— Что было дальше?

— Эта тварь молчала и пыталась глумиться. Он успел подпитаться, пока я его искал и поэтому думал, что его ничем не взять. У него там была хорошая коллекция ножей и… — Гарри сглотнул. Пока процесс вспоминания пыток давался неплохо. Но то, что он собирался поведать дальше, выставляло его не в лучшем свете. Однако с учётом того, кем является крёстный — это простительно. — Я не постеснялся. Отрезал в процессе допроса от него куски плоти. Запах просто… — парня передёрнуло, и он отхлебнул ещё напитка, чтобы перебить ощущения и погасить начинающуюся дрожь от гнева. — Он кричал и рычал, точно зверь от боли, и меня это совершенно устраивало. Он заслужил! Своим нападением, своим молчанием! Я был готов продолжать резать его сколько угодно, пока он не начнёт говорить. Но, видимо, ему было мало, а опыта в пытках у меня нет. Когда я понял, что болью от него ничего не добьюсь — полез ему в голову. Но это тот ещё гадюшник. Там всё такое серое… А потом…

Глаза защипало от непролитых слёз, горло сжалось, и напиток задёргался в дрожащих руках. Марволо тут же перехватил кружку. Крестник подошёл к самому главному, то, что мучило до сих пор. Он убрал горячий напиток в сторону, свой и чужой, после чего обнял парня. И его магия укрыла, подобно тёплому одеялу.

— Говори, Гарри, — мягко подтолкнул тёмный маг. Нужно выговориться. Как бы больно не было.

— Вампир был влюблён в одного магла… который знал про его нечеловеческую сущность, но всё равно любил. Я пригрозил, что доберусь до него… если вампир ничего не скажет. Но… тот был уверен, что это всего лишь пустые угрозы. И тут… этот магл пришёл к нему в гости. Мы схватились в прихожей, и потом… — Гарри закусил губу. Сил сдерживать слёзы не осталось. Они полились по щекам, и голос его треснул. — Сковав обоих, я решил пытать магла. Так же, ножом, только… сперва рот ему завязал. Вампир просил прекратить, говорил… что он здесь не при чём, и чёрт его дери, я прекрасно это знал! Был готов прекратить, если он скажет то, что я хочу! Магл так метался…

Гнев и печаль давили на грудь тугим корсетом, мешая вздохнуть. Гарри закричал, преодолевая тиски, сомкнувшиеся на горле. Душа мучилась после всего пережитого:

— Я продолжал резать человека, но эта кровососущая дрянь продолжала молчать! Как можно смотреть на пытки любимого и при этом держать рот на замке?! Как можно?! Я поставил себя на его гребаное место! Если бы вдруг кто-то начал пытать тебя на моих глазах, я рассказал бы всё, что от меня требовали! Всё, что знал бы! Я не смог бы на это смотреть! А он… чёртов урод… всё видел, просил прекратить, но так и не говорил по существу!

Страхи и ужас перед пытками. В процессе своих слезных откровений он показал, что был и остается ребёнком, который ещё не готов к тяжёлым испытаниям. Марволо ласково гладил его по волосам и впервые за всё свое существование желал разделить чужую боль. Чтобы не страдал так сильно тот, кто стал дорог. Гарри не смог больше говорить, но оно и не требовалось. Исход был ясен. Марволо обхватил его голову и мягко прижал лицом к своей шее, чувствуя горячие слезы, крупную дрожь, что била по телу, и всхлипы, что переросли в полноценное рыдание.

— Я не хотел пытать его! Если бы… если бы только он ссказал мне всё сразу! Я убил магла не только… ч-чтобы создать якорь, н-но и, — задыхаясь и дрожа говорил Гарри, срываясь на надрывные стоны. — К-как представлю… сколько ему п-пришлось вынести… Я б-бы тоже… взмолился о смерти. Убил его… избавил от б-боли… он больше не м-мучается. Как при жизни… Мне было… так больно ег-го пытать…!

Расщепление души при создании крестража стало не более, чем мощным удобрением для травмы. По-настоящему болезненный удар Гарри нанесли именно пытки невинного человека. Ему пришлось пойти на жестокость, к которой он был не готов. И теперь он рыдал на плече Марволо. Не было сил держать в себе лавину пожирающих чувств. И сколько бы ласки не отдавал Марволо, как бы его магия не ластилась, желая успокоить парня, тот испытывал сильную душевную боль. Но чем дольше он проливал слёзы, тем быстрее ему становилось легче. Он выпускал боль, которую не мог изгнать ритуал очищения. Тот действовал на душу. Но не на сердце.

