***

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Ты делаешь только больнее, когда не хочешь причинять боль.

Джонатан Сафран Фоер.

«Жутко громко и запредельно близко».

***

Мужчина лежит в постели, не шевелясь. Тонкий китайский шёлк неизменно чёрного постельного белья поглаживает его разгоряченную кожу, успокаивая и охлаждая.

Он почти мурлыкает. Переворачивается со спины на живот. Тёмные взлохмаченные волосы почти сливаются с шелком, настолько они чёрные. Глаза блаженно закрыты, так что лунный свет врывающийся из панорамного незашторенного окна отбрасывает тени от ресниц на высокие точёные скулы. Губы слегка приоткрыты. Втягивая воздух через рот, хозяин комнаты крепко спит. Руки, заползшие под подушку, расслабленны, однако мускулы так и перекатываются под оливковой кожей. Изредка подрагивающие мышцы спины будто позволяют оживать расположившемуся там белому дракону. Белые чернила татуировки выглядят необычно, больше походят на шрамы, чем на рисунок. Дракон, от шеи до округлых ягодиц, скрытых тканью, шевелится в такт дыханию, раскинув свои крылья на человеческих лопатках.

Выстрел, разорвавший тишину, спугнул птиц за окном. Вороны, с криком улетевшие прочь, стали ещё одной причиной пробуждения хозяина особняка.

— Да что ещё такое? — бурчит он, спуская босые ноги вниз. Холодный деревянный пол встречает теплоту кожи, с жадностью ее забирая.

Натянув домашние спортивные штаны, поправляет волосы, потирая глаза, направляется к двери. Не успевает он открыть, как раздаются голоса, кто-то активно стучится.

— На нас напали, Господин. Волки настигли, — протараторил помощник Чон.

«Что им нужно?», — взглядом спрашивает, отворив.

— Говорят, что хотят поговорить с Вами лично. Почему-то в три часа ночи. Ублюдки, — выплёвывает он.

Мужчина игнорирует реплику друга, проходит мимо, направляется к ступенькам из чёрного мрамора. Бесшумно спускается, словно пантера. Стены освещаются тусклым тёплым светом свечей, зажигаемых каждую ночь. Хозяин окидывает взглядом пару потухших, но не останавливается, продолжая путь к выходу. Перед ним расходятся, пропуская вперёд во двор. Весеннее тепло моментально окутывает. В доме заметно прохладнее, чем на улице.

— Соизволил! — рычит стоящий напротив мужчина. Темно-синие волосы взлохмачены, глаза метают молнии, а крепкая ладонь сжимает тяжёлый пистолет, направленный на только что подошедшего.

— Я слишком добр к тебе, — низкий голос с хрипотцой и глубоком тембром твёрдо проносится по двору, доходя до каждого стоящего там человека, а их немало.

— Какого черта… Ты уничтожаешь мой клан?!

— Послушай, Хван, твой никчемный клан не имеет влияния, денег, товара. Твои псы, — делает он акцент на этом слове, проводя «особую» параллель, — только мешаются под ногами.

— Я не позволю, сукин сын!

— Сколько бы ты не рычал, но я повернусь спиной, а ты так и не выстрелишь. Твой отец возлагал на тебя слишком много надежд. Хван, переоцененный «волк», вырос трусом, — развернувшись, решил закончить разговор. Белый дракон на спине зашевелился, словно почувствовав врага.

— Мин Юнги! Ты поплатишься за все!

На что обвиняемый лишь усмехнулся, продолжая ступать без обуви по колючим камням дорожки. У входа в дом до ушей Чон Хосока дошёл приказ, «облачённый» в одно слово: «Убрать». Облизнувшись, он приступил к его исполнению.

***

Глубокий вдох. Утро, такое яркое и тёплое, наконец, наступило. Легкий тюль персикового цвета покачивается от дуновения ветерка, врывающегося порывами из открытого окна. Большая комната наполнена светом и уютом. Каждая вещица пахнет привычно: лилиями, амброй и гранатом. В углу напротив двери располагается небольшой столик с личными вещами: рамка с фотографией родителей; часики, подаренные братом; пару колец; подвеска в виде звезды (самая любимая). На краю столика в стеклянной вазе три веточки лилий. Стоит только пальцем коснуться, как сладковатый запах заполняет все вокруг. Ынбель{?}[значение имени: «серебряная звезда»] часто так делает: ей все время кажется, будто запах быстро исчезает.

