Так или иначе, мы с Юлианом все-таки зарегистрировались, и на незримое мгновение я внезапно провалилась в черную дыру своих глубинных страхов и сквозь клубящийся над бездной туман поймала далекий взгляд зеленых глаз, но завороживший меня морок бесследно исчез, и я быстрым росчерком поставила подпись на свидетельстве о браке, чтобы тем самым пресечь любые пути к отступлению. Джулс поцеловал меня под вялые аплодисменты собравшихся в зале родственников, и на улицу мы вышли уже мужем и женой, а потом накрыли стол в нашей однокомнатной квартирке и выпили по бокалу дешевого шампанского. На площади в тридцать пять квадратных метров мы с горем пополам разместились вшестером, поэтому о романтике первой брачной ночи не стоило и мечтать – отец с мамой спали на раскладном диване, родителям Юлиана мы из-за больной спины Юрия Денисовича уступили кровать, а сами надули матрас и устроились на кухне. Джулс крепко сжал меня в объятиях и вскоре погрузился в сон, а я до утра лежала с открытыми глазами, боясь неосторожным движением потревожить своего законного супруга.
И вроде бы я добилась своего: пошла наперекор родителям, отстояла право на независимость и не допустила дальнейших манипуляций, но на сердце у меня было муторно и грустно. Я обманула Джулса, внушила ему ложные иллюзии и заставила поверить в свои чувства, я воспользовалась своим влиянием на него и буквально затащила под венец, но что я могла дать ему теперь, когда Эйнар был отомщен сполна? Рассказать правду, честно признаться в своих истинных мотивах или оставить всё, как есть? Юлиан не был противен мне физически, мы с ним отлично ладили, он меня беззаветно обожал, родители его худо-бедно приняли, так чего мне было ещё желать? Да, второго Эйнара нет и не будет, поэтому мне незачем было сравнивать Джулса со свой роковой любовью. Я должна была научиться любить Юлиана, достойного моей любви, как никто другой, и той ночью я окончательно переступила условную границу между прошлым и настоящим. Я поклялась себе, что Джулс не будет страдать из-за меня, что я сделаю его счастливым и ни за что не причиню ему боли. Я ловила его размеренное дыхание, вслушивалась в ровное сердцебиение и всё отчетливее понимала, что лишь он один способен залечить мои сквозные раны. А перед рассветом я ненадолго уснула, и мне приснился Эйнар. Проснувшись, я не смогла сдержать слез, но мокрые дорожки на моих щеках высохли прежде, чем у Джулса сработал будильник. Тогда я еще не знала, что этот сон станет частью моей новой реальности, но со временем я привыкла регулярно проводить в голове генеральную уборку и строго-настрого запретила являющимся ко мне призракам оказывать влияние на мою нынешнюю жизнь. И пусть Эйнар так и не перестал мне сниться – как и любой сон, будоражащий мою душу образ имел неотъемлемое свойство развеиваться на заре.
Юридический Университет, куда я чудом пробилась через заградительные барьеры экзаменационной комиссии, на следующие четыре года фактически превратился для меня во второй дом. Обучение на международном факультете давалось мне довольно непросто, а подготовка к семинарам отнимала огромное количество времени. Некоторые предметы я откровенно не тянула из-за недостаточно хорошего уровня базового образования, полученного в родной школе, и мне приходилось часами корпеть над учебниками, чтобы не скатиться до «троек» и не потерять стипендию. Так вышло, что на всем курсе я единственная была замужем, и хотя я не носила кольца и всячески скрывала свое семейное положение, данная информация как-то просочилась в широкий доступ, и если мужская половина студенческого контингента смотрела на меня с заметным недоумением, то в глазах девчонок читалась неприкрытая зависть, а после того, как Джулс пару раз встретил меня на крыльце, и моим одногруппницам удалось с ним лично познакомиться, я еще и периодически сталкивалась с проявлениями наглого кокетства. К счастью, Юлиан отродясь не был дамским угодником и к подобному флирту относился исключительно с юмором, не давая мне ни малейшего повода усомниться в его верности. Я доверяла ему безоговорочно, и никогда не препятствовала общению с другими девушками, но порой у меня создавалось впечатление, что Джулс был бы совсем не против, если бы я его приревновала и тем самым подтвердила глубину своих чувств. С другой стороны, парень жутко устал от беспочвенных претензий своей бывшей жены, и моя бесконфликтность его только радовала, а скупость на эмоции в избытке компенсировалась готовностью идти на компромиссы и внезапно проснувшимся во мне талантом с нуля создавать домашний уют.
