Не знаю, отчего я была так уверена, что Стеша добилась своего и получила любовь Эйнара в награду за свою преданность и верность, но меня ни на секунду не покидала твёрдая убежденность в правоте посещающих меня догадок. Эйнар безусловно понимал, что в ближайшее время ему ни при каких обстоятельствах нельзя возвращаться в город, а та, что без оглядки бежала прочь по рыхлому снегу больничного сквера, навряд ли будет ждать его годами. В сложный момент именно Стеша без колебаний подставила ему свое плечо и осознанно приняла на себя непосредственно вытекающие отсюда риски, она не побоялась бросить родной дом и отправиться за любимым на край света. Тогда как я выросла в идеальном мире, Стеша с детства видела только убогие бараки у кладбищенской ограды да подзаборную пьянь, регулярно устраивающую шумные разборки, а ее брат Вадик по кличке Калаш однозначно вращался в околокриминальных кругах наряду с Серегой Филином и прочими обитателями Пятой Линии. Там, где я испугалась буквально до полусмерти, Стеша с фантастической быстротой сориентировалась по обстановке и с присущей ей смекалкой спланировала срочный побег Эйнара. Она спасла парня от Цирюльника и его цепных псов, а я сначала трусливо зарылась головой в песок, а затем нарушила данное Эйнару обещание и поехала в «Живые и мертвые», чтобы окончательно всё испортить. Вульгарная, недалекая и явно уступающая Эйнару в уровне интеллекта, Стеша оказалась для него поистине незаменимым союзником: ее не нужно было оберегать от каждого дуновения ветра, она не устраивала сцен, а сразу действовала с непреклонной решимостью. Стеше ничего не стоило оставить семью и без предупреждения покинуть город, так как участие родителей в ее жизни по большому счету сводилось лишь к производству на свет, а я всякий раз изводилась угрызениями совести, волей или неволей причиняя страдания отцу с мамой. Я думаю, Стеша не напрасно боготворила Эйнара: он олицетворял для нее самое лучшее в этом безнадежно прогнившем мире, она цеплялась за него, как утопающий в отчаянии хватается за соломинку, а в той мрачной клоаке, что окружала ее с рождения, этот разительный контраст был особенно очевиден. Стеша не пожалела бы ради Эйнара жизни, он был ее единственной путеводной звездой на черном небосводе, одиноким маяком в темной дали, рассветным лучом, знаменующим наступление долгожданного утра, и она не могла допустить, чтобы этот яркий факел погас в безжалостных руках. Стеша дала Эйнару всё то, чего не осмелилась дать ему я – безоговорочную поддержку по всем фронтам, и как бы не тяжело мне было с этим смириться, в нынешней ситуации мне нечего было ей противопоставить. Полтора года назад я не выдержала своего главного испытания, и пусть мне не суждено было повернуть время вспять, здесь и сейчас во мне остро нуждался Джулс, и я не имела права столь же малодушно предать и его доверие.
ГЛАВА X
Если мое будущее было примерно известно минимум на четыре года вперед и в основном включало в себя обычную студенческую рутину, то над Юлианом по-прежнему витала тень неопределенности. Несмотря на то, что школьный друг и в самом деле посодействовал парню с временным трудоустройством, мы оба великолепно понимали, что неквалифицированная и низкооплачиваемая работа фасовщиком-сортировщиком на складе готовой продукции в одной из столичных компаний по производству безалкогольных напитков ни при каком раскладе не является пределом мечтаний. Естественно, Джулс был не в восторге от своих должностных обязанностей, но при этом он полностью отдавал себе отчет, что промежуточный этап неизбежен, и на пути к заветной цели ему придется изрядно поумерить профессиональные амбиции. Каждый божий день парень поднимался, что называется, ни свет, ни заря, наспех завтракал и, обязательно чмокнув меня перед выходом, несся на метро, чтобы не допустить даже минутного опоздания, за которое работодатель незамедлительно применял к нарушителю жесткие штрафные санкции финансового характера. Переезд ко мне на квартиру подарил Джулсу лишний час сна, и сейчас ему по крайней мере не приходилось добираться на службу с пересадкой и в общей сложности тратить на дорогу туда и обратно более трех часов.