Стук в дверь заставил оторвать взгляд.

— Госпожа Бель, Вам пора спускаться на завтрак, — нежный голосок донёсся сквозь закрытую дверь.

— Бегу, Мия! Брат уже проснулся?

— Он только уехал. Передал, что вернётся через пару часов.

На это Бель лишь промычала, потирая сонные глаза и направляясь в ванную. Белый мрамор делал комнату ещё более большой и просторной. Умывшись, девушка переоделась в джинсы, футболку и, завязав волосы в хвост, направилась вниз, весело спрыгивая со ступенек. Брат, уехавший недавно, явно не успел позавтракать до конца. Недопитый чай уже успел остыть.

— Кофе, пожалуйста, — улыбнулась она помощнице по дому.

Мия, облачённая в форму, женщина лет сорока, улыбнулась в ответ, передавая чашку горячего кофе. С самого первого дня работы в этом доме она заметила, что брат с сестрой отличаются друг от друга даже в мелочах: Тэхен, ненавидящий запах кофейных зёрен, каждое утро терпит его ради сестры, в свою очередь наслаждаясь мятным чаем.

— Я собираюсь поехать в магазин, поэтому, если Тэтэ все же приедет, передай ему мое местоположение. Я буду работать до вечера.

— Конечно, Госпожа.

Допив, Бель поспешно вышла из-за стола, на ходу прожёвывая кусочек сыра. Собравшись быстрее, чем обычно, она внимательно осмотрела себя в зеркале: длинные тёмные волосы, отдающие на солнце рыжиной, заколоты на затылке; кожа с тёплым оттенком; орехового цвета глаза; пухлые губы, потрескавшиеся от нежелания использовать бальзам или помаду; на шее сверкает звёздочка, а мешковатая одежда скрывает формы девушки. На 25 году жизни она все ещё ненавидит своё тело: округлая грудь, бедра, тонкая талия и мягкий живот. Ей всегда хотелось выглядеть по-другому. Всякий раз ловя на себе взгляды мужчин, похотливо рассматривающих ее с ног до головы, ей становится тошно. Хочется быть совсем незаметной и непривлекательной для них.

Одернув край свободной рубашки, Бель принялась обуваться. Вскоре попрощалась с Мией и, расположившись на заднем сидении автомобиля, поздоровалась с водителем, попутно расписывая дела в ежедневнике. Однако на полпути к цветочному магазину машина с водителем резко затормозила. Бель даже стукнулась носом о переднее сидение.

— Что такое?!

— Нам загородили дорогу. Кажется, это чужой клан, — волнение водителя передалось и девушке. Та съёжилась от предположений. Учитывая, кто ее семья и чем они занимаются, это нормальное явление, хоть она и не может к этому никак привыкнуть. В такие минуты она явственно чувствует своё отношение к миру мафии и беззакония.

Выстрелы, звуки разбитого стекла, железа заставили закрыть уши ладонями. В голову пришло лишь набрать смс брату. Она не помнит, не знает, написала ли одно единственное «спаси» правильно, ведь чужие руки уже подхватили ее. От неожиданности она распахнула янтарно-ореховые глаза, немного потемневшие от страха и шока, и взглянула на мужчину. Кажется, он высокий. Точёные скулы, мелкие, но мужественные черты лица, глаза, такие улыбчивые и яркие, что и не догадаешься о роде деятельности владельца, пепельно-белые волосы оттеняют загорелую медовую кожу.

— Я поведу сам, — отдал приказ водителю, пристегивая девушку на пассажирском.

Бель вжалась в сиденье. Тёплая красная кожа салона почему-то вызвала не очень приятные ассоциации. Короткий вздох позволил почувствовать запах. Помимо пороха она узнала пряный запах розмарина, кардамона, сладковатой туберозы и грубой замши.

— Кто вы такие? — дрожащим голосом спрашивает она, с широко раскрытыми глазами.

— Коллеги твоего братика, — с напущенной важностью проговорил он. Бель не смогла ничего ответить, лишь опустила голову перебирая в пальцах пуговицы пальто. Это она и сама знала, но боялась признавать. И как бы она не хотела, но машина остановилась у высоких чёрных ворот. Готический стиль особняка, вернее замка (она бы выразилась больше так), поражал своей красотой, одновременно отпугивая.