Спасибо за пожелания под прошлой частью. Мне безумно приятно🥺

Написала для вас такую морально тяжёлую главу, но без этого никак)

И, чтобы вы прочувствовали всю атмосферу, начиная от погоды, заканчивая настроением персонажей, обязательно включите песню Cold — Aqualung & Lucy Schwartz. Приятного прочтения🌙

P.S.: как всегда жду ваших оценок и отзывов💔

***

Чонгук осматривается.

Маска на лице скрывает губы, нос, скулы. Большие глаза внимательно сканируют каждую деталь, каждого человека, попадающего под обзор. Юнги значительно усилил охрану. И, кажется, он сам находится сейчас дома.

Несколько дней Чонгук собирался духом, чтобы прийти, чтобы высказаться, рассказать о своём желании вернуться, просить шанса выслушать.

А теперь он несколько часов выжидает, сидя среди веток и корней деревьев, растущих вокруг особняка в небольшой чаще. Еловые ветки успели расцарапать ладони. Ботинки в грязи, в чёрной глине. Почва сырая и холодная. Кожаная куртка не греет, а градус с каждой минутой снижается быстрее и быстрее. Пальцы немеют, челюсти ударяются друг о друга.

Он сам не знает, чего ждёт. Боится? Ведёт себя, как трус.

Он готовится, наконец, разоблачить себя. Но подъехавшая к особняку машина заставляет его присесть на корточки и замереть.

Чонгук узнаёт мужчину, в ярости выскочившего из авто. Передвигается медленно. Все же пули явно сделали своё дело: Шону хромает на обе ноги.

Вскоре Чонгук слышит звуки выстрелов. Пули, запущенные в воздух, разгоняют ворон, сидящих на голых ветках отцветшего миндаля в саду.

Прикрывает глаза, стягивает маску. Что ему делать? Шону явно пришёл за ним. А Юнги и понятия не имеет о том, что Гук где-то рядом. Нельзя допустить, чтобы Юнги или клан пострадали.

Глаза открываются. В них нет сомнений. Раскрывает дорожную сумку, с трудом управившись замерзшими руками с железной молнией. Все это время она лежала у ног, ожидая своего часа. Взгляд цепляется за винтовку, но пальцы обхватывают рукоять пистолета. Это подарок Юнги на 18-летие. Значимо.

Чонгук почти бежит к особняку. Голоса мужчин становятся все громче и яснее. Приказывает открыть ворота. И его впускают.

Во дворе он видит своих «братьев».

Названный его брат, без оружия и в легкой одежде, стоит гордо, взглядом вперившись в человека напротив. Чонгук видит его лицо, а потом чёрные глаза находят лицо Гука. Удивление, облегчение, обида и злость проносятся одна за другой.

«Родной» же брат не опускает оружие, направленное в лоб Дракона, требует лишь одного: «вернуть то, что по праву принадлежит ему — Чонгука».

— Опусти оружие, Шону! — твёрдый голос проносится эхом.

Шону оборачивается, разглядывая исцарапанное еловыми ветками лицо младшего. Пистолет сжимает крепче.

— Нет, братик. Мы покончим с этим раз и навсегда. Выбирай!

— Шону, не делай глупостей! Я уже выпустил в тебя две пули. Не заставляй меня убивать, — почти рычит Чонгук, испепеляя его взглядом.

Шону, стоящий вполоборота, не спускает глаз с него. Выстрел в воздух. Снова. Перезаряжает пистолет.

— Следующая полетит в него. Выбирай: либо я, либо он.

— Ты знаешь, кого я выберу. Знаешь!

— Но не теряю надежды. Если ты выбрал Дракона, стреляй! Стреляй немедленно! Иначе, если я выживу, если выйду отсюда живым, я убью… и тебя, и его. Клянусь! Клянусь именем нашей матери.

— Хватит! — грозный низкий голос прерывает тираду мужчины, — Как ты смеешь? Как смеешь угрожать мне и моему клану? Я позволю тебе уйти лишь потому, что ты брат Чонгука. Иначе бы от тебя и следа не осталось. Беги, Шону, сейчас же!

— Бежать? Ни за что. Мне надоело быть вторым номером…

— Но проблема в том, что ты даже не второй, — холодная ухмылка трогает губы Чонгука.

Снаружи холодный и непробиваемый, а внутри лава кипит, прожигая его насквозь. И эти дыры останутся в нем навсегда. Они станут его клеймом, позором, стыдом и виной, что он нести будет годами на плечах.

