Заголовки были один краше другого. “Серийный убийца издевается над следствием”, – писали про Фадеева в первые дни его печальной славы. “Дочь умершего банкира ищет отравителей отца”, – разбирали на громкие заголовки историю Серебряковой. “Он убивал по инструкции”, – рассуждали про Анатолия блогеры. “Алиса Серебрякова продала матери свою долю акций банка”, – искали сенсацию газеты. “Второй Попков, первый Фадеев”, – проводили параллели желтые издания.

Все было как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Первичные теории не находили подтверждений и я отметал их, продолжая искать, искать и еще раз искать. Запасы кофе стремительно заканчивались, но отрываться от ноутбука даже на поздний ужин совершенно не хотелось. Какая связь между Фадеевым, Юрием и Калининым? Насколько серьезно утверждение Анатолия о том, что Калинин представляет опасность? Почему он сказал не про Оливера, а про Алису? За окном стемнело, а вопросов уже было больше, чем намеков на ответы.

В дверь позвонили. Удивленно приподняв брови, я посмотрел на часы – почти одиннадцать вечера. В недоумении открыл дверь и инстинктивно выпрямился перед двумя полицейскими, мужчиной и женщиной.

– Добрый день, старший лейтенант Морозов. Понятым будете? У соседей ваших квартиру ограбили.

– Добрый вечер, – поправил полицейского: – Да, конечно, конечно.

Оказалось, что двумя этажами выше, пока молодая семейная пара отрабатывала ипотеку, квартиру обнесли практически полностью, оставив только тяжелую мебель. Вся техника, драгоценности, припрятанный конверт со следующим платежом по кредиту – все вынесли грабители, не забыв за собой аккуратно закрыть дверь. Из разговоров полицейских я понял, что работали достаточно топорно, оставив следы материала для слепков копий ключей.

Пока проводили опись украденного, ко мне подошла девушка-полицейский. Как по мне, так таким красоткам место на подиуме, а не в форме, которая ей, кстати, была все равно к лицу.

– У вас в районе пока первое ограбление, но почерк знакомый. Не замечали подозрительных людей?

– Замечал. Каждый день с ними работаю. Я тюремный психолог.

– В “Крестах”? – девушка, чье имя я не спросил, а сейчас было как-то даже стыдно, спросила без интереса, будто просто поддерживая ненужный обоим диалог.

– “Белая Ночь”, – тоже без энтузиазма ответил.

– Весело там, наверное, – ухмыльнулась сотрудница полиции, с которой отчаянно хотелось сделать селфи: – А по вопросу. Не замечали, что у подъезда кто-нибудь отирается? Или следы вот такого вещества в замочной скважине? Быть может, царапины на двери или замке?

Конечно, я не сторонник питерского сленга, но услышать от полицейского “подъезд” вместо “парадного” было удивительно. Впрочем, удивление пропало к последнему вопросу – после получения письма я не осматривал дверь.

– Нет, ничего такого не замечал, – соврал я, мысленно поставив заметку обязательно проверить.

– Ну и чудненько, – заметно повеселела девушка: – А то сейчас времена такие. Нельзя быть уверенным ни в ком и ни в чем. Вот скажете вы соседям, что работаете с девяти до шести, еще и далеко от дома, а они на работе случайно кому-то скажут. А потом вот. Вскроют, ограбят, стены только оставят. Морозов, там долго еще?

– Заканчиваем, – ответил Морозов: – У тебя там как?

– На пять, – ответила девушка и мне показалось, что подмигнула напарнику. Тот почему-то улыбнулся и кивнул.

Полицейские закончили опись пропавшего имущества, поблагодарили меня и еще одного соседа, которого я не знал, сказали пострадавшим, что найдут быстро, и ушли. Только зайдя в квартиру я подумал, что нигде не расписывался в том, что был понятым.

Осмотр двери ни к чему не привел – дверь, если и открывали, то точно ключом. Правда и следов той штуки для слепка не получилось найти даже после того, как иголкой поскреб внутри замка. К вопросам о троице заключенных добавились еще две загадки: о почтальоне и о двух полицейских, которые вряд ли забыли, скорее сознательно не давали бумаги на подпись понятым. А если это были как раз грабители, которые разыграли спектакль? Мысль не давала покоя, я нашел номер дежурной части и позвонил.