Понемногу мы оба влились в столичную жизнь и обзавелись друзьями, хотя в моем случае речь скорее шла не о дружбе, а о банальной общности интересов. В отличие от меня, Юлиан сохранил контакты со школьными приятелями, а один из них, Данил Карцев, оказал ему неоценимую поддержку в поисках работы. С Даней и его женой Алиной мы дружили семьями – правда, мой юный возраст сослужил мне дурную службу, и вчерашняя гимназистка не сразу вписалась в компанию взрослых, состоявшихся людей, однако, я быстро доказала, что не похожа на большинство своих ветреных сверстников. Конечно, мне частенько недоставало опыта, о чем-то я вообще слышала впервые, но я губкой впитывала в себя новые знания и не стояла на месте в своем развитии. Если поначалу Данил лишь из уважения к закадычному другу не называл меня глупенькой малолеткой, а его ровесница Аля нередко обращалась со мной, как с ребенком, то по прошествии всего нескольких месяцев я стала для них своей. В компании Алины и Данила я ощущала себя гораздо комфортнее, чем рядом с одногруппниками, и инстинктивно стремилась проводить больше времени с друзьями Юлиана, под разными предлогами уклоняясь от студенческих посиделок. Своим поведением я мгновенно обеспечила себе репутацию белой вороны, а отдельные недоброжелатели видели во мне зазнайку, безосновательно задирающую нос перед университетскими товарищами. В итоге близких друзей за годы учебы у меня так и не появилось, но с теми, кто смог за маской показной холодности разглядеть во мне ответственного, надежного и никогда не отказывающего в помощи человека, я и после выпуска осталась в прекрасных отношениях. А вот с Игорем Маркеловым, учившимся на том же факультете, но на курс старше, мы даже не здоровались при встрече, притом, что пересекались мы с раздражающей частотой.
ГЛАВА XI
Игорь уехал в столицу за год до меня, и к тому времени, как я поступила в Юридический университет, уже успел неплохо освоиться на новом месте. Я была уверена, что, избавившись от родительского контроля, Маркелов сразу же пустится во все тяжкие и окончательно перестанет скрывать свою ориентацию, но громкого каминг-аута с его стороны так и не последовало. Более того, вскоре у Игоря появилась постоянная девушка, отношения с которой можно было смело назвать серьезными, и как бы я не надеялась втайне, что парень признается в своем гомосексуализме, и отец с мамой перестанут обвинять меня в бессовестном поклепе, Маркелов упорно продолжал держать свои истинную ориентацию в секрете от окружающих. Симпатичный, ухоженный, с иголочки одетый и обладающий невероятным обаянием Игорь неизменно пленял женские сердца, а в столице он быстро приобрел особый лоск и шарм, что многократно увеличило количество его поклонниц. Я своими глазами видела, как засматривались на Маркелова красавицы-студентки, и как искусно он поощрял их интерес и, будто специально, создавал себе устойчивый имидж ловеласа – умного, самодостаточного, знающего себе цену любимца женщин, не скупящегося на комплименты и умеющего произвести неизгладимое впечатление даже на самую требовательную натуру. Не последним фактором, определяющим привлекательность Маркелова, можно было считать и полное отсутствие материальных затруднений. Я не знала, понадобилась ли Игорю протекция влиятельных друзей дяди Паши или он поступил на международный факультет своими силами, но благодаря маме я была в курсе, что Маркелов-старший снял для сына дорогую студию в хорошем районе и на протяжении всего периода обучения к парню текли непересыхающие денежные ручейки. До столичной золотой молодежи, стремительно рассекающей по городу на спорткарах и самозабвенно прожигающей жизнь в ночных клубах, Игорю, естественно было далеко, однако, даже по меркам большого города он ничуть не бедствовал. Было бы закономерно, если бы парень и подружку выбрал себе под стать – яркую, раскованную, уверенную в себе красотку, но как ни странно, избранницей Маркелова стала классическая «бледная моль». По уши влюбленные в Игоря студентки безуспешно пытались понять, каким образом откровенно непримечательной девочке из райцентра удалось занять место рядом с предметом всеобщего вожделения, но я, например, не сомневалась, где тут была зарыта собака. Заурядная наружность, минимальные запросы, наивная простота – Валя удачно соединяла весь набор качеств, необходимый для идеальной ширмы, или, как сейчас было принято говорить, «бороды». Давно живущий в столице и более продвинутый в подобных нюансах Данил Карцев красноречивой ухмылкой называл такие союзы «лавандовыми браками», когда один из партнеров прикрывал нетрадиционную ориентацию другого. В ситуации с Игорем «бородой» изначально предлагалось стать мне, но после того, как я в пылу обиды едва «не спалила контору», Маркелов был вынужден срочно подыскивать другую кандидатуру и, похоже, в лице Вали он нашел наилучший вариант.