— Ты всё сделал правильно, — спустя долгое время подал голос Марволо, тихо говоря на ушко парню. — Правильно. Не кори себя за то, что случилось. Такова была их судьба.

Гарри чуть отстранился, чтобы посмотреть на крёстного. Не только услышать голос, но и увидеть его лицо… чтобы точно удостовериться в услышанном. Что Марволо поддерживает его, несмотря на оплошность во время создания крестража. И что он больше не злится. Лестрейндж смотрел, сидя на его коленях настолько близко, что можно ощутить слабое дыхание. И несмотря на то, что глаза были скрыты очками, беспомощность, немая просьба приласкать и не оставлять, были более, чем очевидны.

— Ты должен перестать себя мучить. Отпусти эту боль. Я помогу тебе, — тёплая и немного грустная улыбка заиграла на губах мужчины. И глаза его… они вернули человеческий оттенок. Снова стали карими. — Мой маленький василиск.

Робкая улыбка тронула губы парня. Это обращение всегда умиляло… возвращало в те беззаботные времена, когда он был ребёнком.

— Люблю тебя… — прошептал он, придвинувшись чуть ближе. Такие слова нужно говорить как можно ближе. — Только с тобой мне становится легче… и я почти не чувствую боли.

Сердце едва не остановилось, когда он ощутил теплые ладони на своем лице… и теплые, нежные губы на своих губах. Внезапный поцелуй доставал из закромов те самые тайные сны и желания, которые мучили Гарри так долго! Чувства наполняли душу и окрашивали бесцветную пустошь в яркие, тёплые цвета, согревая изнутри. Гарри пришёл в себя довольно быстро и с жадностью ответил на ласку любимого мужчины, отдался полностью этому поцелую, кладя руки на гладкое лицо. Как никогда в жизни он желал продлить этот сладкий миг…

Марволо прекрасно понимал, что творит. Этот порыв был осознанным, он точно понимал, что хотел. И не просто из желания утешить. Для утешения есть много других способов. Гарри, его маленький Василиск, ребёнок, что сделал его вновь человеком, открыл глаза. Дал разглядеть картину целиком. Посмотреть на все их встречи, на отношения под другим углом.

Любовь Гарри не была для него секретом, но теперь он понял, что она гораздо больше и сильнее, чем крестника к крёстному, просто парень тщательно скрывал это, чтобы не доводить до греха. А сейчас они оба предавались чувствам. Ощущали то, что для одного было тайной за семью печатями, а для другого — забытой легендой.

Гарри шумно дышал и еле сдерживал стоны. Он так сильно боялся спугнуть Марволо… если издаст какой звук, помимо шумного дыхания, его ожившая мечта может рухнуть… всё спадёт в один миг. Только не сейчас, когда с поцелуем в его настрадавшуюся душу вливался покой, которого он не мог достичь уже несколько дней, и яркая, как пламя, любовь.

— Гарри, — обратился к нему Марволо, как только отстранился, что далось не без труда, ведь парень в него вцепился до боли, и до сих пор находился слишком близко, ловя его дыхание. — Тебе нужно отдохнуть.

Судорожно кивнув, Гарри тихо прошептал, стесняясь своей слабости, но так нуждаясь в ласке:

— Побудь со мной, пока не усну. Прошу тебя.

— Я останусь, — тихо пообещал Реддл и успокоил ещё одним коротким, наполненным нежностью, поцелуем. — Засыпай.

На груди Марволо, ощущая мягкий, чуть сбивчивый стук сердца, Гарри получал покой и надеялся, что сон принесёт ему облегчение и силы, которых долгое время не хватало. Глаза закрылись сами.

Дождавшись, когда парень уснёт, Марволо принял решение, которое вернёт все на круги своя. Их отношения… они с самого начала обречены на провал. Он не мог связать в таком плане свою жизнь с ребёнком, которого знал ещё годовалым малышом. Которому дал вторую жизнь. Будет лучше, если Гарри однажды отыщет себе другого. Того, кто сможет дать ему настоящую любовь.

Но на память Марволо хотел кое-что забрать.