— Не забыл условия нашего поединка?

— Нет, конечно же, нет, — ответил я.

— И всё же почту за честь напомнить ещё раз. Время остановилось за три секунды до полуночи, значит, тебе придётся сражаться три раза. Я предстану перед тобой в трёх обличьях. Если во всех поединках победа останется за тобой, то ты выиграл. Если проиграешь хоть один, то плачь — не плачь, а за полночь тебе не шагнуть. Ты знаешь, на что шёл.

Я не мог объяснить его ледяной вежливости. Сейчас время динамичное, не принято его тратить на всяческие изыски и реверансы. Впрочем, смешно рассуждать о времени, которого осталось лишь три секунды.

Затишье перед боем затягивалось. Странно, сейчас нам предстояло решать, кто станет Новым Годом, а кого навечно спишут со счетов. Тем не менее, его лицо излучало искреннее участие. Может, он знал, что у меня не было шансов. Может, ему было просто меня жаль.

Я не собирался отступать! Если отбросить горделивые позывы, я понимал, что отступать некуда. Что три секунды — это даже не призрак жизни, не отблеск, а так… Вдох и выдох. Стало жарко. Руки вспотели от волнения. Поэтому я покрепче сжал зелёную пластмассовую рукоятку невесть откуда объявившегося кинжала.

— Хочешь примерить латы? — приветливо спросил он.

А почему бы и нет? Я кивнул. Сейчас могла пригодиться любая защита. Он щёлкнул пальцами. Появился старый, но ещё крепкий человечек со взбитой седой шевелюрой. Не Дед Мороз и не Зимний Снайпер. Наверное, просто слуга. Он приволок груду сверкающего металла и разжал руки. Железо с бряцаньем рассыпалось у моих ног. Из этой кучи я с трудом вытащил тяжеленные штаны. Вытащил и обвёл неприятельский стан печальным взглядом. Я не имел ни малейшего представления, как надевать эту штукенцию.

— Затруднения? — хмыкнул враг.

На идиотские вопросы отвечать не хочется. Впрочем, тут всё было ясно и без ответов. Дабы не затягивать смешную ситуацию, они поступили исключительно просто: подошли, вдвоём приподняли меня и точнёхонько опустили внутрь конструкции из клёпаного металла.

Штаны оказались великоватыми. Посторонний зритель мог бы подумать, что на меня натянули бачок от унитаза. Но я решил не ворчать, отважно сделал три шага, после чего почувствовал, что дальше идти мне уже не под силу. Пришлось перевести дух, утереть вспотевший лоб и молча указать на штаны.

Видя мои мучения, он всё понял без слов. Подошёл, ухватил за железный обод в районе поясницы и вытряхнул меня на груду тряпья. Сражаться, определённо, придётся без лат.

— Может, там чего выберешь? — спросил он с неподдельным участием.

Я не стал отказываться от предложения и подцепил тёмную тряпку. Ей оказались заношенные джинсы „Wrangler“. Подцепил другую, обернувшуюся донельзя истёртой рубахой неопределённой масти. В это рваньё переодеваться мне тем более не хотелось. Я не представлял, как оно может меня защитить.

— Ну что, выбрал? — осведомился он.

Пришлось замотать головой, отказываясь от вещичек, которые не приняли бы и в заштатный „Сэконд Хэнд“. Он отошёл, а я поднялся и только тут обратил внимание на робота, сжимающего в руках клинок, напоминающий заточенный напильник.

Местечко, где мы обретались, вряд ли кто бы назвал нормальным. Его словно слепили из кусочков, выхваченных из разных времён. Нештукатуренные цементные стены, кое-где измазанные разноцветными пятнами, словно кто искал самую подходящую краску, но передумал и навсегда оставил эту обитель вечного ремонта. На стенах висели изысканные, но совершенно бесполезные подсвечники. Помещение озарялось мертвенным сиянием, сочившимся из длинных кирпичиков, каждый из которых прятал за узорной поверхностью связки ламп дневного света.

Какие-то двери словно доставили сюда из дворцов. Другие же сложили из криво отпиленных листов прессованного картона, грубыми мазками закрашенного в защитный цвет. По всему полу рассыпались шариковые ручки, карандаши, фломастеры, маркеры и палочки непонятного предназначения, по граням которых пробегали алые закорючки. Куча тряпья напоминала преддверие свалки. Но рядом с ней расположился изящный круглый столик на тонкой ножке. Зато к стене привалился исцарапанный, заляпанный бурыми пятнами стол, вытащенный из мастерских прошлого века. На нём угрюмо темнела холодная масса слесарных тисков. У стола валялись разбитые деревянные башмаки. Рядом приткнулись прорванные кроссовки „Пума“. На них лежал обломок древнего копья, какие можно увидеть только в музеях. И тут же топтался робот. И я точно был уверен, что время, которое я покинул, такими чудесами техники не располагало.