– Дежурный Соловьев, слушаю, – сонным голосом ответили на том конце провода.

– Добрый день, меня зовут Антон, я проживаю по адресу…

– А к делу можно? У нас номер высветился, Антон Денисович. Или про систему упрощенного обращения не слышали?

– Не слышал, извините, – это было что-то новенькое. Значит, не в бездонную пропасть уходят налоги: – У моих соседей ограбили квартиру, сейчас приезжали…

– Старший лейтенант Морозов и сержант Котова. В чем вопрос?

– Извините, я просто хотел узнать, а понятым нужно расписываться в каких-то бумагах? Просто я…

– Расписываются потерпевшие, от вас нужно только присутствие, – пробурчал будто мимо трубки дежурный.

– О, простите, не знал. Извините за беспокойство. Доброй ночи.

– Всего доброго.

Видимо, нужно быть чуть менее мнительным. Или поспать. Да, пожалуй, последний вариант точно полезнее – такой ритм уже давно не для меня, где-то уже со студенчества. С такими мыслями я и лег в кровать. Хотелось бы сказать, что уснул, только коснувшись подушки, но нет, постепенно проваливался в сон. Последняя мысль перед погружением почему-то прозвучала голосом девушки, в котором почему-то получилось узнать Алису Серебрякову: “Не лезьте, Антон. Это не ваша война”.

Всю ночь снился какой-то несвязный бред. Попроси кто-то описать, что видел, пока спал, сразу бы отказался, потому что мыслеобразы были настолько сильно переплетены, что самому пора с таким идти к психологу. Конечно, все сны и кошмары – это лишь реакция мозга на полученную информацию, но ночной фильм перешел все границы. Видимо, было что-то напряженное, потому что проснулся на смятой простыне, одеяло и подушка лежали на полу, а липкая кожа пророчила неотложный поход в душ.

На кухне отыскал таблетку обезболивающего, чтобы голова пришла в порядок, поставил чайник. Ноутбук так всю ночь и простоял открытым, а недопитый кофе в чашке покрылся тонкой пленкой, которая дала импульс прочитать состав на банке. Что ж, больше эту марку брать не буду. Подключил зарядку к ноутбуку и пошел в душ, по пути взглянув в окно – опять зарядил мелкий дождь.

Только выключил воду и потянулся за полотенцем, как услышал звонок телефона. Наверное, опять предложение пройти конечно же бесплатную диспансеризацию или естественно безвозмездные услуги юриста – не знаю, как в других городах, но здесь подобные автоинформаторы способны довести до белого каления. “Ну а кому надо, тот еще позвонит. Или сам перезвоню”, – в свой вынужденный отгул торопиться никуда не планировал. Вытираясь насухо, подумал, что пора бы и в парикмахерскую сходить. Или уже раскошелиться, да зайти в разрекламированные барбершопы, может, там что-то принципиально новое, а то совсем от жизни отстал. Тут же пришла еще и мысль о том, что молодость уже куда-то благополучно ушла, постепенно уступив место незаметному непониманию новых течений в моде. Телефон сенсорный, а гиганты индустрии в прошлом году начали выпускать псевдоголографические, изображение с которых было видно только с одного ракурса. Не далеко и время, когда идеи из старых фантастических фильмов станут обыденными, а я все так же буду тыкать пальцем по экрану и удивляться мелочам.

Телефон, между тем, зазвонил снова. Прелесть холостой жизни в том, что без проблем можно выйти из ванной голым, растирая полотенцем волосы, что, собственно, я и сделал. Внезапно сердце пропустило удар. Хоть отгул и был предоставлен лично начальником, но почему-то как раз он и звонил.

– Добрый день, Геннадий Илларионович.

– Ты вчера пил? – без приветствия пошел в атаку начальник тюрьмы.

– Нет, только кофе, – почему-то испугался, как школьник перед строгим отцом.

– Собирайся и приезжай. У нас ЧП.

– Что случилось? – отбросив полотенце на стул, я уже пошел в комнату за одеждой.