не пытался удержать свои внутренности, чтобы они не выпали наружу.
Том все еще держа в руке револьвер, из которого только что прекратил страдания Луки, не мог поверить в то, что сделал Алфи, ухмыляющийся той кривой ухмылкой, которая всегда помогала ему во всех ситуациях, с тех пор как он был ребенком. Но сейчас Алфи не был ребенком, и он только что хладнокровно и публично отделал Луку Чангретту. Это было похоже на кошмар.
Выйдя на улицу и пройдя несколько метров, Том схватил Алфи за пиджак и изо всех сил впечатал его в стену дома. На лице еврея остались капли крови, а глаза горели безумным огоньком.
— О чем, черт возьми, ты думал? — Томми пытался вразумить Алфи, но это была пустая трата времени. — Чангретта был нужен мне и моей семье, блять, для мести, а ты забил его как гребаный скот! Он этого не заслуживал, во всяком случае от тебя, чтобы сдохнуть как собака, и ты это знаешь.
Алфи молчал. У него был настороженный взгляд.
Том был сбит с толку всем этим. — Ты отделал человека, который воспитывал все эти годы твоих детей!
Алфи небрежно пожал плечами и грубо оттолкнул от себя Шелби. — Я вышел из себя, ясно?
Том посмотрел на него. Уважение исчезло, и на этот раз они оба знали, что это взаимно.
— Ты потерял равновесие, потому что Лука раскидал тебя по фактам! Ты сам виноват: продал ему свою женщину, на которой должен был жениться, а не только трахаться!
