— Да?

— Господин, привезли одного из людей Шону. Его подкараулили у его дома, — оповестил один из людей клана, прибывший с Юнги из Кореи.

— Где он сейчас?

— В одном из заброшенных ангаров неподалёку.

— Поехали, — ухмыляется он, спешно поднимаясь на ноги.

Дорога и вправду заняла не так много времени.

Затхлый запах сырости неприятно смешался с запахом сигарет и пороха. Кажется, этот амбар используется для стрельбы в качестве развлечения.

В центре виден силуэт.

Мужчина в крови лежит на земле, не шевелясь, но все же оглядывается на вошедшего через деревянные ворота Дракона. Приподнимается, хрипит. Юнги окидывает его спокойным, равнодушным взглядом.

— Насколько ты близок к Шону?

Мужчина молчит, а потом сплёвывает кровь, показывая своё отношение к клану Дракона. Юнги лишь ухмыляется, натягивая кожаные перчатки. А, когда в его руках поблёскивает холодное лезвие, мужчина вздрагивает. Что его ждёт?

— Не люблю повторять одно и то же, — вздыхает, садится на корточки, размахивая ножом перед его лицом.

— Я состою в его личной охране.

— Тогда почему ты не в Корее? — проводит сталью по кровавой щеке, оставляя там след.

— Я приехал за личными вещами Господина, — судорожно выдыхает он.

— Что за вещи?

— Господин, — один из людей Юнги протягивает ему небольшую деревянную коробочку.

Крышка потрёпанная, видно, что этой вещи много лет. Небольшой железный замочек слабо, но защищает хранящиеся там «ценности». Юнги встаёт, отходит в сторону. Зубами снимает перчатки.

Небольшой нажим пальцев, и замочек падает, позволяя крышке открыться. Находит много непонятных для него вещей: пряди волос, перевязанные ленточками; отпечатки маленьких рук и ног на белой бумаге; медальончик из золота в виде фамильного герба; фотографии. На одной из них он видит счастливую семью из троих людей: мать в окружении маленьких детей, кажется, мальчиков, ярко улыбается. Юнги хмурится: почему-то эта улыбка кажется ему знакомой, очень знакомой. На другой фотографии подросшие мальчики в синих одинаковых комбинезонах. Взгляд притягивает мальчишка помладше. Дрожащими руками Юнги переворачивает бумажную старую фотографию.

Глаза судорожно вычитывают буквы, написанные красивым ровным почерком: «Шону и Чонгук. Две половины моего сердца».

— Кто на этой фотографии? — рычит он, снова сев на корточки перед мужчиной, — Кто они?

Мужчина внимательно смотрит на фотографию, ухмыляется, но вскоре подаёт голос:

— Один из них мой Господин. А вот второго Вы должны были узнать сами.

Юнги запускает пятерню в волосы, пытаясь дышать размеренно.

— Поэтому он приехал в Сеул? Они виделись? — сжимает воротник его рубашки, — Отвечай!

— Странно, что Вы удивлены. Ладно Чонгук, но разве Ваша жена Вам ничего не рассказала? — смеётся он во весь голос.

— Ынбель? — разочарование так и сквозит в его взгляде и тихом шепоте.

***

Намджун кидает взгляд на развалившегося на диване Юнги. Он изрядно подвыпил, однако от дорожки белого порошка отказался. Взгляд рассеянный и рассредоточенный. Вертит в руках бутылку, отпивает из горла.

— Юнги…

— Говори, — бросает он раздраженно.

— Шону, похоже, решил перейти на корейский рынок, воспользовавшись эффектным появлением, — начал он уверенно, но поднятая вверх рука Юнги остановила его.

— Намджун, скажи-ка мне на милость, — откладывает массивную бутылку в сторону, позволяя остаткам вылиться на ковёр, наклоняет корпус вперёд, — Как я должен реагировать на твоё предательство?

Намджун горько ухмыляется, направляя взгляд в чёрные спокойные глаза Дракона.

— У меня не было выбора. Иначе бы пострадала Су.

— Любовь… — хмыкает он, откидываясь назад.

Молчание прерывается вибрацией телефона. Намджун сжимает челюсть, как только видит номер, высветившийся на экране.

— Джун… — тихие женские всхлипы раздаются.

— Су, ты где?! С кем ты?

— Люди Дракона окружили наш дом, а потом и меня захватили в плен. Прошу тебя, Джун, не совершай ошибок.

Она отключается. А Намджун глубоко дышит, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

— Ты расскажешь мне все, что знаешь, Ким, — грозный голос раздаётся над ним.

***

Бель с радостью бежит из магазина в машину. Мэй отпросилась на пару дней, поэтому всю работу выполняет она сама. Несмотря на усталость, ее греет мысль, что Юнги скоро приедет. Возможно, он уже дома.

