– Как зовут тебя, мальчик? – спросил авторитет.
– Сергей.
И Серёга назвал свою фамилию.
– Вот тут, среди рецидивистов, прошёл шумок. Твою маму как зовут?
– Тая.
– А отца, Михаил?
– Да. А откуда Вы это знаете?
– Знаю, – сказал авторитет. – Я о тебе все знаю, малыш. Я твой настоящий отец.
У Серёги потемнело в глазах. Как? Его отец Михаил, да и у Сергея отчество было Михайлович.
– Не пугайся, – сказал авторитет. – Меня тоже зовут Михаил, только твой отчим очень благородный человек. Он взял фамилию Таи, так все и получилось. Ведь Тая встречалась со мной до твоего рождения, а потом меня посадили, и она встретила другого Михаила. А настоящий отец – я.
Сергей не знал, что сказать. Это ведь было просто невероятно. Этого не может быть! Как его родной отец мог оказаться отчимом, а незнакомый рецидивист – родным отцом?
– Гены у тебя мои, – сказал авторитет. – А против науки не попрёшь. Но у тебя есть выбор. Я знаю, что тебе пару дней назад стукнуло восемнадцать. У тебя два пути. Ты уже отсидел почти половину срока, тебе осталось больше полторушника, но уже на взрослой. Я, конечно, могу похлопотать, чтобы ты попал в мою камеру, но мой тебе совет: выходи на волю и становись человеком. Не надо тебе идти по моему пути. Ты заслуживаешь лучшей жизни, а я буду просить Бога и молиться за тебя. Помни: Тая – святая женщина. Ты просто обязан беречь её. Михаил – благороднейший и правильный человек. Помни об этом всю свою жизнь и становись человеком.
После этих слов кто – то постучал по двери, Сергея вывели, посадили в тот же автозак и вернули в детскую колонию. Уже через неделю он был выпущен на свободу и отправлен домой. Вернувшись домой, он стал упрекать мать в сокрытии его появления, но тётя Тая рассказала историю его появления и о том, как грузчик из порта влюбился в водителя автопогрузчика, и они стали встречаться. Тогда она рассказала ему о том, что согласна выйти за него замуж, но он возьмёт её фамилию и никогда не откроет тайну Серёгиного рождения. Все так и произошло. Наверное, из – за такого потрясения или от нервной напряжённости у Сергея случился первый приступ эпилепсии. А потом он занялся подготовкой поступления в институт. Он жаждал танцевать или руководить танцевальным коллективом. Без особых проблем удалось поступить в институт культуры на факультет хореографии и клубной работы. Параллельно устроился на завод простым рабочим. Ему все равно было кем и где работать, лишь бы на предприятии был танцевальный коллектив. Работать он умел и занимался в клубе предприятия, организовав танцевальный коллектив. Потом его приняли в комсомол и стали награждать всевозможными комсомольскими наградами. Он опять начал встречаться с Ириной, и их детская дружба переросла во что – то более серьёзное, тогда они решили пожениться. Сергею было девятнадцать, а Ира ещё училась в школе. Её родители, зная биографию моего друга, были против таких отношений. Но запретить они не могли, и как только Ирина закончила школу, они решили пожениться. Параллельно они танцевали в коллективе бальных танцев и даже стали лауреатами конкурса, выступив с потрясающим танго. Я был старше Сергея ровно на полгода. Когда они сыграли свадьбу, я был в армии и не смог приехать. Но те, кто были, позже рассказали, что первым семейным танцем у жениха и невесты был не вальс, как принято обычно, а танго. Именно то танго, с которым они выступали на конкурсе. Это было что – то потрясающее. У ребят началась обычная семейная жизнь. Сергей работал и учился. Ирина тоже пошла учиться на что – то вечернее и днём работала. Жили они у родителей Сергея. Примерно через год у них родилась дочь Олечка. Вот тут Сергей сорвался, и пока жена с ребёнком были в роддоме, напился со своими друзьями. Я вернулся из армии и почти не виделся с ним. Он уже работал директором клуба на своём предприятии и руководил танцевальным коллективом. Его портрет даже висел в Комсомольском парке, как один из лучших и активных комсомольцев нашего города. Я опять занялся музыкой на другом предприятии. Так прошло ещё пару лет. А потом я переехал в Москву и пригласил своих самых близких друзей на свадьбу. Сергей был