— Моя милая. Это я. Посмотри на меня.

Их связь ещё никогда не была так необходима, как сейчас. Очень осторожно Гарри стал передавать слабому тельцу свою магию и энергию. Спешка могла навредить. И когда Нагайна стала буквально оживать на глазах, на глаза навернулись слёзы облегчения.

— Гарри, — столько нежности… столько любви прозвучало от любимицы. Она уткнулась мордочкой в щеку и стала об неё тереться, словно ласковый зверёк. — Ты пришёл ко мне, Гарри.

— Да. Я вернулся к тебе, малышка. Как и обещал, — пальцы ласково гладили чешую, начавшую потихоньку наливаться блеском. — Как же ты дошла до такого? Что случилось? — спросил он, не прекращая поглаживать Нагайну, чтобы она не сорвалась от долгого одиночества, и продолжала приходить в себя.

— Марволо — хороший человек. Он всегда заботился обо мне. Разрешал спать рядом. Кормил часто. Мне было хорошо, хоть я и скучала по тебе, Гарри. Но он ушёл из дома и больше не возвращался. Я слышала, как он говорил что-то о проклятых светлых. И поделился со мной, когда я захотела его внимания, что пишет письмо одному старику, чтобы встретиться и поговорить. После этого он пропал.

Положив пальцы на головку змеи, Гарри очень осторожно проник в её память и считал последние недели. Нагайна могла слышать больше, чем осознавала. Да и просто, чтобы понять, как жила здесь его змейка. Слов было мало.

— Вот как… Я тебя понял, — кивнул парень, целуя свою малышку. — Тебе нужно отдохнуть.

Мельком навесив на кобру сонные чары, Гарри понёс её в гостиную, где его ожидали. Внутри начал подниматься гнев. Ну попадись им кто-то из светлых — клочки полетят в разные стороны.

— Что-нибудь узнал? — спросил Рудольфус, готовясь ко всему.

— Перед пропажей, Марволо договорился о встрече с Дамблдором. Хотел мирно обсудить, если получится. Похоже, он угодил в западню.

— Вот ведь старый ублюдок! — прошипела Беллатрикс, не хуже змеи. В ней поднялась волна гнева. Пока контролируемая. — Трясется о своих дорогих грязнокровках, не желая видеть процветания нашего мира! Но почему Повелитель не взял кого-то из нас для подстраховки?

— Он договаривался о встрече один на один. Хотел честно, — пояснил Гарри. Именно эту деталь Нагайна не могла выразить словами, но оно осталось в памяти, не неся смысловой нагрузки для самой змеи.

— Надо трясти Орден и Дамблдора.

— Тогда отправляемся, — ответил Рабастан и взглянул на племянника, — Гарри, ты, наверное, должен остаться дома.

— И не подумаю. Что будем делать? Есть план, кого трясти или вы уже знаете куда идти?

— Догадки есть, — кивнула Белла, приводя себя в порядок. Вспышка гнева была подавлена, стоило услышать, что сын собирается идти с ними. — Хватит с тебя боёв, Гарри. Мы пойдём войной на светлую сторону, раз они посмели схватить в плен Повелителя. Тебе не место там.

— Ну уж нет, мама. Я отказываюсь стоять в стороне, — отрезал Гарри. Сидеть дома и мучиться в ожидании и страхе за близких он не мог. — Если они настолько оборзели, значит готовы ко всему. Вам понадобятся все свободные руки, а мне есть чем угостить светлых шавок.

— Северус, — Белла обратилась к мужчине, надеясь, что он, как второй родитель, точно уговорит их сына остановиться. Если с ним что-то случится — она себе этого не простит. Никому не простит.

— Белла, нашего сына год назад нападение вампиров не остановило. Думаешь, сейчас, после года в Дурмстранге, его остановит Орден? — недоверчиво спросил Северус. Ему тоже не хотелось брать сына с собой, но он понимал одну вещь, которую и озвучил: — И потом, не возьмём мы — пойдёт сам. Все это знают.

Чертыхнувшись, женщина признала его правоту. Это её и раздражало больше всего. Потому что она не сможет сосредоточиться. Постоянно будет уходить с мыслями к сыну, переживая, как бы с ним что не случилось.

