— Мэй?

Супружеская пара Мин подходит к ним ближе. Юнги приветствует Джина, а затем и Мэй. Кидает обеспокоенный взгляд в толпу людей, будто бы пытаясь кого-то найти. Тем временем Бель уже обнимает Мэй, совсем позабыв про кузена.

— А я? — бормочет Джин.

— Я… Я не ожидала тебя здесь увидеть, Мэй. Почему? Почему ты с Джином? Что вообще происходит?

— Она моя жена, — гордо и громко объявляет он. Стоящий рядом Намджун глухо смеётся.

— Он не врет, — отвечает Мэй, наблюдая удивленное лицо подруги.

— И ты беременна… — выдыхает вдруг Бель.

— Да… Я… Так получилось, что…

— Милая, давайте обсудим это позже. Пора веселиться, — прервав ее, произносит Джин. Мэй его мысленно благодарит.

Бель кивает, искренне улыбнувшись. Они растворяются среди других людей, наслаждаясь каждой минутой сплоченности и семейного благополучия.

После продолжительных танцев и бесед, музыка вдруг прерывается. Юнги и Бель выходят из толпы. Оба выглядят слегка взволнованными.

Мин делает знак рукой, и к ним в спешке подходит официант с бокалом шампанского для Юнги.

— Дорогие гости, хотел бы поблагодарить каждого из вас за присутствие и поддержку. Я думаю, что пора приступить к самой главной части вечера. Хотел бы передать слово членам своей семьи, — прокашлявшись, указал в сторону дальнего угла комнаты, — Хосок, прошу.

Взгляды направились вмиг в ту же сторону. Медленные, но широкие шаги раздались в гробовой тишине. Встав рядом с парой, Хосок слегка улыбнулся. Глазами пройдясь по гостям, замер на пару секунд, заметив удаляющееся прочь темно-синее платье. Его чутьё не подвело и в этот раз.

Он вдруг боковым зрением увидел направляющегося к ним официанта с двумя напитками, скорее всего, для него и для Бель. Ухмыльнувшись, Хосок выхватил бокал с соком, чем удивил Бель, которая неуверенно забрала оставшийся бокал с игристым, явно предназначенным не для неё.

Хосок, отпив, вновь обратил взгляд к толпе. Голубое платье, словно нежное облако, окутало девушку. И Чону показалось на миг, что он видит ангела и даже был готов поклясться, что за ее спиной скрывались крылья. Его глаза нашли ее. И Мэй остолбенела, узнав этого человека. Руки, вцепившиеся в плечо Джина, сжали его ещё сильнее, отчего брови Кима сошлись на переносице.

Хосок, с трудом оторвавшись, все же нарушил тишину:

— Цветочница, никогда бы не подумал, что буду пить за тебя и твоё счастье, тем более, сок, а не что-то покрепче, — ухмыльнулся он, а в зале раздались смешки, — Я причинил тебе немало трудностей. Прости меня за это. Прости, что делал больно, — глаза его вновь замирают на Мэй.

Знал бы он, какие бури бушуют в ней. Ноги почти не держат, и, если бы не Джин, она бы не смогла стоять так просто. Мэй смотрит и взгляда так же оторвать не может. Все прошлое ожило. Но почему-то та личность из прошлого отличается от личности, стоящей в пару метрах. Она практически прячется за спину Кима, дрожа будто бы от лихорадки.

Джин поворачивается к ней лицом. В его глазах беспокойство и страх. Страх того, что его догадка может оказаться верной.

— Это он? Это Хосок, Мэй? — тихим голосом спрашивает он.

Мэй моргает, стараясь собрать мысли воедино. Медленно кивает, опуская взгляд. Джин сжимает челюсть от злости. Лишь руки девушки сдерживают его от того, чтобы не напасть, не убить того мужчину.

— Мы уходим, — твёрдое решение звучит как приговор.

Но Мэй игнорирует его слова, возвращая взгляд на стоящего с бокалом Хосока. Его речь подходит к концу.

— Я лишь хотел, чтобы и меня кто-то полюбил. За прекрасное будущее! — кинув взгляд на живот Мэй, медленно произнёс он, залпом выпив напиток в бокале.

Пустой стакан он велел Мисук отнести на кухню. Этот факт смутил Юнги, который все это время внимательно наблюдал за ним. Но тот промолчал, теперь уже обращая взгляд на подошедшего к ним Чонгука.

— Бель стала мне другом, сестрой. И, даже если хён меня отругает, я должен сказать, что люблю ее. Очень сильно люблю, — засмеялся он, — Ты станешь прекрасной мамой, а хён папой. Я так жду заветного дня, когда вся наша семья будет вновь праздновать вместе. Я клянусь защищать своего племянника от всех невзгод, которые ждут его на пути, что зовётся жизнью.