Хосок за рулём выглядит отстранённым. В этот раз никаких шуток или колких фраз. Всю дорогу он молчит, позволяя музыке разбавлять эту накалённую атмосферу. Оба словно не в своей тарелке.

Вдруг до неё доходит, что она давно не видела Гука. Он куда-то пропал, да и на смс не отвечает.

Вздохнув, она отвернулась к окну. Совсем скоро осень тронет зелёные листья и траву, окрашивая их в свои цвета. Все вокруг преобразится.

Шоссе сменяется дорогой поуже, значит, они близко к особняку. Вид большого готического «замка» не пугает. Так странно. Гук был прав, этот дом теперь и для неё стал значимым и важным.

Захватив маленькую сумку, она быстрым шагом идёт внутрь. Ее встречает обеспокоенная Мисук. Бель не на шутку пугается, бросая вещи прямо на пороге.

— В чем дело, Мисук? На Вас лица нет.

Она молчит, опустив взгляд в пол, перебирает полы белого фартука.

— Юнги приехал?

Мисук кивает:

— Господин прибыл недавно.

— Что не так? — решает уточнить, наблюдая ненормальное состояние женщины.

— Он не в духе, — только и бросает она, почти убегая на кухню.

Бель сглатывает. Что-то случилось. Ведь только утром он был в прекрасном настроении. Направляется наверх. Сначала ищет его в кабинете, затем спешит в спальню.

Юнги стоит на балконе. На улице слегка похолодало, однако окна все ещё открыты. Скрестив руки на груди, рассматривает лежащий на маленьком столике пистолет. Слышит шаги за спиной. Глубоко вдыхает, сжимая пальцы на предплечьях.

— Юнги? Что случилось? Мисук сказала, что ты не в духе, — кончики пальцев касаются его спины. Будто заряд тока прошибает его, он разворачивается, устремляя взгляд в ее глаза.

— Не в духе? Разве? — холодно произносит он, отчего по спине девушки бегут мурашки.

— Я вижу, что что-то не так. Расскажи мне.

Он подходит вплотную, так что ее грудь упирается в мужскую. Его пальцы обхватывают тонкую, нежную шею. Юнги чувствует пульсирующую венку под ладонью. Усмехается, нажимая на неё.

— Юнги! Отпусти! — хрипит она отчаянно, царапая его руку, что сжимается все сильнее и сильнее.

— Не отпущу! Как вы могли?! Как ты могла?! — рычит он. Холод в глазах сменяется пылающим огнём. Он в ярости.

— О чем ты…

Она чувствует, как воздуха становится все меньше и меньше, легкие горят.

А когда он, наконец, отпускает, ловит ртом глоточки кислорода.

— Кто такой Шону, Ынбель?! Кто он, блять?!

— Я… Я не знаю.

Юнги хмыкает, запуская руки в волосы, расхаживает перед сидящей на полу девушкой.

— Не знаешь… Не ври зря. Зато я знаю, все знаю. Что он брат Чонгука, что вы виделись, что ты знала все. И промолчала. Ты, он, вы оба молчали в то время, как он уничтожал мой клан, а я не спал днями и ночами, пытаясь нарыть хоть что-то. Почему?! Почему, Ынбель?!

Его громкие крики заставляют ее вздрагивать от каждого слова. Ком в горле, кажется, не от нехватки воздуха более, скорее от обиды.

— Я не знала…

— Где Чонгук?! Где он?

Бель качает головой, судорожно потирая следы его пальцев на шее.

Юнги садится перед ней на корточки, изучая ее лицо, будто видит впервые. Не скрывает злости, разочарования, обиды. Тихий шёпот его звучит разбито:

— Почему? Почему именно вы предали меня?

***

Тонкие пальцы проходятся по ноющей, больной коже. Отметины, сменившие свой цвет, кажутся не такими уж страшными. Только в груди болит сильнее, внутри все хуже.

Тёплые слёзы текут по щекам, застывают в уголках подрагивающих от рыданий губ, а потом бегут к подбородку. Зеркало не скрывает, оно демонстрирует «во всей красе» исхудавшее за пару недель тело. Выпирающий позвоночник, рёбра с натянутой на них тонкой кожей, впалые щеки и глаза, в которых вся скопившаяся за жизнь печаль. Сердце не тронуто более живостью. Не радует любимая осень за окном, тронувшая зелёные листья деревьев, отчего те порыжели. Порой дожди врываются в открытые, распахнутые окна, но даже от этого запах не выветривается. Запах ненавистной туберозы, розмарина и кардамона, смешанный с запахом крови и пороха, алкоголя и осеннего ветра, что он приносит каждый раз на одежде. Таким он остаётся в памяти, в комнате, на теле.