моим свидетелем. Он приехал ко мне, но без Ирины: она осталась с маленькой Олечкой. Родители Сергея решили оставить им квартиру, а сами уехать в Норильск на заработки. В те времена некоторые люди отправлялись на заработки в отдалённые северные места. Через некоторое время Сергей начал выпивать, что очень не нравилось Ире. В их семье начались скандалы. Жена нашла утешение в руках их общего кума. Кончилось все разводом. Ирина с Олечкой ушла жить к куму Васе. Сергей как с цепи сорвался. Он стал много пить. Он остался один в квартире, и начали появляться сомнительные дружки: алкоголики и какие – то подружки, но в доме не задерживались. В минуты трезвости Сергей просто всех выгонял и успокаивался до следующего запоя. Портрет его был снят с доски почёта, что дало ему повод ещё больше пить. А потом произошел очередной случай. Оказалось, что отец тёти Таи, Серёгин дед, всю свою жизнь (с войны) был влюблён в немку. Да и в его жилах текла какая – то немецкая кровь. Как когда – то Вилли Токарев пел «Спасибо, Михаил Сергеевич, за приоткрытые двери», дед эмигрировал в Германию к своей любимой женщине, где, как оказалось, у него были дочь и внуки. Через некоторое время он пригласил их приехать к нему и познакомиться с немецкими родственниками. Тётя Тая приехала ко мне в Москву из Норильска, а Сергей из Одессы. Я помогал им сделать визу и поменять рубли на марки. Это был очень интересный период, когда они перед отъездом в ФРГ меняли на рубль три дойчмарки, а по возвращении уже наоборот. По приезде из немецкого города Дортмунд Сергей рассказывал, что у его мамы была истерика, когда она из СССР, где уже начинались кое – какие события, попала в обычный немецкий супермаркет, где в продаже было все, что только можно было купить. Дед, конечно, приодел дочь и внука, повозил их по Германии. Они вернулись совсем другими людьми. Тётя Тая полетела в Норильск, а Сергей еще оставался у нас и периодически был подшофе. Потом мы его отправили домой. Я не думаю, что он помнил, как его провожали на поезд вагон Москва – Одесса. Больше он в Москву не приезжал. Я со своей семьёй, когда бывали в Одессе, то непременно встречались с Сергеем и его временными подружками. Эти встречи несли примерно такой характер: Сергей предлагал выпить где – нибудь в баре или ресторане, хотя можно взять и пойти к нему, но он не знает, есть ли у него что – нибудь на закуску, а если есть желание пойти к нему, то нужно что – нибудь обязательно купить. Я с ним не пил и все время говорил, что с его эпилепсией пить вообще нельзя. Пьянство вредит не только его здоровью, но и отношениям с бывшей женой и дочкой. Он отвечал мне, что понимает и старается не пить, но остановиться не мог. Последняя наша встреча была осенью девяносто пятого года. Я прилетел в Одессу всего на двадцать четыре часа, чтобы никогда больше туда не возвращаться. Мы встретились с Серёгой. Он был известным человек в нашем районе, но уже не как комсомолец на доске почёта, а как городской алкоголик, которого знали все: от детей до стариков. Я пригласил его в открытое кафе, чтобы попрощаться и поговорить о жизни. Я пил коктейль, а он портвейн, который принёс с собой.
– Серёга. Тебе нельзя пить. Это отрава для тебя. Ты можешь умереть.
– Кому я нужен? Ольга даже не хочет меня видеть, женщины отворачиваются. Родители плюнули на меня, и даже мама не разговаривает, я уже не говорю о том, что с отцом я много лет не общаюсь. Я никому не нужен, и если я завтра сдохну, то принесу больше пользы народу и близким. Олечке стыдно, так как меня многие знают и знают, чей я отец. Я не вижу смысла дальше жить и знаю, что когда – нибудь я умру под забором, как никому не нужная собака.
– Ты не прав. Ты ведь знаешь для чего я прилетел всего на сутки.
– Да. Знаю. Мои родители купили у твоих домик под дачу. Возможно, чтобы меня туда отселить, а возможно, чтобы меня занять сельским хозяйством. Не думаю, что это хороший вариант. Нет. Я знаю, что мне недолго осталось. Возможно, когда – нибудь такие, как я, прибьют меня на дороге и правильно сделают. Ладно. Прощай, дружище. Если ты когда – нибудь сюда вернёшься, то знаешь где меня найти.
