Третий раз всегда волшебный.

Третий хозяин, забравший меня в последний момент перед тем, как случилось непоправимое должен оказаться рыцарем.

Красивый. Умный. Богатый. Нездешний.

Совсем не похожий ни на наших прыщавых парней, обрюзгших мужиков с завода и толстых наглых бандитов с сальными взглядами. То, что он сразу не тронул меня, внушило мне надежду, что он не такой.

Зачем ему насиловать девушек, если любая пойдет с ним по щелчку пальцев?

Да и мне должно было уже повезти!

Судьба уже несколько раз круто поворачивала, и все к худшему. Пора уже закончиться черной полосе!

Но Глеб сам оказался из тех плохих людей.

Двигаясь как во сне, я сходила на кухню, негнущимися пальцами взяла две бутылки пива и вернулась. Моя кожа, казалось, горела, словно стесанная наждачкой. Никогда еще ни один мужчина не видел меня голой, а теперь сразу два.

Друг Глеба даже не посмотрел на меня, увлеченный чем-то в телеке. Только забрал холодную бутылку из рук и нетерпеливо махнул, чтобы не заслоняла экран.

Глеб же задержал меня.

Положил широкую ладонь на попу. Раскаленную, как клеймо из печи. В этот момент мне было так горько и плохо, что я даже не дернулась.

Зато дернулась, когда он вдруг без предупреждения прислонил к моему бедру ледяную запотевшую бутылку пива!

Я вскрикнула и вырвалась у него из рук, метнулась в коридор, чувствуя, как сотрясает все тело дрожь и напоследок услышала сказанное сквозь смех:

– Вот и она мои приколы не понимала. Говорю же, одинаковые!

Хозяйская спальня сразу вселила в меня ужас. Очень уж она была мужской, брутальной, насквозь пропитанной тестостероном и мужскими запахами. Когда я вошла в нее в первый раз, уже ошеломленная тем, что сказал Глеб в самолете, тем, что он делал со стюардессой, которая потом очень долго проверяла его пристегнутый ремень, тем, что происходило в машине, я была уверена, что мой ад начнется сейчас… сейчас.

Глеб застал меня в ванной голой и смотрел своим злым волчьим взглядом. Даже не вожделеющим, а яростным.

Так сильно я не боялась даже своего покупателя. Ведь я надеялась убежать внутрь себя, когда мной будут пользоваться. Сжать зубы, закрыть глаза и потерпеть, пока все кончится. А рано или поздно я надоем. Все надоедают.

Но в глазах Глеба зрело такое жестокое предвкушение, что я была уже не уверена в своем плане. Он не просто хотел девственницу в постель.

Ему нравилось издеваться надо мной.

То, что он проделал сейчас с холодной бутылкой было совсем не о сексе.

О власти и страхе.

Чем больше я пугалась, тем слаще ему было смотреть на это. Что меня могло ждать?

До сих пор я жила надеждой, что он поимеет меня разочек, ну два, ну три, а потом я ему надоем, и он выкинет меня на улицу. Отдаст паспорт, и я смогу вернуться домой.

Я придумаю, как.

Ненадолго, конечно. Все уже наверняка знают, что меня увезли как шлюху для бандитов. Такие не возвращаются или возвращаются под покровом ночи за вещами. Не любят у нас шлюх. Даже Ленка Осколычева, которая уезжала замуж, да не сложилось, когда вернулась, недолго смогла терпеть, что к ней толпами ходили одинокие мужики. Жалко, что ли?

Собралась и уехала в соседний город воспиталкой в детский сад.

Я тоже придумаю что-нибудь.

Горячая вода хлынула из крана в ванной, пар заволок зеркала мутной белизной, скрывая мою позорную наготу. Я забралась в ванну и села под струю воды, обняв колени. Даже не чувствуя, как она ошпаривает мою онемевшую кожу.

Как же так вышло, что из-за чьей-то прихоти вся моя жизнь пошла под откос?

Лучше бы отец не возвращался.

Я испуганно хлопнула себя по губам.

Что я такое думаю!

Родители не виноваты!

Они просто не устояли. Ведь не выставляли же они меня специально на аукцион! Просто кто-то зажравшийся увидел меня на улице и захотел себе.

Мы, девчонки, для них не люди. Люди для них только такие же мужики. А девчонки делятся на ценный товар из приличных семей и таких вот дешевых игрушек вроде меня.

