–А тебе, значит, понравилась холостяцкая жизнь и ты не планируешь повторно связывать себя узами брака? Так следует толковать твой вопрос? – усмехнулась я, твердо уверенная в тот момент, что мне достаточно выйти замуж за Юлиана, дабы навсегда проститься с прошлым. Я держала Джулса мертвой хваткой, не чураясь наносить ему коварные удары ниже пояса и надеясь с его помощью приглушить свои страдания, а он был безоглядно в меня влюблен, чтобы сходу распознать подвох.
–Нет! – снова сомкнул объятия парень, – не смей так говорить, слышишь! Даже думать так обо мне не смей! Нам предстоит немало трудностей, но вдвоем мы с ними непременно справимся, главное, что мы вместе!
Однажды эти слова уже звучали, их не раз произносил Эйнар, когда все вокруг ополчились против нас. Я не выстояла в этой войне и малодушно покинула поле боя, но в случае с Джулсом я не собиралась сдаваться без борьбы, и уже на другой день Юлиан с чемоданом перебрался ко мне. Мы проводили маму на вокзал, вернулись домой, поужинали и весь вечер не поднимали друг на друга глаз, не зная, как вести себя дальше.
ГЛАВА XIX
Справедливости ради, следовало отдельно отметить, что с самого начала моего постепенного взросления мама открыто разговаривала со мной о сексе, и я выросла с совершенно правильным, на мой взгляд, представлением, что близкие отношения между двумя любящими людьми не являются чем-то постыдным, но, во-первых, с этим вовсе не стоит торопиться, во-вторых, в паре должно прежде всего присутствовать взаимное доверие, а третьих, каждый из партнеров должен быть психологически готов подойти к процессу с максимальной ответственностью. Под последним пунктом мама подразумевала обязательное использование контрацепции и в ходе полового просвещения подробно разложила по полочкам все преимущества и недостатки существующих способов предохранения, но ей и в страшном сне не могло присниться, что в тот вечер на Театральной площади я напрочь позабуду ее советы и, словно под гипнозом, потянусь навстречу Эйнару в опьяняющем стремлении без остатка подарить ему всю себя. Тогда я вообще ни о чем не думала – зеленые глаза, яркие и сияющие на фоне усталого лица, сводили меня с ума, заставляя отстраненно водить ладонью по гибкой спине в предвкушении неземного блаженства. Я не сомневалась, что Эйнар испытывал схожие чувства, и мои прикосновения вызывали у него столь же бурный всплеск желания, но он предпочел вовремя остановиться, и я до сих пор не могла утверждать, почему парень не допустил продолжения. Была ли тому причиной неутихающая боль от полученной в драке травмы, и как поступил бы Эйнар, если бы его не мучила злополучная трещина в ребре? Поддался бы соблазну или также благородно отстранился? И что было бы лучше для нас обоих? Бесчисленные вопросы так и остались без ответа, и я лишь нескончаемо домысливала, каким бы образом всё могло сложиться в зависимости от морального выбора Эйнара. А вот мама считала мое грехопадение свершившимся фактом, и мне так и не удалось ее в этом разубедить. Она не допускала ни малейшей вероятности, что моя честь нисколько не пострадала, и бездоказательно сыпала в адрес парня грязными обвинениями. Я пыталась защитить Эйнара от очередного незаслуженного наклеивания ярлыков, а однажды даже в сердцах предложила маме вместе сходить к гинекологу, чтобы тот авторитетно опроверг ее нелепые подозрения, но мама слишком боялась лишней огласки, и ей было проще жить со своими в корне ошибочными выводами, чем раз и навсегда выяснить правду. Именно поэтому, прощаясь со мной перед отъездом домой, мама даже не заикнулась относительно того, чтобы мы с Джулсом хотя бы подождали до свадьбы, и только с похоронной миной напомнила, что бабушкой и дедушкой им с отцом становиться еще рановато. Я рассеянно кивнула, будто речь шла не обо мне, но вскоре обнаружилось, что мама успела провести профилактическую беседу и с Юлианом. Наверное, с объективной точки зрения мама избрала весьма прогрессивный подход, но меня откровенно коробило, что такие деликатные моменты обсуждаются за моей спиной, и когда Джулс, краснея и кусая губы, поинтересовался, какую защиту от нежелательной беременности я нахожу самой надежной и удобной, со мной едва не случилась истерика.
