– Отгадай слово. Первая “Р”, десять букв.

– Рафинадчик.

– Какой рафинадчик? Сахар что-ли?

– Ну как рафинад, только маленький такой, рафинадчик.

– Тогда уж это кондитер, который делает рафинад. Но всё равно неправильно.

– Это съедобное?

– Нет.

– Размер больше смартфона?

– Нет, такой же почти.

– Радиоволна.

– Нет. Как ты себе представляешь её размер?

– Радиосетка. Радиовилка. Радиорюмка.

– Нет. Вообще без радио.

– Расторопша.

– Расторопная женщина. Нет.

– Скажи последнюю букву.

– Ф.

– Таких слов не бывает.

– Сдаёшься?

– Да.

– Рапидограф.

– Это что-то вроде аэрографа?

– Это тоже для того, чтобы этим рисовать. Это для черчения такой инструмент. Как линер, чертёжная ручка.

– Понятно.

– Тебе нужно что-нибудь в “Леонардо”? – Эля отложила смартфон и полезла в кошелёк. Там лежала дисконтная карта магазина для художников. – Мне нужен новый скетчбук. Если ты со мной не пойдешь, я куплю там ещё маркеров, и тогда мне придётся покупать для них отдельный шкаф.

– Пошли.

Эля отложила телефон и начала собираться. Вчера от заказчика наконец-то пришёл аванс. Она уже прикинула в уме, в каких цветах должны быть иллюстрации, посмотрела референсы и набросала пару эскизов от руки. Для вдохновения можно было бы воспользоваться мудбордом, но солнце так яростно лупило в Элину однушку-студию, что оставаться дома не было никаких сил.

Эля решила надеть бирюзовый холщовый сарафан. Он был похож на фартук, и тощие Элины руки могли в него провалиться как в огромный мешок. Она немного поболтала ногами в полосатых носках с отделёнными пальцами, как у перчаток. На одном носке была мордочка лисы, на другом – рыбы. Иногда они разговаривали друг с другом, соединившись в позе лотоса, если Эля долго не могла придумать, что надеть.

– Дзиньк! – раздалось из кухни.

Впрочем, кухня это было что-то условное. Просто там стояла микроволновка и холодильник. Плиты у Эли не было. Не потому, что она не помещалась. Просто Эля не умела ею пользоваться.

Она налила в стакан апельсиновый сок, достала из печки пиццу и откусила кусок, зажмурившись от лучей невыносимо палящего солнца. Её веснушчатый нос поморщился от удовольствия.

Паша сидел, уткнувшись в монитор уже часа четыре. Кинокомпания, в которой он работал сценаристом, запустила новый многосерийный проект, и сегодня истекал срок сдачи синопсиса первой серии. От жары во рту всё время было сухо, и Паша то и дело ходил на кухню выпить стакан узвара из груши-дички. Обычно он работал в коворкинге, но сегодня остался дома, не в силах вынести двадцатиминутную поездку в раскалённой машине.

Пашино лицо выглядело припухшим. Он снял очки и положил их в карман клетчатой рубашки. Потом потянулся, сцепив пальцы, и отъехал к окну на компьютерном кресле. Он деловито раздвинул двумя пальцами жалюзи и посмотрел на часы.

Паша согласился на поездку в магазин с Элей, чтобы заскочить в “Ашан”. Хотя от возможности полюбоваться аккуратными стопочками из разноцветных пастельных мелков, маркеров и акриловых красок тоже было не вариант отказываться.

К вечеру жара начала спадать. Паша заварил кофе и достал из холодильника кильку в томате. Потом положил её на ломтик ржаного хлеба и с аппетитом начал жевать, запивая черным кофе.

В раковине посуда лежала еще с прошлого вечера. Паша заглянул сначала в верхний, потом в нижний кухонный шкафчик, что-то пробормотал и пошёл искать джинсы. В коридоре около зеркала возвышалась гора коробок, оставшихся после переезда. Когда Паша оделся и вышел в коридор, было уже семь вечера.

– Давай на обратном пути в Макдак зайдём? У меня пустой холодильник. Выходи минут через 40. – Паша сунул смартфон в карман джинс, захватил пакет с мусором и вышел из квартиры.

