Есть слабак стоящий сзади и это опасно.

Иногда я снова впадаю в депрессию из-за принуждений»

Медленный, хриплый голос разносится по комнате, ближе к середине ритм ускоряется. Голос звучит предупреждающе.

«И я без колебаний ответил, что был таким всегда»

Голос срывается, словно наносит хук справа самому реперу, заставляя загнуться, но Юнги, сильнее повышая голос, доказывает самому себе, что он чего-то стоит в этой жизни. Он срывается, в голосе звучит отчаяние, взгляд падает на открытое окно, но мысль «нет» бьет в грудь. Мин продолжает срывать свой голос в микрофон. Ладони, сжатые в кулаки. Голос хрипит сильнее от быстрого ритма, продолжая выплескивать слова, идущие от сердца.

«Это не значит, что вы, ребята, предали нас, это то, что вы не сумели сделать, чёрт!»

Мин устало падает в кресло и выдыхает, а вскоре отрубается от усталости и алкоголя в крови.

***

Громкий стук в окно: дождь барабанит по стеклу, словно прося о помощи. Юнги самому нужна помощь. Раскаты грома, ритм, бьющий по крыше, громко отдается в голове репера болью. Он приподнимается с кресла и смотрит в окно.

Серый пейзаж не дают рассмотреть длинные, разбитые о стекло капли, но где-то внизу виднеется яркое пятно. «Человек?» — подумал Юнги.

Открывает окно, свежий воздух города заполняет легкие Мина. Он расслабляется и глубоко вдыхает его, продолжая вглядываться вниз. Яркий, разноцветный зонтик скачет по лужам в красных кедах.

— Вот ненормальный, — говорит вслух темноволосый и закатывает глаза.

Тот самый человек, видимо, слышит эти слова и оборачивается. На удивление дождь заканчивается очень резко, Юнги хмурится. Он видит Хосока. После позавчерашнего вечера он вряд ли забудет мину Чона.

— Муза?! — изумленно кричит парень внизу и восхищенно машет рукой.

Мин Юнги сильнее хмурится. Он не хочет приглашать его в студию, где неимоверный бардак и пахнет перегаром. Хосок подходит ближе к окну.

— Привет! — кричит он. Мин лишь машет рукой в ответ, — Можно я зайду? Я совсем промок, — говорит расстроенно парень, совсем как ребенок, и улыбается, позволяя собеседнику увидеть ямочки на его щеках.

Композитор сдается и жестом приглашает к себе. Через 10 минут на туалетном столике в студии стоит горячий кофе в термосе и яблочный пирог, Юнги удивленно смотрит на Хосока.

— Я шел к сестре, а она куда-то уехала. Вот я и бродил тут, — словно оправдывался Хосок за вторжение в личное пространство.

Мину не нравится что они так близко сидят рядом, диван слишком узок для двоих. Хосок может учуять перегар и …

— Ты пил?! — Чон удивляется, смотря на бутылки соджу.

— Я не могу записать песню, — оправдывается Мин.

— Но не до такой же степени, — вздыхает Чон.

— Эта песня важна для меня, а я не могу дать ей те эмоции, которые нужны.

— Вот как… — очередной вздох Хосока и тишина.

Никто не знает, как начать разговор. Ближайшие 15 минут они пьют кофе с пирогом. Юнги добреет и чувствует себя свежее.

— Почему ты захотел зайти? — наконец, тишину прерывает темноволосый.

— Да так, просто увидел тебя и вспомнил, что мы давно не виделись, — пожимает плечами Чон и устраивается в кресле поудобнее.

— Не ври, — репер чувствует недосказанность.

— Я не вру! — чуть повышает тон Чон и наклоняется вперед, закрыв ладонями глаза.

Мин молча ждёт. Он готов ждать ответа на свой вопрос хоть всю вечность, но примет лишь правду. Он любит правду, даже самую ужасную, гнусную и убивающую. Чон глубоко вздыхает и садится прямее.

— Ты мне запомнился…

— Что? — Юнги пытается вклиниться, но его останавливают.

— Я человек открытый, ты это понял. Знакомлюсь со многими людьми, часто бываю в толпе, но я никогда не видел таких как ты.

— Может… — перебил парень.

— Можешь помолчать? — гость продолжил, — Знаешь, есть маска «Смотри, я настоящий» и есть реальные люди: открытые, без тонн масок на лице и прочего. Ты относишься ко второму типу, — Хосок замолчал.

За окном вновь зашумел дождь. Капли громко стучали по стеклу, падая на подоконник. Мин так и не закрыл окно.