— Чтоб не бросался в бой в одиночку, понял? — перешла к строгому тону, глядя на парня. — И не дай Мерлин ты попытаешься исчезнуть с глаз моих. Вернёмся домой, я тебя прибью. Будешь на домашнем аресте сидеть полгода.

— Понял, — сухо ответил Гарри. Сейчас не до формальностей, которых никто не сможет гарантированно соблюсти. Нельзя сказать, как повернётся бой, и как придётся обороняться. Он мог пообещать, успокоения ради.

Переместившись из имения Марволо обратно домой, Гарри первым делом уложил Нагайну в постель, пока родители созывали всех пожирателей, а после бросился к неразложенному чемодану, вытащив мешочек с флаконами зелий, которые наделал в лаборатории Дурмстранга. Отец наверняка позаботился о запасе, но лишним не будет. Светлые захотели войны? Будет им война.

========== В плену ==========

Физическое ужасное состояние не могло сравниться с моральным, как бы сильно не морили голодом и ограничивали в движениях, держа в постоянных оковах. Блокировка магии — вот что сотворяет с телом ужасные вещи. Только лишившись чего-то дорого, понимаешь, как оно было важно. Магия облегчала жизнь. Эта чистая энергия позволяла чувствовать себя в полном расцвете сил. Но с её исчезновением… Марволо ощутил свой истинный возраст сполна. Всем своим весом он наваливался на тело, словно… изменяя. Посмотри тёмный маг сейчас на себя в зеркало, наверняка бы увидел глубокие борозды морщин, обвислую кожу с пигментными пятнами и мутный взгляд.

Нет.

Не думать об этом.

Нельзя.

Он должен сохранять присутствие духа. Эти наручники не вечны. Паранойя, не иначе, играла с воспаленным сознанием. Крестражи оставались активными до сей поры, и будут продолжать действовать, даже если он лишится магии. Они — якорь его бессмертия. Они сохраняют его молодость несмотря ни на что.

В доказательство этого, Марволо смотрел на свои руки, которые не стали дряблыми и морщинистыми. Ощущения иллюзорны. Его просто хотели сломать. Однако он не позволит так просто себя уничтожить и забрать победу. В его жизни есть много вещей, за которые он будет цепляться всеми силами. Он выдержит.

Вторжения старика в разум повторялись изо дня в день. Но даже ослабленный, Марволо продолжал сопротивляться. Каждый раз. Как бы грубо не пытался Дамблдор разворотить память — у него выходило со скрипом. Да и воспоминаний, по-настоящему важных, было немного. Омут памяти сохранял важную часть жизни Марволо. Остальное же, если не использовалось — попросту забывалось под густыми слоями событий, которые происходили в его жизни каждый день. Так что его, одного из лучших легилиментов, оказалось не так-то просто сломать.

Одно приходилось признать — Дамблдор был готов играть грязно до самого конца. Он продолжал ломать в желании добиться своего. Найти секреты. И в один из таких сеансов, старый ублюдок нашёл за что зацепиться. Марволо до крови расцарапал собственные руки, искусал губы и едва не прокусил язык, сдерживая лавину невыносимой боли. Фрагмент, связанный с крестражем, который сохранился в его памяти — Дамблдор зацепился за него, как хищная птица цепляется острыми когтями в свою добычу, и стал вытаскивать, в желании рассмотреть больше… подробнее.

Почувствовав отчаянное сопротивление, Альбус продолжал напирать, причиняя ужасную боль и не смущаясь этого. Он должен найти информацию по их местонахождению. И прежде чем его вышвырнуло из головы Реддла, один нашёлся. До смешного близко. Прямо на руке Волан-де-Морта.

Фрагмент, что старик увидел, не был затерт. Благодаря разговору с крестником, Марволо не скинул в омут памяти воспоминание. Он подставился. И подверг опасности не только себя. Благодаря увиденному, светлая сторона теперь знала тайну Гарри. Их крестражи. Их души, заточенные в кольца.

От увиденного, Дамблдор ошарашенно уставился куда-то в стену. Он давно догадывался, что Реддл имеет у себя крестражи. Воспоминания подтверждали, что их как минимум три. Но чтобы подвергнуть такому же испытанию Лестрейнджа… Собственного сына — вдвойне чудовищно. Может, ребёнок и будет бессмертным, но его душа…

— Ты действительно монстр, раз заставил родную кровь пойти на такое, — пробормотал Альбус, всё ещё оправляясь от увиденного.