— В прошлом меня действительно прельщала преподавательская деятельность, — ответил на том же змеином языке Реддл, не показывая внешне, как наслаждается этими моментами. Когда имеет возможность общаться с человеком на парселтанге. — Но сейчас я ни за что бы не стал учить детей. На тугодумных и со слабыми магическими силами — не хватало бы нервов. Ты — особенный случай, мой маленький василиск. В тебе есть жажда знаний и огромная сила. Ты сильнее, хитрее и ловчее всех своих сверстников. Я возлагаю на тебя большие надежды.

— Даже после того, как я загремел сюда? — робко уточнил Гарри. Он бы не удивился, если Марволо испытал разочарование от того, что его протеже так глупо попал в больничное крыло.

— Ты убил Химеру и сумел выжить после боя с ней, — несмотря на безрассудство Гарри, Реддл испытывал гордость. — И все это в двенадцать лет.

— После таких слов… мне дико хочется тебя обнять.

Удивительно, но змеиное шипение передавало умиление и кротость не хуже человеческого языка.

— Нельзя, — добавил каплю строгости, и за ней хорошо скрывалось беспокойство. — Ты еще не восстановился до конца. Не двигайся слишком сильно и не вздумай пытаться подняться с постели.

— Знаю. Лежу, — успокоил Гарри сразу подняв вверх руки. — Вдруг ещё кто увидит — не поймут. Лицо Маркуса, когда он прибежал сюда и сказал, что ты идёшь… это надо было видеть, — тихо хихикнул.

— Я заметил реакцию детей и профессоров, — не стал отрицать Марволо и растянул губы в ухмылке. — Благодаря тебе у нас впервые за пятнадцать лет установилось некое перемирие.

— Да уж. Всего-то нужен был несчастный случай. Какая ирония. И я никогда бы не подумал, что ты бросишь все дела и придёшь ко мне. Это так… трогательно с твоей стороны.

Совершенно того не планируя, Гарри попал по больному месту великого и ужасного Тёмного лорда. Вот уже одиннадцать лет у него существует ахиллесова пята в виде необычного мальчика, сила которого растет с каждым годом, а главное его оружие способно убить за секунду. Он чувствовал в себе изменения, осознавал, что привязал себя невольно к человеку, — и не отрицал того. Гарри, являясь далеко не безразличным для него человеком, заслуживал того, чтобы проведать его, разобраться с директором и отомстить тому, кто оказался виноват в случившемся с Гарри. Кто третий день гостил в поместье Реддла, ни живой ни мертвый, страдающий от адской боли каждый час… каждую минуту… каждую секунду.

— Тише. Всё в порядке, — на тон ниже прошипел Гарри с успокаивающими нотками в голосе и взял за руку. Все потому, что почувствовал изменения. Будто Марволо беспокоит что-то или… Он не мог понять, что за чувства кружат внутри мужчины, но, как и всегда, был способен их уловить. — Тебя что-то беспокоит ведь? Но ты не думай об этом. Всё будет хорошо. Тебе нужна светлая голова.

— Считываешь мою магию? — задал риторический вопрос Реддл, хмыкнув со слабой улыбкой, и сжал теплые пальцы мальчика, с особой бережностью.

Однако их идиллию прервал шум за дверью палаты. Беллатрикс как к себе домой заявилась, магией распахнув двери, и тут же стушевалась под взглядом Повелителя, который успел раньше неё прийти к Гарри.

— Милорд, — тут же потупила взгляд. За объяснением директору, как требуется подбирать работников, она и не заметила ухода Тёмного лорда. Но стоило взглянуть на своего мальчика, она едва могла сдержать эмоции. Больничная пижама смотрелась на нём до отвращения чужеродно, а болезненный вид…

— Мама! — тут же отозвался Гарри. И пусть он был немного напуган неожиданным грохотом, все равно был безумно рад увидеть родительницу. А если бы можно было встать — он бы подошёл и крепко обнял.

— Несносный мальчишка, ты хоть понимаешь, хоть осознаешь, как сильно я испугалась, когда мне сообщили о твоём состоянии?! — нервы окончательно сдали. Белла не смогла сдержаться, крики сами срывались с губ.

— Мама, пожалуйста, успокойся, — с мольбой стал просить Гарри, поднимая руки и вымученно улыбаясь. — Теперь всё в порядке. Лучше подойди и обними. Только легонько.

