Суета, ребячество, оно помогало парням расслабиться, ненадолго отвлечься от тяжёлой учебы и почувствовать себя снова маленькими детьми, отбросив статусы.

========== Дополнительные занятия по зельеварению ==========

В чём Гарри хотел быть самым лучшим, не боясь этого слова — идеальным — так это на сдаче по зельеварению. Показать самый лучший результат, вложить сил больше, чем на ЗоТИ, которое, да простит его отец, нравилось парню куда больше. Что в детском возрасте, что сейчас, Гарри находил Зельеварение менее эффектным и потому меньше времени уделял ему. Но к экзаменам он подготовился максимально хорошо.

Благодаря занятиям по зельям, у него была возможность выспросить об отце и крёстном. Профессор Слизнорт весьма охотно делился любой информацией. Любой, кроме его родных. Особенно при упоминании крёстного. Конечно, утверждать точно, что Слизнорт побаивается, Гарри не мог, ведь он лишь дважды о них спрашивал. И каждый раз профессор находил возможность щекотливую тему обойти стороной. И все же желания разузнать как можно больше о родных Лестрейндж не оставлял.

Ему удалось подловить профессора одного, без свидетелей и явно не торопящегося в свою обитель. Он прогуливался у башни Астрономии. Наги дала точную информацию, выслеживая нового декана Слизерина с начала вечера.

— Здравствуйте, профессор.

— Ох, Боги! — воскликнул в страхе старик и схватился за сердце. — Мистер Лестрейндж, святые угодники, зачем же так пугать? Ох…

— Простите, не хотел, — смущённо улыбнулся Гарри. Громкий выкрик едва не испугал его самого. — Искал вас в кабинете, а нашёл тут. Скажите, пожалуйста, у вас есть возможность позаниматься со мной? Скоро экзамены, а мне кажется, что я недостаточно хорошо готов к ним.

— Вот что я люблю в студентах, так это стремление, стремление учиться, — с похвалой отметил Слизнорт, указательным пальцем также подчёркивая свои слова. — Однако вы, мистер Лестрейндж, один из немногих, кто может не переживать о сдаче зелий. Уверен, ваш балл будет высоким.

— Простите, если покажусь вам заносчивым, но высокого балла мне недостаточно. Уверен, вы меня понимаете.

Понимание отразилось на лице пожилого мужчины — в лёгком напряжении и натянутых хороших эмоций. Тёмный лорд. Это объясняло желание парня быть лучшим во всем. А Слизнорт всё ещё верил, что Том Реддл — отец Гарри Лестрейнджа. С чем трудно поспорить. Он действительно отец, только не родной, а крёстный.

— Так вы сможете позаниматься со мной, профессор? Мне важно сдать все экзамены на максимально высокий уровень.

— Да, да, — опомнился Слизнорт и быстро заморгал. Он словно в астрал вышел на те несколько секунд, что тянулась пауза, абсолютно не чувствуя своего тела. — Конечно, мистер Лестрейндж. Когда бы вы хотели позаниматься?

— Зависит от того, когда у вас есть свободное время. Я постараюсь подстроиться под ваши возможности, — заверил Гарри. Сейчас важно именно договориться.

Декан Слизерина задумчиво помычал, так и пробуждая интерес узнать, когда же ему назначат время. Сложнее будет в будние дни, Гарри слишком сильно нагрузил себя, пять дней, кроме субботы и воскресенья, у него ни минутки свободного времени.

— Что ж, Гарри, — заговорил Слизнорт и неожиданно перешёл на неформальный тон, — думаю, в субботу и понедельник я могу вас принять. После восьми вечера.

Понедельник вылетал однозначно, тренировка со своими как раз до восьми. Втиснуть туда ещё и зелья не представлялось возможным. Но что касается второго дня…

— Тогда суббота, после восьми, — подтвердил Лестрейндж с лёгкой улыбкой.

— Хорошо, Гарри. Буду ждать тебя завтра.

— Благодарю вас, профессор, — кивнул парень, после чего позволил ему спокойно уйти. Теперь, напросившись на подготовку, ничто не помешает ему расспросить о родных, если декан будет в настроении. Да и натаскаться по зельям будет нелишним.

