Она убрала мобильник и снова повернулась к проводнику:

– Простите, это мама.

– Я слышал! Ваши родители живут в департаменте Верхний Рейн?

– Только мама. Они развелись десять лет назад.

– Ох!

– Нет, ничего…

– А ваш отец, где он живет?

– Совсем недавно он со своей новой женой перебрался на Лазурный Берег… Поближе к Ницце.

– Совсем недалеко отсюда, вы сможете навещать его.

Лицо молодой женщины внезапно помрачнело.

– Дело в том… мы в нелучших отношениях. Он больше не хочет со мной разговаривать…

Почему она вдруг доверилась этому незнакомцу? Наверное, потому, что ей надо с кем-то поделиться.

– Простите, – промолвил Венсан. – Очень жаль.

– Да, очень жаль.

– А почему он не хочет с вами больше разговаривать?

Она колебалась, и Венсан почувствовал, что она стесняется.

– Я слишком любопытен, простите меня…

– Скажем, он не смог кое с чем смириться.

Он не стал пытаться узнать больше и повернул беседу в другое русло:

– Ну вот, теперь вы готовы оказать помощь легкомысленным туристам!

– Я не уверена, что готова! Мне еще надо многому учиться…

– Однако у вас все отлично получается, – произнес он. – Единственная проблема – ваше головокружение.

Она была совершенно уверена, что ей удалось скрыть свои неприятные ощущения.

– Как вы узнали?

– Достаточно было взглянуть на вас!

Разумеется. Он умел видеть. Видеть то, что не лежит на поверхности.

– Раньше я такого никогда не чувствовала. Надеюсь, это пройдет.

– Пройдет, если вы захотите и если будете тренироваться. Это страх, который можно научиться контролировать.

С ним все казалось просто. Всегда есть выбор, всегда можно справиться с любой проблемой.

Тогда почему он до сих пор страдает?

Внизу, у начала грунтовой дороги, Мириам выключила мотор. Почти добравшись до цели, она вдруг засомневалась. Она очень долго размышляла, и наконец ей показалось, что она нашла решение. Опустив стекло, она нервно закурила. И при первой же затяжке громко закашляла. Она курила крайне редко, но сегодня вечером для успокоения нервов все средства хороши.

С утра она успела наплакаться, рассердиться и снова обрести надежду.

Потому что Венсан не может быть для нее потерян. Он в нее не влюблен, но не отказывается ее видеть. Сначала она хотела подождать, чтобы он первым возобновил их общение, но это оказалось не в ее силах. Она представила, как днями напролет она напрасно ждет его звонка. А ведь даже час вдали от него доставлял ей невыразимые мучения.

Изгнание.

Судя по его словам, сегодня утром он всего лишь хотел ей сказать, что еще слишком рано думать о чем-либо более серьезном, нежели о простом приключении. Что он не готов. В конце концов, они же совершенно не знают друг друга. В конечном счете это нормальная реакция.

Это ее реакция не нормальная.

Но когда речь заходит о чувствах, как узнать, что нормально, а что нет?

Я же не сумасшедшая, в конце-то концов!.. Просто влюбленная…

Да, страстно влюбленная. Прилепившаяся к…

Как только я его увидела, я сразу поняла, что это он.

Чтобы не пугать Венсана, Мириам решила солгать. Убедить его, что она тоже искала только возможность приятно провести вечер, что она не втюрилась в него, что ее сердце бьется не для него одного.

Со временем он ее полюбит.

Уловка влюбленной женщины, последний маневр, чтобы не утратить последнюю каплю надежды.

Невозможно, чтобы все на этом кончилось.

Она была уверена, что Венсан именно тот мужчина, которого она ждала; такую любовь с первого взгляда можно прождать всю жизнь.

Раздавив в пепельнице окурок, она подняла стекло. Однако ей было трудно продолжить путь. Она боялась ошибиться, сделать ложный шаг. Она готова приспособиться к его игре. Более того, к любой игре. Лишь бы быть с ним. Потому что это лучше, чем не видеть его вовсе.

