— У меня был друг. Лучший друг, с которым мы на крови поклялись защищать друг друга. Одним из приказов Тэуна было убить его после выполнения совместного задания по уничтожению врага. Я долго противился, долго старался понять, что мне делать дальше, ведь если бы не я, его бы убил кто-то другой. Он был младшим сыном одного из трёх влиятельных кланов. Эти кланы были партнерами до тех пор, пока Тэун не создал план по их уничтожению. Полная власть казалась ему абсолютным счастьем. И по этому плану первый шаг должен был сделать я. Но я выбрал другой путь. Отказавшись от верности, я выбрал путь предателя. И стал тем, кто покончил с Тэуном. Только вот не похож ли я сам на него? — тихо произносит Юнги, вслух спрашивая у себя самого ответ на этот вопрос.

— Кто он? Кто такой Тэун? — выдыхает Бель, заглядывая в чёрные глаза мужчины, читая в них бесконечные муки и боль.

— Мой отец.

***

Бель откидывает шелковое одеяло. Поправив пижаму, она неуверенно залезает на кровать. Ей неловко, страшно, а ещё она смущена настолько, что щеки и кончик носа стали ярко-красными. Это первый раз, когда она будет спать с ним в одной комнате, в одной кровати.

Юнги лежит в излюбленной позе: на животе, засунув руки под подушку, конечно же в одном белье, резинка которого выглядывает из-под шелка. Хоть кровать и большая, Бель кажется, будто между ними слишком мало места.

Она уверена, что он уже давно спит без задних ног, так как уснул ещё тогда, когда Бель зашла в ванную. Он успел принять душ, пока она прибиралась внизу, на кухне.

Мысли снова вернулись к их разговору. Гук был прав: он прошёл большой, трудный путь, чтобы быть тем, кого все считают сильнейшим. Мысль о том, что в его семье все было не так, как у неё, не так радужно, счастливо и хорошо, больно кольнула сердце.

Она прожила десять лет в счастье, любви и идиллии, а он прожил восемнадцать в аду.

Впервые она поняла, что должна благодарить судьбу и жизнь за таких родителей.

Повернувшись к мужу лицом, она невольно рассматривает его черты лица. Она даже не имела возможности по-настоящему увидеть в нем ещё что-то, кроме горящих или же, наоборот, холодных глаз. Теперь он кажется таким обычным, таким же человеком, как и она. Ему слишком часто бывало больно, так что он «оброс» броней. Может ли кто-то пробиться сквозь эту толстую «корку», защищающую его сердце и душу?

Бель подносит пальчики к губам, пытаясь сдержаться, чтобы не запустить руку в его все ещё влажные волосы, чтобы не погладить дракона на спине. Этот мужчина так сильно отличается от всех, кого она когда-либо знала и видела. Это и пугает, и притягивает одновременно.

Такие мужчины чаще всего приносят больше боли, чем любви.

Глаза медленно закрываются, а ощущение тепла полностью поглощает, заставляя провалиться в сон.

***

Юнги просыпается почти на рассвете от звуков хныканья и тихих слез. Он моргает, пытаясь сфокусировать зрение и спустя пару секунд видит Ынбель, сжимающую простыни. По щекам девушки текут слёзы, лицо выглядит так, словно она претерпевает вселенские мучения.

Кошмары. Ей снятся кошмары. Юнги замирает, не зная, как поступить.

Прошлой ночью он рассказал ей даже больше, чем хотел. Открылся ей, и она открылась тоже. Может поэтому ему сейчас комфортно рядом с ней.

Его взгляд мечется, в груди слишком быстро бьется сердце, которое в следующий миг заставляет протянуть к ней руки.

Он притягивает тёплое женское тело к себе.

— Тише-тише, Ынбель. Я здесь, рядом. Это всего лишь кошмары, — тихим, нежным голосом успокаивает дрожащую Бель, и та, будто слышит, успокоившись, утыкается в его плечо.

Он вдыхает ее. Задыхаясь, снова вдыхает. Кажется, будто у него кружится голова, а разум теряется, растворяется.

Она действует на него как наркотик. Но главная суть наркотиков – уничтожить. Не ждёт ли Юнги то же самое?

Когда ее дыхание становится ровным, спокойным и размеренным, Юнги сам засыпает, впервые чувствуя себя не таким одиноким.