— Мне нравятся такие люди как ты.

Юнги закусил губу и все же перебил.

— Во-первых, я не такой, как они. Люди уникальны, не забывай. Во-вторых, ты меня не знаешь, чтобы так говорить. Мы знакомы три дня!

— А в-третьих?

— А в-третьих, — Мин вздохнул, — Надеюсь, ты настоящий, а не притворяешься таковым, потому что я ненавижу лгунов…

***

Следующий час парни болтали ни о чем. Юнги делился опытом с неопытным писателем, рассказывал Хосоку о своих путешествиях, не затрагивая своих проблем и комплексов, которые приобрел в Японии. Он не пытался как-то занизить способности Хосока, читая тексты песен младшего, а лишь помогал ему. Может, это и выглядело как хвастовство, по крайней мере для самого Мина.

Хосок сначала не обращал внимание на это, а лишь слушал наставления. Но спустя пару раз как он услышал слова с подтекстом «смотри, я старше тебя всего на год и сколько умею, а ты даже не разбираешься в звукозаписи в хорошей студии» он не выдержал.

— Слушай, — перебил он монолог Юнги о каких-то переносных приспособлениях, — Я понимаю, что ты пишешь песни с 7 класса, но не забывайся. Я знаю многое о танцах, так как преподаю в школе, а ты ведь даже не смыслишь о них ничего. Я начал писать песни год назад, и ты умудряешься тыкать своим опытом мне в лицо.

— Тогда бы и не лез в музыку раз мало смыслишь в ней, — Юнги эта ситуация начала раздражать.

— Что? Я ничего не смыслю? Ты думаешь, что танцоры бестолочи, которые просто дергаются под музыку, даже не задумываясь о ритме, точках, кульминации? Открой глаза, Мин Юнги…

— Открыть глаза? На что? На то, что ты не пользуешься своим временем свободным для улучшения навыков в написании песен?! — в голосе Юнги слышится толика сарказма.

— Я, блять, не лезу к тебе и к твоим проблемам, и ты не лезь к моим! — злобно выдыхает Хосок и, хватая рюкзак, уносится из студии Юнги с громким треском двери.

Угнетающая тишина заполняет комнату.

______________________________________________________________________

*THAAD-противоракетный комплекс подвижного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности

========== Глава 4 ==========

Почему это чертово солнце светит всегда, когда не надо? Только перевернешься на бок в сторону окна, оно всегда начнет светить, только отвернешься, и лучи сразу исчезают. Сонный Юнги даже сравнил это с той ссорой с Хосоком. Они оба упрямы до невозможности и готовы настаивать на своем до смерти.

Сразу после ухода Чона парень готов был свернуть всю студию лишь бы он вернулся обратно и продолжал разговор с ним, но младший так и не вернулся, видимо, решил проучить эгоистичного хёна и преподать ему небольшой урок. И этот урок прошел успешно. Юнги всю ночь ворочался и не мог уснуть из-за чертовой совести, затем, правда, забил на эту ссору и пару раз встречался с ним по утрам в кафешке. Так прошло около полумесяца. Юнги привязался к Хосоку иногда даже замечая, что тот смотрит на него вовсе не как на друга, а как на парня. Правда, Юнги забивал на все эти взгляды, хотя и чувствовал какое-то близкое к симпатии чувство. Для него Хосок как был с первой встречи солнцем, так и остался им. А Юнги для Хосока оставался такой же луной, загадочной и неприступной.

— Будь неладна эта сторона дома! — воскликнул Юнги на эмоциях и резко поднялся, позабыв о неудобном положении тела ночью.

Голова закружилась, и ему пришлось опереться о край дивана, чтобы не упасть. Вслед за рукой полетел и айпод, с которым Юнги уснул, читая о новинках на рынке.

Злобно бубня под нос и проклиная все на свете, композитор прибрался в комнате, расчесался и вышел из студии. Его верный велосипед стоял уже сухим и чистым в ожидании хозяина. Парень сел на него и помчался в соседний Старбакс за утренним кофе.

На улицах была не то чтобы толпа народу, но все же это можно было назвать предобеденным часом пик. «Как хорошо, что сейчас не праздники», — подумал Юнги, забирая свой заказ из кофейни. Как-то раз примерно в 2012 году он сидел здесь с друзьями и писал очередную песню для выступлений. Тогда шумная компания получила штраф за порчу имущества, потому что они попытались сдвинуть столы, а потом сломали один из них. Затем их оштрафовал полицейский за нарушение ПДД. Тогда это был не их день.