Я отрешенно смотрела на двуспальную кровать, стыдливо прикрытую пледом, и толком не соображала, что я творю. Я опять видела Эйнара – божественно прекрасного, стройного, удивительно гармонично сложенного, но в тоже время буквально пронизанного внутренней силой, и мой воспаленный мозг непрерывно выдавал череду калейдоскопически сменяющихся кадров. Эйнар, исступленно ласкающий податливое тело Стеши… Стеша, медленно исследующая губами каждый шрам на бледной коже Эйнара… Сладкие стоны наслаждения и судорожный вздох в наивысшей точке экстаза… Голова Стеши, мирно покоящаяся на груди уснувшего Эйнара, и победное торжество во взгляде моей счастливой соперницы. Я хотела закрыть глаза и избавить себя от этого мучительного зрелища, но спутанное сознание с лихорадочной скоростью снабжало меня всё новыми образами. Я тяжело бредила, и в бреду с неистовой силой обнимала Джулса, наивно принимающего мой внезапный порыв за безудержную страсть, я целовала его так, как мечтала поцеловать Эйнара, и буквально вжималась в него разгоряченным телом. Для Юлиана это был акт любви, а для меня – акт возмездия, и если поначалу парень еще пытался обращаться со мной бережно и аккуратно, то вскоре и ему передалось мое умопомрачение, и в пылу неутоленного желания он практически потерял контроль над своими действиями. Я почти не ощутила боли, когда возбужденная плоть Джулса резким толчком проникла сквозь невидимую преграду, я чувствовала лишь мрачную горечь безвозвратного расставания с прошлым, в котором моим и первым и единственным мужчиной должен был непременно стать Эйнар Мартис. Юлиан стремительно наращивал темп и за несколько мгновений достиг пика удовольствия, а по моим щекам покатились соленые горошинки слез. Я безвольно обмякла в объятиях содрогающегося в финальном пароксизме Джулса и поняла, что меня больше не преследуют навязчивые картины с участием Стеши, как если бы я прошла через ритуал экзорцизма. Впоследствие Эйнар и далее являлся мне во снах, но эти сны уже не причиняли мне таких нечеловеческих страданий и не повергали в то пограничное состояние, что мне лишь однажды довелось пережить в нашу первую ночь с Юлианом.
–Ты плачешь? Я был с тобой груб? – испугался Джулс, после того как вновь обрел способность адекватно воспринимать окружающую реальность, – прости меня, я увлекся и повел себя, как законченный эгоист…Рина, пожалуйста, не плачь!
–Все нормально! – точно также, как это делала в моих недавних видениях Стеша, я спрятала влажное лицо на груди у парня и мягко провела ладонью по его растрепанным волосам, – это просто слезы!
Несколько алых капель крови на белоснежных простынях, горячий душ и странное безразличие ко всему случившемуся – я прислушивалась к своим новым ощущениям и не испытывала ничего, кроме щемящей грусти. Джулс заботливо укутал меня в мягкое покрывало, лег рядом и, пока я не задремала, шептал мне на ушко разные нежности. Похоже, он чувствовал себя виноватым за то, что не смог совладать со своими инстинктами и не проявил по отношению ко мне должной чуткости, но, учитывая, что я сама довела его до безумия своим неуемным пылом и намеренно разожгла в нем жаркое пламя неукротимой страсти, по сути мы были квиты. Я была даже рада, что всё произошло так быстро, и я не успела впасть в неуместную рефлексию – я не воспринимала свою девственность в качестве некой сакральной ценности и, как сказала бы толстая, аляповато накрашенная школьная «психологиня», это еще хорошо, что после неудавшегося изнасилования у меня не сформировалось стойкого отвращения к лицам противоположного пола, и меня не настигает паническая атака от одной лишь мысли об интимной близости.
С точки зрения голой физиологии мой первый опыт благополучно обошёлся без серьёзного дискомфорта, а, может быть, все мои рецепторы целиком замкнула на себе душевная боль. Наутро я проснулась в отличном самочувствии и на скорую руку приготовила спешащему на работу Юлиану легкий завтрак – мы в одночасье стали типичной молодой семьей, в которой постепенно образовывался свой собственный уклад. А где-то в глухой деревне лучащаяся неподдельным счастьем Стеша провожала до двери Эйнара, желала ему хорошего дня и целовала на удачу в серединку губ….