***

Мисук старательно готовит завтрак. Знает, что Господин любит сладкое, поэтому печёт для него булочки с маком.

Чонгук, одиноко сидящий за столом, выглядит не выспавшимся, а при виде Хосока, севшего напротив, морщится, вспоминая слова Бель.

— Доброе утро, — с улыбкой произносит Чон, закидывая в рот виноградину.

— Доброе, — без настроения отвечает Чонгук.

— Мелкий, не выспался? — улыбка сменяется усмешкой.

— Да, поможешь снять усталость?

— Я бы с удовольствием, но нам нужно работать, — смеётся Чон, игнорируя недовольный взгляд младшего.

— Мисук, куда пропал Юнги? Обычно в это время он уже на ногах, — громко зовёт женщину Чонгук.

— Если хотите, я могу подняться к Господину.

— Оставь, я сам, — бросает он, вставая из-за стола.

Быстро перепрыгивая через ступеньки, направляется большими шагами в его кабинет, но не застав Юнги там, идёт к комнате. Стучится, а затем открыв двери, входит:

— Юнги, нам… — и застывает, раскрыв рот, так и не договорив свою мысль.

Картина перед глазами заставила улыбнуться «до ушей»: Юнги крепко спит, обнимая за плечи лежащую на его груди Бель. Она тихо посапывает, обвив его талию руками. Каштановые волосы разметались по постели, теряясь в цвете шелкового белья.

Чонгук тихо закрывает дверь за собой. С довольной улыбкой и вальяжной походкой идёт обратно к столу.

Заняв своё место, молча приступает к еде. Мисук наливает в его стакан банановое молоко, Чонгук залпом выпивает, требуя добавки.

— Ну, и где же он? — интересуется Хосок.

— Они ещё спят, — пожимает плечами Гук. Замечает лёгкую улыбку на лице женщины и, также улыбнувшись, подмигивает ей.

— Кто «они»? — с презрением допытывается Чон, рассматривая довольное лицо напротив.

— Юнги и его жена, — чеканит каждое слово, особо выделяя «жена».

Хосок хмыкает, отбрасывая прочь приборы, что со звонким стуком падают на деревянный стол. Желваки на скулах активно двигаются, выдавая его раздражение. Он не знает, почему так реагирует. Ревнует? Или завидует? В любом случае он даже представлять не хочет эту сцену.

— Я буду ждать вас на месте встречи, — холодно бросает он, удаляясь прочь.

— Какой же придурок, — шипит Гук, наблюдая за мужским силуэтом, — Мисук, как думаешь, долго он будет таким обиженным ребёнком?

— Господин Хосок обычно остывает быстрее. Кажется, Бель задела его слишком сильно, — с осторожностью произносит она, а потом садится на место Хосока, смахивая слёзы, — Мне так жаль, что я не смогла защитить ее в ту ночь. Она сильно испугалась, а я струсила, боясь гнева Господина, даже не успокоила и не обняла.

— Она смогла защитить себя, доказав, что женщины не слабый пол. Порой она поражает меня своей мудростью и рассудительностью.

Мисук кивает, а потом, успокоившись, принимается прибирать за ушедшим пару минут назад мужчиной.

Оставшийся промежуток времени Чонгук завтракает один.

***

Бель потягивается, слышит хруст позвонков и сонно зевает. Глаза закрыты, так что она наслаждается утренней тёплой негой.

Когда мозг, наконец, просыпается, намекая на то, что она лежит в обнимку с мужчиной, Бель широко распахивает глаза. А затем медленно отползает к краю кровати, наблюдая за все ещё спящим, как ей казалось, мужчиной.

— Не бойся, я не кусаюсь, — хрипло произносит Юнги, резко садясь в постели. Бель инстинктивно прижимает одеяло к груди.

— Я думала, ты спишь, — выглядит потерянной и сбитой с толку.

— Кажется, я проспал все на свете, — бормочет он, пытаясь выпутаться из постельного белья. Наконец, встав, оглядывается на девушку.

— Может, ты оденешься?

Юнги смеётся, наблюдая за взглядом, направленным ниже пояса, за краснеющим лицом и смущенными ореховыми глазами.

— Зачем? Тебя смущает утренний стояк? — интересуется он, направляясь в ванную.

— Ты меня весь смущаешь… — тихий шёпот все же доходит до его ушей. В ответ Бель слышит искренний, раскатистый смех и звук закрывающейся двери.