— Секунду, милая, — ответил Гарри, прежде чем коротко чмокнуть мужчину и открыть проход змее. — Навести дедушку потом. Он про тебя спрашивал.
— Большой самец. Я встречусь с ним после охоты, — змеи не умели шутить, но Нагайна никогда не была похожа на других, и не удержалась от того, чтобы напомнить о их первой встрече, когда была одержима «голосом самца».
— Наги, блин! — обалдевши воскликнул Гарри.
Девочка его умела сбить с толку. Назвать своего дедушку большим самцом — очень странная шуточка. Однако, за специфический юмор следовало винить самого Гарри и Марволо. Первую часть своей жизни Нагайна знала, что они крёстные отец и сын, и вот вдруг они объявили о своих отношениях. А теперь поженились.
— Марви, совсем забыл сказать, тебя тоже приглашают. Если, конечно, ты не занят. Пойдёшь?
— А ты мог сказать об этом раньше?
— Не переживай. У тебя есть чуть больше часа, — успокоил Гарри. — Я просто заранее собрался. А вчера тебя было не застать.
— Всё равно нужно говорить о таких вещах заранее, — включил ворчащий режим Мракс и ушёл в спальню искать подходящий костюм. У него ведь могла быть назначена важная встреча или же на работе много дел, а супруг… как всегда. Всё в последнюю очередь.
Тихо посмеявшись над тем, как забавно в такие моменты выглядел любимый, Гарри решил не отвлекать его от поисков подходящего костюма. Погуляет по особняку. Немного проветрит голову.
Однако просто прогуляться ему было не суждено. Специально или же случайно, но Гарри понесло к омуту памяти Марволо, в котором он неоднократно бывал. Муж уважил его просьбу и показал множество воспоминаний, открывая новые стороны себя. С юных лет и до зрелых.
Флаконы были расставлены по принципу, ведомому только хозяину. Взяв первый попавшийся флакон, с подозрением, что мог уже видеть, Гарри опустил искрящуюся нить в чашу.
День, в который он погрузился, а вернее поздний вечер, был ему знаком, пусть и не до конца. Он не досмотрел это воспоминание. Их первая встреча. Прекрасная и по-своему трагичная.
Гарри жалел лишь об одном — о смерти биологической матери. Она не заслужила такой участи. Давшая ему жизнь… В отличии от ублюдка Поттера, что испытал к нему неприязнь с первых секунд жизни. Лили, Гарри был уверен, любила бы его несмотря ни на что. Любила бы также, как и мама.
Не став смотреть на то, как Марволо режет пальцы жалкому Поттеру, Гарри направился на второй этаж. Туда, где была его комната. Где он сидел, громко плача, в ожидании своей судьбы. Ещё не зная, какой прекрасный человек заберёт его с собой. Укроет в своих объятьях…
Комната, в которой он должен был расти, украсили как и подобает для маленького мальчика, которого ждали с теплом и любовью. Женщина погибла у подвешенной в воздухе колыбельки со снитчем. От него могли ждать успехов в квиддиче… даже смешно.
Смотря на себя, плачущего малыша с окровавленными глазками, Гарри испытывал странные чувства. И теперь он понимал, почему его взгляд не сработал на ком-то ещё в эту ночь. Кровь, более тёмная и плотная субстанция перекрывали убийственную силу.
Крики внизу стихли и наверх поднялся Марволо, старательно отводящий глаза, чтобы не создавать прямого контакта. Его прекрасный Тёмный лорд. Сколько бы времени не прошло, как бы сильно он не изменился, Гарри никогда не перестанет им восхищаться. Отойдя немного в сторону, будто действительно мог преградить путь, он осторожно оперся о колыбельку, наблюдая за сценой в лучшем ракурсе. Видя и себя малыша, и своего мужчину.
— Не плачь.
Марволо обратился к нему на парселтанге, думая, что таким образом Гарри успокоится. И был прав. Комнату перестал сотрясать плач ребёнка, остались тихие всхлипы. И вдруг Гарри увидел, как он, малышом, потянул в сторону Марволо крохотные ручонки.
Он не знал, что первый их диалог состоялся на парселтанге. Немного неразборчиво, но интуитивно понятное «голоден» прозвучало вскоре из уст малыша, а потом длинные пальцы Тёмного лорда его отвлекли.
Гарри мог увидеть ту жадность в лице Марволо, который осознал его возможности. Но это было не единственное чувство. В тот момент, повстречав осиротевшего необычного ребёнка, Марволо впервые в жизни ощутил некий зов или порыв, побудивший не просто забрать малыша, а позаботиться о нём, дать хорошую семью. Может, порыв благородства, или же голос исконного для мужчины желание отцовства — сейчас сложно понять.
Но в чём Гарри был уверен наверняка, так это в том, что изменить множество жизней способна одна-единственная вещь, которая отличает тебя от других. В его случае — опасный в своей неизвестности, но позже ставший покорным и обузданным. Взгляд василиска.
Конец.