Тёплый взгляд Гука согревает Бель. Она уверена в нем, в его словах и искренности.

— Спасибо, — кивает он Юнги, — Спасибо, что позволили мне дать ему имя. Соджун, имя которого означает «счастливое предзнаменование», подарит нам всем свой свет и свою любовь. За прекрасное будущее!

Хосок мотает головой, словно отмахиваясь от назойливых мух. Последние слова младшего он слышит плохо. Внутренности горят, холодный пот струится по нему. Он хмыкает, словно какая-то величайшая догадка становится вдруг правдой.

Ноги сгибаются, становясь ватными, и тот оседает на пол. Глаза, прикованные к одной фигуре, почти не различают ее силуэт. Кровь, стекающая из уголков губ капает на белый пол. Хосок широко улыбается, все же заметив, как тот самый силуэт спешит к нему.

Падает на грудь, лбом ощущая холод мраморных плит. Алая жидкость все течёт и течёт.

Чонгук, заметивший движение сбоку, опешил. Ринулся к нему, быстро перевернув Хосока на спину. Приказ Юнги вывести Бель и освободить вокруг них пространство звучит эхом по всему помещению. Поднимается всеобщая паника.

Дрожащая девушка в голубом падает на пол рядом с Хосоком. Ее инстинкты исчезли, а ноги сами привели к нему.

— Хосок! — трясёт его за плечи, склонившись над бледным лицом.

Но он лишь слабо хрипит, не спуская с неё карих глаз.

— Хосок! Не закрывай глаза! — просит она в панике.

Булькающий звук неприятно отзывается в ушах. Хосок сжимается от боли, не имея даже малейших сил ещё раз, в последний, прикоснуться к ней. Поэтому Мэй подносит сама его руку к лицу, позволяя ледяным пальцам опуститься на горячую щеку.

— Хосок…

— Прости меня, любимая Мэй, прости.

Она кивает, пытаясь держаться. Но выходит плохо. Паника дрожью проходится. Ощущение, будто внутренности болят, а на месте него она сама. Мэй поражена: она никогда не желала его смерти, никогда не желала видеть его страданий. И она чувствует, внутри, глубоко в сердце знает, что простила. Все простила.

— Этот ребёнок… Он твой, — еле слышно произносит она.

Но он все понял, все слышал, и отчего-то на душе у Мэй становится легче. Он должен был знать. Он имел право знать, что оставил после себя воспоминание. И «воспоминание» это будет самым любимым и любящим. Он должен был знать, что принёс в этот мир что-то прекрасное и светлое.

Хосок улыбается, когда крупная слеза Мэй падает на его лицо, разбиваясь на мелкие капельки, смешиваясь с его кровью.

«Кровь и слезы» — так бы он назвал эту историю. И ей пришёл конец. Он, наконец, отпустил свою Мэй.

Глаза замерли навек в блеске печального счастья.

Комментарий к Глава 29

https://www.instagram.com/invites/contact/?i=4i6863jwr28v&utm_content=mxv0xy9

========== Глава 30 ==========

Комментарий к Глава 30

Всем привет🌙

Осталось не так много глав до конца (около 3-х), поэтому заранее заставляю себя прощаться с этой историей, что невероятно трудно.

Включите композицию Experience — Ludovico Einaudi и наслаждайтесь❄️

Приятного прочтения🖤

***

Зима. Такое прекрасное, волшебное время года. Белое полотно накрывает все вокруг мягким облаком. И неважно, что под этим снегом: грязь ли, замёрзшие цветы или остатки осени.

Мэй содрогается, уткнувшись носом в грудь мужа. Тихие слёзы впитываются мгновенно в чёрное пальто. Тёплые руки Джина гладят мягкие локоны, а голос успокаивает и убаюкивает.

Рядом и Бель в обнимку с Тэхеном, чьё пальто также становится влажным. Обычно суровое лицо Намджуна теперь смягчается, а глаза устремлены в спины мужчин.

Там, впереди, стоят Юнги и Чонгук.

Младший с опущенной головой, в скорби и печали, но все же пытается скрыть слезу. Он чувствует, что уже скучает по Чону. Скучает по его взрывному, громкому характеру; по его ужасному обращению «Мелкий»; по редкому, но такому заразительному смеху. Он думал, что умение Хосока выживать позволит ему прожить долгую жизнь. Но как бы фортуна не спасала, человек, который сам шагает навстречу смерти, получает лишь ее. И никакого шанса.