Я ничего не стою. Правильно сказал Глеб. Все эти огромные суммы ведь не за секс отдают. За жизнь. За возможность делать что угодно.

Не знаю, сколько я просидела под текущей горячей водой в ванной. Выходить не хотелось, плакать не получалось. Вместо мыслей в голове плыл горячий туман. Кожа сморщилась и стала мягкой. Казалось, я растворяюсь в воде и вот-вот просочусь через слив в канализацию и утеку по реке к морю. Свободная.

Но тут дверь дернулась, дернулась посильнее, и запертый замок не выдержал, открылся.

На пороге ванной стоял Глеб.

Пьяным взглядом он уставился на меня и тыкнул пальцем:

– Идем. Трахать тебя буду.

Глеб тяжело шагнул ко мне, разом вытолкнув весь напоенный сладковатым паром воздух из ванной и заместив собой и тяжелым душным запахом алкоголя. Завернул краны, подхватил меня под мышки и сдернул белое полотенце с крючка. Я вцепилась в него пальцами и мгновенно завернулась с ног до головы, закрепив так, что оно стало выглядеть как платье. От слов Глеба, от его напряженного волчьего взгляда внутри натянулась и дрожала болезненная струна. Вот оно и пришло.

Было не страшно. Только как-то горько.

Хотелось уже скорее избавиться от этого женского проклятия и будь что будет. Может быть, тогда стервятники оставят меня в покое?

Глеб подхватил меня на руки, вынося из ванной, а я отчаянно подумала про себя, что когда-нибудь буду вспоминать эту ночь именно так: красивый мужчина отнес меня на руках в постель. И никогда-никогда о том, что происходило дальше.

Его даже не шатало, пока он преодолевал пару метров до кровати, и руки не дрожали. Очень сильный и красивый. И даже пахнет приятно: кожей, табаком и острой, яркой ментоловой свежестью. Под запахом алкоголя, конечно. Но я уже так увлеклась, сочиняя себе новую реальность этого вечера, что получалось все лучше и лучше.

Пусть уж так, чем в подвале. Пусть так, чем с тем бандитом. Пусть так, чем на оргии с жирным уродом.

Глеб усадил меня на кровать и зачем-то сел рядом. Я сложила руки на коленях, по привычке поддергивая край полотенца вниз. Оно и то было длиннее, чем платье, в котором я летела много километров до Москвы. И чувствовала я себя в нем защищеннее, хотя что меня могло защитить здесь?

В спальне вовсю работал кондиционер, разгоняя ледяными волнами воздуха тяжелый запах перегара. Оставался только легкий намек. Намек на то, что рядом со мной мужчина. Но после горячей воды в ванной меня начало потряхивать от озноба. И странное поведение Глеба добавляло нервозности.

Он сидел рядом совершенно расслабленно и никак на меня не покушался. Только глубоко дышал и, казалось, о чем-то думал.

– Сколько тебе лет? – Вдруг спросил он. Пальцы его щелкнули и сложились в фигуру, словно он держит сигарету, но он не стал закуривать.

– Восемнадцать.

Зачем он спрашивает? У него же есть мой паспорт.

– Ого. А выглядишь на пятнадцать максимум.

– У нас дома было мало еды.

– Совсем беда?

Глеб аккуратно, даже нежно, отвел волосы от моего лица и убрал влажную прядь за ухо. Он всматривался в мои глаза, но я старалась не ловить его опасный взгляд. Знала, еще с детства знала, с тех пор как, несмотря на недоедание, у меня лихо отросли грудь и попа, что хищники могут и помиловать, если сделаешь вид, что тебя нет. Но встретишься взглядом, и тебе конец.

– Угу. Но я собиралась пойти учиться и работать.

– Куда учиться?

– В кулинарный.

– Готовить любишь?

Какая-то ненормально нормальная беседа. Вовсе не то, что случается перед тем, как берут силой. Хотя я не собиралась сопротивляться. Без толку.

Глеб склонился ко мне и шумно втянул запах с моей шеи.

Чуть не коснувшись губами кожи. Но все-таки не коснувшись.

– Нет, но это нормальная работа в нашем го…

Он впился губами в мою шею, не дослушав. Резко сгреб рукой грудь под тремя слоями полотенец и сжал со всей силы, так что я ойкнула. Случайно, качнувшись, оперлась о его бедро и задела… что-то очень твердое и большое. Он уже был готов.