— Ну что вы, господин…

— Коррд, — представился орк с легким поклоном.

— Господин Корд, никто вашего друга не ругает, — развела я руками, — прошу вас, не обращайте внимания на наши перепалки.

Он коротко вздохнул, будто собираясь с мыслями, нахмурился, но потом все же на что-то решился.

— Сударрыня, вы тоже не обрращайте внимания на… Он действительно очень сильный маг. Но вот его манерры… — он засопел, но потом все же продолжил. — Он полжизни провел на ррудниках.

Я округлила глаза.

— Что?!

— Дани — бастаррд, — глухо проговорил орк. — И его отец отдал его в Гномьи Шахты. С ррождения. Он воспитывался в ррабочем поселке при рруднике, а как только стал способен рработать, был отпрравлен в шахты. На пожизненное. Прравда, потом мы оттуда сбежали, — добавил он.

— Отец? Ничего себе…

Орк, поняв, что никто его друга порицать не собирается, просиял.

— Да… Я когда туда попал, срразу на непрриятности наррвался — с непрривычки. Станок сломал и чуть своих же не покалечил — он падать стал в трраншею, где несколько заключенных было… Я пытался его удерржать, но не смог, меня еще и по голове стукнуло… я только успел увидеть, как эльф откуда-то сверху спррыгнул на падающий станок, и тот ррухнул мимо трраншеи. Я еще долго думал, что мне показалось — прредки помогли или еще что-то. Меня даже наказывать не стали, будто и не было ничего… А потом я узнал, что этот эльф на себя всю вину взял, и его в каррцерр бросили, наказали сильно… а я даже не знал ничего, — орк вздохнул, — Я своим прризнался, но они только посоветовали молчать — эльфа все рравно уже выпустили, а я, как мне сказали, в каррцерр попасть всегда успею. Там мы с ним вскорре и познакомились. Его, оказывается, довольно часто туда сажали… За харрактерр, — он покосился на горе-мага. — Зато заключенные в нем души не чаяли. Он даже там всегда был веселым и ничего и никого не боялся. А когда я ррасказал ему, как повиниться хотел, он вообще так долго смеялся, что даже стражники всполошились, — орк стушевался, кажется, даже несколько опешив от собственной откровенности.

Я пыталась переварить информацию. Да, прав был Витольд, кажется самое интересное только начинается. Не надо жить в этом мире и знать все его законы, чтобы понять, что здесь что-то не так.

— Сбежали-то давно?

— Да! — тут же закивал орк. — Дани уже успел закончить Академию и стать сильным магом, не уступающим…

— Самому Каравалорну, — уже в который раз, как пароль, повторила я.

— Сударрыня, — продолжал свою горячую речь Корд, — если это вас трревожит, нас там уже давно не ловят, мы очень гррамотно сбежали!

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я, не в силах сдержать умиления. — Только вот как раз это меня совсем не тревожит. Меня тревожит, что вас ловит Инквизиция.

Он потупил голову.

— Прростите…

— Да ладно, дело прошлое, — махнула я рукой. — Корд, скажи мне… — я пыталась ухватить ускользающую мысль, — Сколько времени нужно, чтобы стать магом?

— Прросто магом? Или хоррошим?

— И тем, и другим.

Корд кивнул, что-то прикидывая в уме, почесал затылок и начал объяснять. Оказалось, что стать полноценным магом в нынешней Элантиде не так уж и просто. Прежде всего, само собой, нужны способности, которые учителя проверяют в самом начале и по ним уже судят, достоин ли испытуемый стать учеником Академии Волшебства, или же ему и близко не следует подходить к ее священным стенам.

Однако насчет стен я несколько погорячилась — обучение в Академии имело несколько условный характер. Там ученик мог получить только базовые знания, единые для всех направлений магии. Когда, наконец, он определялся с выбором специальности, его отправляли на дальнейшее обучение непосредственно в Гильдию, где он мог обрести профессиональные навыки светлого или темного мага. Здесь было больше учителей, и, конечно же, практики, до которой на первом этапе обучения студентов допускали с превеликой осторожностью. Закончив так называемую вторую ступень, ученик становился подмастерьем какого-нибудь мага из Гильдии. И только когда его Мастер признает в нем самостоятельного мага, он публично сдает экзамен, сначала в Гильдии, а потом — в Академии, где и получает свой отличительный знак и… лицензию, подтверждающую его право на практику своего Искусства. Некоторые получают распределение, кто-то остается преподавать в Академии, кто-то — в Гильдии. Кого же и куда направляют, Корд точно не знал, поскольку магия других рас, таких, как орков, эльфов или гномов, очень сильно отличается от человеческой, но, несмотря на это, многие из них тоже учатся в Академии, — конечно же, на начальном этапе, — а потом разъезжаются доучиваться «к своим» и возвращаются только на главный экзамен.

