Она беспомощно прислонилась к стене и на минуту закрыла глаза. Внутри образовалась пустота. «На кону жизнь ребенка» – стучало в висках. Ника даже не слышала, что говорили Влад с Ариной. Жизнь, только начавшая входить в нормальное русло, вновь остановилась на этих словах. И вряд ли Вероника теперь сможет нажать на «play»…
Кто-то настойчиво тряс ее за плечи. Открыв тяжелые веки, посмотрела сквозь мутную пелену на того, кто пытался привести ее в чувство. Эти глаза… такие родные, любимые, самые дорогие на свете глаза… И руки – горячие, сильные, каждое прикосновение плавит кожу. Хочет что-то сказать ему, но не может. Воздух словно выжигает легкие. Снова делает попытку, но горло еще сильнее сводит.
– Я знаю, что ты задумала… – доносятся до слуха слова мужа. – Ты не должна уходить, не должна ставить на себе крест! У нас еще будет шанс!..
Нет, не будет. Не будет! Хоть по щекам текли слезы, губы растянулись в какой-то безумной улыбке. Сумасшедшая. Ну, конечно, она сумасшедшая! Добровольно отдать мужа разлучнице, без борьбы, без истерики, наверное, способна только умалишенная. Словно в бреду забормотала:
– Этот ребенок должен жить!
Хотя горло все еще разрывалось от напряжения, раздирало так, что хотелось схватиться за него обеими руками. Ника попыталась сглотнуть, но стало еще больнее, словно на открытую рану насыпали осколки стекла.
– Ты не можешь так просто взять и уйти! – зарычал Влад. – Ника, ты не в себе!
Но Вероника не слушала. Не глядя закидывала вещи в большую сумку и изо всех сил старалась отключить эмоции. Нужно попытаться это сделать, иначе просто не сможет уйти! Потом, когда боль немного утихнет, она попробует все проанализировать, попробует осознать, принять мысль, что придется жить без Влада… Хотя подсознательно знала: боль не пройдет. Никогда. И время не поможет. Жить без него не получится.
– Скажи, что ты это не всерьез! Я не верю! Остановись!
Пытается докричаться до нее, но напрасно. Сумка уже доверху набита ненужными вещами. Ненужными, потому что без Влада все теряет смысл. Рванулась к двери, но муж преградил ей путь:
– Я тебя никуда не пущу!
«Муж»! Еще ее, еще с ней связан… А потом станет мужем Арины и отцом ее ребенка. А Ника… Ника попытается пожелать им счастья, если, конечно, выживет к этому времени…
– Я все равно уйду, – прошептала обреченно. Горло все еще сжималось в режущих спазмах.
– Нет! – схватил за плечи и так сильно их сжал, что Нике показалось, будто хрустнули кости. Чудом извернулась и вырвалась, выбежала на лестничную клетку и бросилась вниз по ступенькам. Даже оказавшись на улице, продолжала бежать, пока кровь не запульсировала в висках, а в глазах не потемнело.
Только оказавшись на лавочке в каком-то парке, Ника наконец отчетливо поняла, что ушла. Все произошло как во сне. Видимо, это и есть состояние аффекта, когда ты делаешь что-то важное, переломное, но еще не осознаешь этого. Кто-то убивает, кто-то говорит то, о чем потом пожалеет, а кто-то просто оставляет все, как она. Потом приходишь в себя и ужасаешься тому, что сделал. Только уже поздно…
Где-то вдали занимался рассвет, но город все еще был окутан темнотой.
Глубокой, бесприютной, негостеприимной. И что теперь делать? Куда идти? Она же никого здесь не знает, не к кому попроситься на ночлег. Возвращаться к Владу и Арине? Нет, это плохая идея.