Выстрел.

Глаза Юнги расширяются от шока.

Губы Шону приоткрываются от удивления. Сердце Чонгука почему-то разбивается.

И все же, он братоубийца.

На белой рубашке Шону медленного расползается красное пятно. Дыра в груди, прямо в районе сердца, безжалостно позволяет крови покидать тело.

Оружие падает из рук, а сам он оседает на колени, все же не разрывая взгляда с младшим братом.

Чонгук дрожит. Весь дрожит от избытка чувств. Он не думал, что выстрелит так легко, он не думал, что будет так страдать от этой мысли. Он читает в чужом взгляде, как ни странно, не обиду или разочарование, он замечает там надежду. И он видит, как эта надежда разбивается на кусочки где-то на дне карих глаз старшего.

Подаренный Юнги пистолет с громким звуком падает на землю. Чонгук медленными шагами подходит к Шону, будто боясь увидеть что-то более ужасное и страшное, чем разбитые чужие чувства.

Шону уже хрипит, чувствуя, как силы покидают его, как ничтожное тело подрагивает в предсмертных судорогах. Он на коленях перед братом, которого искал всю жизнь. Гордость Шону не позволяла ему оставить его, хотя тот не раз говорил о своём выборе. Но ведь они оба такие упрямые и своенравные.

Младший также опускается на колени, впервые открыто, без ненависти, злости, раздражения, посмотрев в лицо практически своей копии, осознаёт, насколько они похожи.

— Прости, — сдавленный шёпот доходит до ушей Шону. Рука Чонгука мягко опускается на его плечо.

— Ты… выбрал…

Слабое, остывающее тело падает в объятия Гука. Они стали первыми и последними. Чонгук хочет запомнить: и объятия, и слова, и свои чувства; хочет никогда не забывать об этом дне.

Последний вздох Шону позволяет ему почувствовать запах, что так похож на запах его братика, которого он оставил одного тем вечером. Улыбка застывает на губах, а открытые глаза потухают, позволяя последним слезам скатиться по скулам, позволяя им впитаться в Чонгукову одежду.

Юнги медленно отворачивается, понимая, какую цену пришлось заплатить Гуку, чтобы доказать свою бесконечную преданность Дракону. И этот долг Мин готов возвращать всю оставшуюся жизнь.

Жизнь никогда не ошибается, сводя одних людей с другими. Человек не видит, не знает истинной причины этой встречи, но она всегда к чему-то приводит. Конечный результат не всегда бывает утешительным. Порой стоит ценить тех, кого не хотелось бы знать вовсе, ведь и они исполняют свою истинную роль.

Каждый человек в нашей жизни — история, которую мы расскажем либо с улыбкой, либо со слезами в уголках глаз.

***

Хосок медленно открывает двери уже такого знакомого и полюбившегося дома. В этом месте его покой. Но этот покой является покоем лишь для него. Для женщины, в которую он беспросветно влюблён, это ад, который она терпит, сжав зубы до скрипа.

Тихий дождь стучит по подоконникам, крыше, окнам. Где-то далеко слышны звуки птиц, кажется, это вороны. Деревья, растерявшие листья, выглядят скучно и блекло. На небе не видно звёзд. Тучи заволокли его, не позволяя и Луне касаться спящих глубокой ночью человеческих лиц.

Он осматривается. Выдыхает, увидев лежащий на кровати комок, слабо-дышащий, хрупкий, разбитый. Ложится рядом, стараясь не разбудить ее.

Почему-то чувствует пустоту внутри. Но, если покопаться, можно понять, что внутри этой пустоты на самом деле штормы живут, ураганы бушуют, волны о края сердца бьются.

Хосок признаёт: он не достоин жить, не достоин даже воздухом одним дышать с ней. Он мучает ее, убивает медленно, но верно, не позволяет дышать полной грудью, ломая слабые кости напополам.

Но разве человек, который разбит сам, может починить другого?

Такие, как он, только ломать умеют, только отравлять и убивать. Такова их роль в круговороте мира.

Она дергается, почувствовав чужого в комнате. Сжимается, понимая, кто сейчас находится рядом. Слёзы сами бегут крупными капельками. Мэй садится на кровати, поджав ноги к груди. Он снова пришёл. Снова будет заставлять чувствовать себя отвратительно, плохо.