Поэтому он предложил мне, если меня заинтересует специфика Белой и Черной Магии, или вообще возникнут какие-либо вопросы, уточнить все у Данириэля, поскольку он в этом разбирается намного лучше. На то он и…

— Стоп! Корд, я что-то не поняла, ты же сам сказал, что у эльфов своя магия, так?

— Чистая прравда, — торжественно кивнул орк.

— А как же твой друг может быть черным магом?

Он пожал плечами. Я вздохнула. Понятно. Еще одна нестыковка. Сначала рудники, потом — черная магия…

— А еще он некрромант, — добавил Корд, окончательно сбивая меня с толку. — И очень сильный.

Замечательно! Я, конечно, не специалист по древней Ирландии, по… современной Элантиде, по творчеству господина Толкиена, в конце концов, но я очень хорошо помню реакцию Эльстана на магию смерти. Эльф не может быть некромантом! Хотя бы потому, что это противится его природе. Так же как и никогда не полезет без надобности в пещеру, поскольку посещение любого подземного тоннеля для них чревато приобретением самой банальной клаустрофобии. И уж тем более не будет столько лет горбатиться на руднике, с их-то врожденным снобизмом… да, господи, причем здесь снобизм, ни один эльф там просто не выживет! Я потрясла головой. У меня было еще несколько вопросов к орку, но я решила с ними подождать, а пока попытаться переварить эту информацию, свалившуюся на меня огромным запутанным клубком, который надо было потихоньку распутать. Корд, заметив это, поклонился и побрел охранять сон своего необычного друга. Кстати! Еще одно недоразумение — первый раз вижу, чтобы эльф дружил с орком! Правда, я и орка вижу впервые, но все равно, об этом мне даже слышать не доводилось!

Ведьмак подошел ко мне и обнял за плечи.

— Не морочь себе голову. Завтра все выяснится.

— Тебе тоже показалось, что он какой-то странный? — подскочила я.

— Показалось? — усмехнулся он. — Еще какой странный! Нам-то что, а вот Эльстан как на него смотрит! Он вообще понять не может, как это чудо эльфом называется!

Я рассмеялась. Да, у нашего щепетильного Перворожденного в очередной раз проходила ломка мировоззрения. Бедолага!

— Витольд, — вдруг вспомнила я, — а не про этого ли говорил Руперт, когда упоминал, что у него был знакомый эльф-некромант?

— Скорее всего, — пожал плечами ведьмак, — не думаю, что где-то еще такой может быть, нам бы с одним разобраться, что к чему!

— Ага, притом, что он даже еще не проснулся, а уже умудрился оказаться в центре внимания!

Объект нашего обсуждения счастливо улыбался во сне, чистой, светлой, одухотворенной улыбкой, даже Эльстан, заметив ее, перестал на него подозрительно коситься, сел под дерево, мечтательно глядя в небеса, и тихонечко замурлыкал какую-то красивейшую эльфийскую песню, и только орк, глядя на своего товарища, почему-то фыркнул, что-то бормоча себе под нос, насмешливо и немного смущенно.

Архиепископ Гаронд задумчиво перебирал длинными пальцами костяные четки. По многочисленным слухам, эти четки были выточены из зубов какого-то особо страшного чудовища, когда-то угрожавшего мучительной гибелью чуть ли не всему Эвенкару, и, как и полагается древнему артефакту, до сих пор хранили в себе неиссякаемые запасы темной магической энергии, с чьей разрушительной силой мог справиться только Великий Инквизитор. Может быть, именно поэтому все были готовы пасть ниц, завидев ужасающую безделушку в руках Гаронда. В принципе, в чем-то они были абсолютно правы. Когда четки появлялись в его руках, действительно, лучшее, что можно было сделать, это склониться как можно ниже и молить всех возможных и невозможных богов, чтобы гнев Его Святейшества не пал на голову того, кто имел несчастье чем-то перед ним провиниться или просто попасть под горячую руку — костяные четки в руке Гаронда были верным признаком его дурного расположения духа.