По радио шла передача с Михаилом Лабковским. Паша вообще редко переключал радиостанцию с “Серебряного дождя” на что-то другое, когда вёл машину. На этот раз Лабковский объяснял, как превратить тревогу в источник позитивной энергии. Паша старался не отвлекаться от дороги, но внимательно слушал, и если бы он был котом, то приподнял бы уши. Но котом ему быть не посчастливилось, и он только время от времени поддакивал психологу, а пару раз даже перебил и поспорил с ним.

Паша постоял на светофоре, свернул во двор и припарковался. Через пару минут на ступеньках у дверей подъезда показалась Эля в бирюзовом сарафане и жёлтых очках. На плечах болталась сумка-шопер почти такого же размера, как и сарафан. Она поглядела по сторонам и быстрым шагом зашагала к машине.

Через несколько минут они добрались до торгового центра.

– Ты пока иди в свой “Леонардо”, а я пройдусь по “Ашану”, – Паша вынул из багажника рюкзак с пакетами и проводил Элю на третий этаж. На входе в “Леонардо” Эля замешкалась и вдруг вспомнила, что тоже хотела в “Ашан”.

– Паш, будь другом, купи мне в “Ашане” курочку-гриль! Потом пойдём в Макдак, я тебя угощу.

– Хорошо, тогда с тебя наггетсы и чикенбургер.

Эля поскакала за скетчбуком, а Паша отчалил в “Ашан” за продуктами. Спустя полчаса Эля опомнилась, подходя к кассе. Она судорожно пыталась подсчитать, в какую копеечку ей влетает содержимое корзины, которая оттягивала руку.

– Может еще не поздно позвать на помощь Павлика? – подумала Эля и набрала Пашин номер. Паша подошёл как раз в тот момент, когда Эля выложила на ленту последний тюбик акриловой краски, и сходу начал отбирать лишнее.

– Когда ты последний раз акрилом рисовала?

– Я буду, честно.

– Не будешь. А это что такое? Органайзер? А старый куда денешь?

– Ире подарю.

– Ира не оценит. Оставь скетчбук и трафареты. Остальное мы не берём, – повернулся Паша к кассирше.

– Четыреста пятьдесят восемь. Пакет нужен?

– Нет, мы со своим, – Паша убрал покупки в рюкзак. Эля расплатилась, и они вышли.

Пашины пакеты стояли на скамейке около эскалатора. Из пакета торчала куриная нога.

– Что это? – Эля потрогала желтую когтистую лапу. – И, кстати, ты не забыл про курочку-гриль?

– Ты как раз её держишь в руке.

Эля недоверчиво посмотрела еще раз на лапу, вынула её и пожмякала несколько раз. Резиновая курица пронзительно запищала так, что на эскалаторе загавкала собака.

– А ты подумал, как я её засуну в микроволновку? Она, во-первых, не влезет, во-вторых, вся квартира будет резиной пахнуть, – Эля жмякнула курицей прямо перед Пашиным лицом: – Пошли в “Ашан”.

Паша довольно хихикнул и вынул из пакета маслянистый шарик из фольги.

– А вот это ты видела?

Эля облегченно вздохнула.

– А пищалка тогда откуда здесь взялась?

– Это для Лёхиной собаки, на день рождения. В смысле, на день рождения Лёхи, не собаки. Пошли в “Ашан”, я забыл сухарики купить.

– Мы с пакетами пойдём? Стой здесь, я схожу за твоими сухариками, – Эля скрылась в людской гуще между прилавками “Ашана”. Когда она вернулась, Паша сидел на скамейке и пил узвар из пакета.

– Вот, держи. А это на сдачу взяла. Идеально сочетается со сладким картофелем, запечённым в духовке с зеленью и помидорами, – Эля протянула Паше маленького жёлтого голубоглазого резинового утёнка.

– Скорее он сочетается с пеной для ванны “Спокойной ночи, малыши” с ароматом бабл-гам. Спасибо!

– Соколиная Гора вдруг увидела меня.

– Меня она сегодня не увидит, я дома работаю.

– Я решил доехать до коворкинга. Вечером поеду в пункт выдачи Онлайнтрейд, заберу дрель.

– У тебя что, нет дрели? Как ты живешь вообще без нее?

– Когда-то была, но в этом бардаке после переезда ничего не могу найти. Ты собиралась в Reserved за джинсами. Поехали, я тебя подброшу, он там рядом.