***

Вечер субботы наступил довольно быстро. Гарри предупредил всех своих, что уйдёт готовиться по зельям, и в довольно бодром состоянии пошагал в бывшую личную комнату-кабинет своего отца. После назначения того директором, Гарри бывал здесь только на занятиях. Изменений особо не наблюдалось. Разве что кабинет немного светлее стал. Под потолком в воздухе замерли светильники.

— Добрый вечер, профессор, — обозначил себя парень, войдя в кабинет.

— Добрый-добрый, Гарри, — с улыбкой поприветствовал Гораций. — Проходи, располагайся. Или же хочешь сразу приступить к варке зелья?

— Как вам будет удобно. Это я должен подстраиваться, раз вы оказали мне такую любезность позаниматься со мной.

Незаметно настраиваясь на мысли профессора и имея при этом возможность смотреть ему прямо в глаза, Гарри вновь уловил образ молодого Марволо. В голове Слизнорта пошло невольное сравнение. Крёстный так же брал дополнительные занятия, так же был учтив, располагал к себе. Он являлся подопечным Горация весь период обучения. Ни много ни мало, семь лет. За это время можно неплохо узнать человека.

Зелью нужно было нагреться до определённой температуры, прежде чем добавлять туда позвоночник рыбы-льва, и это отличная возможность для расспроса. Легкого и ненавязчивого.

— Профессор, каково вам снова вернуться на пост?

— Почти каждый день ностальгирую, — с готовностью ответил Гораций, внимательно следя за процессом приготовления зелья Гарри. — Хогвартс — удивительное место, сохранившее так много с прошлых лет. Лет моей молодости. И нисколько он не меняется. Лишь дети. Уходят одни, на смену им приходят другие.

— А ведь сколько лет прошло — представить трудно! Сколько эти стены повидали. И дуэлей, и шалостей, наверное, — хмыкнул Гарри, осторожно кинув влажный позвоночник в котёл, и чуть не ошпарил пальцы. Разговор складывался, ему удалось завлечь декана. Помешивая зелёное зелье, которое должно вскоре принять ярко-голубой оттенок, он продолжил: — Что самое смешное творили ученики на вашей памяти?

— Ох, Гарри, так всего и не перечислишь, — со смехом ответил ему Слизнорт. — Но то, что ярко отразилось в памяти, помниться, был случайный поджог штор в Большом зале. Да, тогда ещё не были так открыты окна, как сейчас. Нашего старого смотрителя вечно гонял Пивз, каждый раз вытворяя шалости смешнее предыдущих. В Рождественское время дети любили шалить, даже нас, преподавателей, обкидывая снежками. Но это уж совсем малыши были. С Хогсмида, как-то помню, вернулся обратно в замок, а пятеро моих студентов стоят зелёные, как лягушки, и квакают так характерно! Смех сложно было сдержать. А всё девочки. Решили наказать их, мол, мальчишки совсем не благодарные, не понимают, как делать комплименты.

Представлять квакающих парней не пришлось. В голове Слизнорта картинка виделась настолько яркой, что Гарри тоже не сдержал хихиканье. Описание школы времён молодости профессора было таким же ностальгическим. Тогда не было такого разделения на светлую и тёмную сторону. Всё звучало гораздо проще. А что уж точно оставалось неизменным, так это вражда Слизерина и Гриффиндора. Но она, скорее, проходила в шуточной форме. Хотя, возможно, Слизнорт не знал всей правды. Не знал, как серьёзно все было во времена взросления Тома Реддла. Вряд ли крёстный позволял кому-либо знать о своих планах. Только достижения становились объектом обсуждения. В этом Гарри с Марволо были похожи, и находить подобные сходства было весьма приятно.

Добавив водоросль, Гарри задал ещё вопрос, который интересовал его не меньше, чем факты о крёстном:

— А что интересного вы можете рассказать о нашем директоре? Мне интересно, как это — видеть на таком посту того, кого вы же сами обучали.

— Северуса? — удивленно переспросил Гораций и тут же себя исправил с виноватой улыбкой. — Ох, то есть, директор Снейп. Да, он был очень способным учеником, моя гордость. Лучший на потоке Слизерин в сфере зельеварения. Не удивительно, что вскоре он выбрал эту профессию. Если же смотреть на него как на человека… — декан Слизерина немного призадумался и даже нахмурил брови. — Юноша он был нелюдимый, и нелегко ему пришлось. Он никому не рассказывал, но оно и не требовалось — вся школа знала, что его жизнь травили ребята из Гриффиндора, которые исправились лишь после выпуска школы.