Через десять минут она завела машину и въехала на дорогу к шале, ту самую, что привела ее к счастью. Шепотом твердя слова, которые хотела бы ему сказать. Сцена, отрепетированная до начала представления, – продуманная ложь. В зеркале заднего вида она даже потренировалась улыбаться. Однако глаза упорно выдавали ее.

Она быстро доехала до Анколи.

– Черт! – прошептала она.

Джип жандармерии, припаркованный возле пикапа, нарушал ее планы. Сделать круг? Она колебалась, не зная, что предпринять. Но тут дверь шале открылась, и появился Венсан.

Все, обратного хода нет. Она припарковала машину напротив джипа и вышла, усиленно пытаясь улыбаться. Скрестив руки, Венсан стоял на пороге двери и не двигался с места.

– Добрый вечер, Венсан.

– Привет.

– Я тебе помешала? Ты не один?

– Нет, я не один. Что тебя привело сюда?

Глупый вопрос.

Нет, скорее, жестокий.

– Ничего… проезжала мимо, и все… Мне захотелось тебя увидеть. Я надеялась с тобой поговорить, наедине.

Стоя довольно далеко от него, она пыталась унять вихрь заполонивших ее мыслей и охватившую ее дрожь. Найти слова, глядя на это равнодушное лицо. Слова, повторенные десятки раз.

– Это по поводу того, что ты сказал мне сегодня утром, – тихим голосом произнесла она.

– Полагаю, мы могли бы поговорить об этом в другой раз, – произнес Венсан. – Я же сказал, что я не один.

Мириам слегка подалась в сторону и бросила взгляд поверх его плеча.

Жестокий удар в самое сердце: на диване со стаканом в руке сидела молодая белокурая женщина.

Ее уже заменили, уже забыли.

– Ты же видишь, – промолвил Венсан, – что я не один. Так что заезжай в другой раз…

– В другой раз? – прошептала она.

– В другой день, – уточнил он.

Но она уже не реагировала, впав в болезненный ступор.

Сраженная наповал.

– Во всяком случае, мне казалось, что сегодня утром я ясно все сказал, – проговорил Лапаз. – Разве нет?

– Я… Венсан, я…

Она уже не могла сдержать слез, и проводник на миг закрыл глаза. Он ненавидел такие сцены.

– Прекрати, Мириам, – произнес он, прикрывая дверь у себя за спиной. – Прекрати, пожалуйста…

– Я не могу! – простонала она. – Я…

Ей бы не удалось ему соврать. Все ее благоразумные решения рассеялись как дым. Но истина такова, что признать ее еще труднее.

– Венсан, я…

– Что? Ты в меня влюбилась? – догадался он. – Но мы даже толком незнакомы! Что за ерунду ты городишь?

Она продолжала плакать, он терял терпение:

– Мириам, прекрати, прошу тебя… В конце концов, это просто смешно.

– Я знаю, что мы едва знакомы, – сумела выговорить она. – Но я ничего не могу поделать, я все время думаю о тебе…

– Ты уже не девочка, так что давай веди себя как взрослая женщина! А судя по твоей реакции, тебе лучше вообще сюда не возвращаться.

Каждое слово разило словно острый кинжал, погружавшийся в ее нежную, но утратившую жизнь плоть.

– Нам лучше больше не видеться, – подвел итог Венсан.

Финальная эстакада[3].

Мириам медленно шагнула назад; ее шатало.

Венсан, не пошевелившись, смотрел, как она уходит.

Она села в машину, но, чтобы тронуться с места, ей пришлось несколько раз включать зажигание.

Наконец она исчезла за поворотом дороги, и он вернулся в дом.

– Что это было? – тревожно спросила Серван.

– Ничего.

– Еще!

Бертиль открыла бутылку «Гленфиддика».

Хозяйка бистро выглядела лет на шестьдесят, кругленькая, обходительная, настоящая ласковая мамаша. Однако в этот вечер она была очень встревожена; уже давно она не видела, чтобы Лапаз, словно магнит, прилип к стойке ее бара… Наполнив его стакан, она бросила туда три кусочка льда.

В первый июньский день солнце на небе стремительно клонилось к закату. Венсан закурил и одним махом опрокинул стакан виски.

– Еще, – пробормотал он.