Робот предназначался для сражений. На это недвусмысленно указывал клинок. Единственное, что утешало, длина клинка была несколько покороче моего. Впрочем, никто не гарантировал, что в сверкающее тело не вмонтирована лазерная пушка. По всей вероятности, робот тоже готовился принять участие в нашей битве, но пока стоял тихо, только подмигивал разноцветными лампочками на груди.

— Ну что, готов?

Я хотел сказать, что пока нет, но опоздал. Ещё мгновение назад лицо, лучившееся добротой, исказилось уродливой гримасой. Передо мной стояло зло, собранное воедино в одном существе.

Он отступил назад, предлагая выйти из комнаты в тускло освещённый коридор. По каким-то неуловимым признакам я догадался, что ему дорога неизменность этого убежища, и он не хотел бы осквернять его чьей-то победой или поражением.

Размахивая для профилактики кинжалом, я двинулся за ним. По пути я пару раз оглянулся на робота, но он продолжал топтаться у стола, не выражая готовности напасть со спины. Тогда я решительно выпрыгнул в полумрак, где нос к носу столкнулся с главным противником. Секунд двадцать я ловко отбивал удары кинжала, объявившегося в его руке. Пока он сражался честно: его оружие выглядело точной копией моего.

После мы гонялись друг за другом, поминутно меняясь ролями беглеца и преследователя. Помню только, как нелепо протыкал воздух, а потом ошарашено отпрыгивал к стене, опасаясь неожиданного удара в бок.

Сзади послышались гулкие шаги. Робот неспешно двигался на помощь. Догадавшись, что вести борьбу на два фронта вряд ли получится, я крутанулся, скользнул мимо робота и снова изготовился к дальнейшей схватке. Теперь робот оказался между нами. Голова его повернулась ко мне, вслед за ней начало разворачиваться и тело. Напряжение во мне неимоверно возросло. Теперь средоточием зла казался этот мигающий металлический монстр. Не теряя времени, я ткнул робота в щель между головой и шеей. Оттуда вырвался фонтан брызг, робот согнулся перочинным ножом, рухнул на пол. Металлические конечности оглушительно лязгали, разбивая узорные плитки пола. Потом умирающая конструкция закрутилась волчком и рассыпалась дымящимися кусками.

Я гордо подбоченился. В ту секунду меня легко уговорили бы поставить мою жизнь на то, что робот и был первым обличьем моего противника. Но в следующий миг я возрадовался, что уговорщиков здесь не оказалось. Враг никуда не делся. Он нёсся на меня. Клинок со свистом рассекал воздух, словно шпага мушкетёра.

Растерявшись, я чуть не пропустил удар. Чудом отбил клинок, а потом заметался по коридору. Он поотстал, и секундная пауза погасила во мне чувство неуверенности. Прорвёмся. Я снова был готов биться за то, чтобы полночь не располосовала мою жизнь острыми ножницами.

Мы кружили по коридору, нанося удары. Мне удавалось отбивать его выпады. Помню даже искры, летящие от клинков. А я по-прежнему колол пустоту. Чего-то я не учитывал. Где-то я заведомо выбрал неправильную позицию. Осталось угадать: где?

…Он смотрел с высоты, как маленький ничтожный человечек пытается победить, круша картинку, пытаясь зацепить придуманный образ. Но в картинке пряталась лишь ничтожная часть могущества. Даже искромсав картинку на мельчайшие клочки, человечишка не смог бы одержать верх. Конечно же, всегда оставалась зацепочка. Но где этой мелкоте догадаться о спрятанном смысле облика…

Стоп! Мысли, возникшие яркими картинками, только казались чужими. Это думал не он. Это я сам придумывал ему мысли, совершая извечную ошибку ждущих правильные ответы. А вместе с мыслями я придумывал и облик. Причём настолько ярко, что сам верил в него. И сражался с ним. Вот она и зацепочка! Если я сражаюсь с придуманным образом, то настоящий где-то в другом месте. Но не слишком далеко, чтобы иметь возможность наносить ответные удары.