Почувствовав прохладу, Ника заглянула в сумку и начала перебирать вещи. К счастью, над головой горел яркий фонарь, давая возможность лучше рассмотреть то, что находится внутри. Нашла водолазку и сразу же надела ее. А глаза защипали от слез. Конечно, глупо было вот так резко все обрывать, убегать навстречу неизвестности, не зная, к кому обратиться за помощью… Но не так пугала эта неизвестность, сколько мысль, что Влада больше не будет в ее жизни. Того Влада. Вместо него будет другой. Чужой Влад подпишет бумаги о разводе, чужой Влад равнодушно посмотрит в глаза, прежде чем их дорожки навсегда разойдутся… Она бы поборолась за их счастье с любовницей, но с ребенком – никогда…
Несколько прохладных капель, упавших на лицо, заставили очнуться от мыслей. Ника подняла голову и закрыла глаза. Дождь вот-вот спустится, надо спешить… Нет, спешить уже некуда… Посидела так с минуту, но успокоиться не получалось. Тогда просто взяла сумку и бесцельно побрела вдоль парка. Дождь действительно хлынул, но Вероника даже не пыталась укрыться. Плевать. Хотелось лечь прямо на землю и завыть, а еще лучше – умереть. Она наклонилась и сжала в ладонях комок сырой земли. Вот и все, что у нее осталось. За плечами – ничего, только горести и разочарования. Влад навсегда для нее потерян, как и все то, что с ним связано. А то, что было до него, не считается.
Мать лишь обрадовалась, когда узнала, что она уезжает. Еще бы, наконец-то освобождает комнату! Из трех своих дочерей мать любит только Светку, самую младшую. Остальные у нее непутевые, толку от них, по ее мнению, уже не будет, так зачем тогда лишние рты? Ирка выскочила замуж в шестнадцать. Можно сказать, повезло: и скандалы их не видела, и матери не успела надоесть. А вот Веронике доставалось знатно. Каждый день попрекала то тем, то этим, придиралась ко всякому слову. Светка всегда ей поддакивала, отец не вмешивался. От мысли о том, что снова будет жить с ними под одной крышей, Нику передернуло. Нет, мать с сестрой житья ей там не дадут. Если и возвращаться в город, то жить отдельно! Даже на них и не рассчитывать.
Ника со злостью выбросила комок земли и прыгнула в первый попавшийся автобус. Только за ней закрылась дверь – на город обрушился бешеный ливень. Она устроилась у окна и стала с грустью смотреть, как капли скользят по прохладному стеклу и сливаются в одну дорожку, а потом снова расходятся в разные стороны…
Сама не заметила, как доехала до конечной. Уже рассвело, ливень кончился, в воздухе пахло сыростью. Вероника замерла под козырьком остановки, лихорадочно думая. Она находится в незнакомом районе, без денег и документов, совершенно одна, не зная, что делать дальше. В полной растерянности направилась к ближайшему дому, чувствуя, как внутри нарастает настоящая паника. Редкие прохожие бросали на нее косые взгляды, но ей было наплевать. Увидев очередную лавочку, бессильно упала на нее и выругалась сквозь зубы. Нужно прийти в себя и подумать, как лучше поступить. Но голова просто разламывалась. Как назло, мимо никто не проходил. Сейчас, наверное, часов семь, вот-вот начнут выходить те, кому на работу. Значит, придется подождать. Нужно продумать, что сказать, как попросить о помощи. Главное, в родной город вернуться, а там она уже разберется…
Неожиданно за спиной раздались чьи-то шаги. Испуганно обернувшись, увидела мужчину, который, все время оглядываясь, торопился к подъезду. Что-то было в нем располагающее, что-то, что вызывало желание довериться. И, поддавшись порыву, Вероника решила рискнуть.
– Извините! – начала она робко, преградив ему путь.
А в ответ получила такой неприязненный взгляд, что мгновенно пожалела, что обратилась к нему, но было уже поздно.
– Что надо? – спросил раздраженно незнакомец, видя, что Ника и не думает отступать.
– Понимаете…
– Ты просишь милостыню? Извини, у меня с собой ничего нет. А теперь дай пройти!
– Подождите! Пожалуйста, выслушайте меня! Я попала в беду, мне больше не к кому обратиться…
– Да? А я тут причем? – бесцеремонно прервал он, явно сильно нервничая: на нее почти и не смотрит, только по сторонам озирается, словно боится чего-то.
– Понимаете, у меня нет денег, чтобы купить билет и добраться до родного города, – залепетала она, с трудом переборов дрожь. – Я потом все верну, обещаю.
– Я же ясно сказал: нет ни копейки! – повторил сквозь зубы и попытался протиснуться к двери подъезда. Но Вероника вжалась в нее так сильно, что отодвинуть ее, пожалуй, смог бы только бульдозер. Конечно, мужчина тоже мог бы применить силу, но что-то ей подсказывало: он не тронет ее. Не тронет же, правда? В любом случае, ей все равно терять уже нечего…