Денег у нас в семье хронически не водилось –львиную долю зарплаты Юлиана мы тратили на продукты, стоящие в столице на порядок дороже, чем в провинции, а оставшаяся сумма почти целиком отсылалась Инессе в счет алиментов на Олежку. Платить за жилье нам помогали мои родители, но даже невзирая на это серьезное подспорье, мы все равно жили очень скромно и в силу ограниченности имеющегося в нашем распоряжении бюджета толком не позволяли себе никаких развлечений. Зато по вечерам мы много гуляли вдвоем, открывали для себя новые места, восхищенно созерцали многочисленные памятники старинной архитектуры и знакомились с главными столичными достопримечательностями. Нам обоим нравились эти неторопливые прогулки, обмен впечатлениями, и хотя я не чувствовала к Джулсу той сумасшедшей, больше похожей на наваждение любви, что я испытывала по отношению к Эйнару, мне было приятно и легко находиться в его обществе, рядом с ним я ощущала умиротворенное спокойствие и потому бесконечно дорожила нашим взаимопониманием. И пусть Юлиан по-настоящему любил, а я лишь с благодарностью принимала его любовь, наш союз вышел на удивление гармоничным, а мы достаточно быстро притерлись в бытовых вопросах. Мы смотрели в одном направлении, решали общие задачи и тщательно охраняли наш мир от постороннего вмешательства, а сразу после того, как я отпраздновала в ноябре свой восемнадцатый день рождения, тихо поженились без помпезного торжества, пригласив на бракосочетание только близких родственников.
Надо сказать, что и моя семья, и родители Джулса восприняли новость о поданном в органы ЗАГС заявлении без бурного энтузиазма, будучи едиными во мнении, что нам следовало хотя бы год потерпеть со свадьбой, пока я не закончу первый курс. Но в тоже время мама искренне считала наше сожительство крайне позорным фактом и не хотела, чтобы за моей спиной и дальше шушукались разного рода поборники высокой морали, поэтому категоричных возражений я от нее не услышала. Я подозревала, что Юрий Денисович с Ираидой Семеновной дружно предостерегали Юлиана от повторной ошибки и советовали ему не торопиться с новым браком, но так как я изначально пришлась Шуваловым ко двору, дальше предупреждений эти разговоры не зашли. У меня не было ни традиционного белого платья, ни фаты, а затраты на обручальные кольца мы с Джулсом посчитали бессмысленными и по обоюдному согласию отказались от привычной атрибутики.
Мама упорно настаивала, чтобы я предложила Симке выступить в роли подружки невесты, но я никак не могла переступить через себя. С момента прощания на вокзале мы с Симкой не только не виделись, но даже не созванивались, и у меня не было ни малейшего желания что-либо предпринимать по этому поводу. Порой я невыносимо скучала по нашей веселой болтовне, но Симка принадлежала тому же прошлому, что и Эйнар, а я однажды дала себя зарок никогда не оглядываться назад, и, если ради этого мне нужно было нанести смертельную обиду лучшей подруге, я готова была пойти и на этот абсолютно не красящий меня шаг. Оправдываться за мой демонстративный поступок перед тетей Олей и прочими общими знакомыми по давно сложившемуся обыкновению вынуждена была мама: объяснять, что Рина не беременна, что ее жених –нормальный парень из приличной семьи, что проводить пышную церемонию принципиально не захотели сами молодожены, причем, твердить одну и ту же мантру ей приходилось буквально целыми днями напролет. Коллеги, приятели и соседи одолевали маму бестактными расспросами, а она старательно отбивалась от назойливого любопытства. Уверена, что нечто подобное происходило и с Шуваловыми, а, принимая во внимание скандальный развод Джулса с Инессой, им, возможно, было еще сложнее справляться с нездоровым интересом к происходящему в семье. Нетрудно представить, какие сплетни циркулировали вокруг нашего брака, и за счет каких нечеловеческих усилий родителям удалось пережить этот тяжелый этап.