Тоска по материнским объятиям порой нападала, когда не ждёшь. Марволо поднялся и без возражений уступил место матери мальчика. Он был против того, чтобы Гарри хоть как-то беспокоили, состояние его находилось далёко от нормы, но разве сейчас можно сказать что-то против?

Беллатрикс наклонилась к мальчику и обхватила его максимально осторожно, едва прикасаясь. И лишь Гарри мог обнять её чуть сильнее, насколько позволяло состояние. Хуже всего заживали укусы, тогда как переломы почти срослись.

— Рад тебя видеть, — ответил Гарри как и положено. Теперь, когда рядом трое из четырёх дорогих ему людей — всё замечательно. Улыбка сама просилась на губы.

— Дай посмотреть на тебя, — Белла осторожно отстранилась и начала гладить по рукам, по плечам, по лицу, осматривая всего. Сердце её так и не успокаивалось, переживание и волнение не отступало. Та воинственность, что присутствовала в кабинете директора, разом улетучилась. Она стала обычной женщиной, что едва сдерживала в себе порыв пустить слезы, видя тяжёлое состояние ребёнка. И слава Мерлину, она не присутствовала, как Северус, в самый первый день, после лап Химеры. Будь тварь до сих пор жива, Белла отрывала бы по кусочку части тела от неё, пока та не сдохла бы в мучениях. Примерно так же сейчас доживает остатки своей жалкой жизни Локонс.

— Ну всё, всё, — Гарри держал её за руку, чтобы внушить, что всё в порядке и худшее уже позади. Он понимал, что мать взвинчена и не находит себе места от беспокойства, но ему было нелегко на это смотреть. — Скоро начнутся каникулы и я приеду домой. Всё будет хорошо.

— Ты поедешь домой уже сегодня, — заговорил Рудольфус, подойдя ближе. — Привет, боец, — и чуть поздновато поздоровался с мальчиком.

— Привет, — поздоровался Гарри, с улыбкой взглянув на дядю, и тут же спросил в недоумении: — А зачем? Осталась, от силы, неделя. Сам приеду.

— И эту неделю ты проведешь здесь, в больничном крыле? — скептически уточнил Рудольфус. — Нет уж. Вернёшься домой, быстрее восстановишься. Наш лекарь тебя хорошенько осмотрит.

В данном споре крыть было нечем. Возникал только вопрос о том, как его транспортировать, чтобы вышло безболезненно.

— Тогда, наверное, мне нужно согласовать с деканом некоторые вещи по учёбе и попрощаться до следующего года.

— Само собой, — согласно кивнул Лестрейндж. — Он уже в курсе нашего прибытия и должен вот-вот подойти. Обговорите, и тогда отправимся. Милорд? — обращаясь к молча стоящему в стороне Реддлу, мужчина отдал тому право все объяснить, склонив голову.

— Да, — подключился к разговору Марволо, открывая глаза, цвет которых вновь стал багровым. — Я совершу перемещение с тобой, оно не даст никаких осложнений.

— Хорошо, — согласно кивнул Гарри, не сомневаясь нисколько в словах Тёмного лорда. Оставались только формальности. Уезжать будет не слишком приятно, но раз всё так повернулось — ничего не поделаешь.

========== Пробуждение жестокости ==========

Жизнь Гарри после второго курса перестала протекать так же посредственно, как у других студентов. И начались странности опять с профессора ЗоТИ!

Сравнивая с предыдущими, Гарри уверено мог заявить, что нынешний действительно даёт знания и слушать его лекции — весьма занимательно. Картину портила чрезмерная к нему, Гарри, внимательность. Профессор Люпин словно пытался в нём кого-то разглядеть.

И тогда Лестрейндж решил выяснить причину с помощью своей серьги. И результаты его обескуражили. Во-первых, в голове профессора витали не столько слова, сколько разрозненные, перепутанные картинки, в которых, очевидно, мог разобраться сам хозяин. А во-вторых, от него фонило странной магией. Гарри затруднялся сказать, что именно ощущал. От профессора исходила агрессия, причём успешно подавляемая.

Узнав столь интересные новости, Гарри захотел поделиться с отцом. Вот только… как преподнести? «Отец, я чувствую непонятную магию от нашего преподавателя»? На уровне шестилетнего.