Да и куда еще он мог податься? В этом мире, теперь таком чужом и враждебном для него? Его нигде и никто больше не ждал. Он был совершенно одинок, а одинокий, как известно, должен погибнуть. Дарион не мог смириться с тем, что случилось. Его душа жаждала мести. Но чтобы отомстить, нужна сила. Сила и влияние. А о каком влиянии может идти речь, когда он не знаком ни с одним вампиром?

Граф Россайн, как никто другой, умел рвать концы. Да, отныне он всегда будет страдать, счастье навсегда отвернулось от него, и изменить этого нельзя, однако жизнь продолжается, и игнорировать ее невозможно. Он должен идти вперед, должен двигаться, чтобы приблизиться к своей новой цели, к монстру, отнявшему у него все то, что он так долго создавал.

Исполненный решимости, Дарион поднялся по ступенькам, шатаясь, добрел до двери, и, сжав пальцами широкое кольцо, несколько раз постучал.

Прошлого больше нет. Есть только настоящее. Настоящее и будущее, которое зависит исключительно от того, как он поведет себя сейчас. Однажды он уже проиграл. Плевать на боль, плевать на слабость, он справится со всем, потому что отныне его единственный друг и помощник – ненависть.

Глава 3

Дверь открыл высокий мужчина в изящном черном фраке, усеянном серебряными пуговицами. По всему было видно, что в этом замке он служит дворецким. Так же, как и то, что он не является представителем человеческой расы.

Волосы цвета воронова крыла, бледная прозрачная кожа, неестественно красивые, заостренные черты лица – эти отличия невозможно было не заметить. Хотя, конечно, тягаться по красоте и величию со своим королем у него не было ни малейшей возможности.

Дарион не отрывал от вампира мутного взгляда, пытаясь понять, о чем он думает. Лицо дворецкого казалось равнодушным, однако в глубине карминных глаз плескалось предвкушение. Очевидно, он ожидал его и, кажется, имел кое-какие представления о том, какие причины вынудили его прийти сюда. Бывшего охотника не злил этот взгляд.

Он был не глуп, а потому отлично понимал, что в этом доме не найдется ни одной живой души, которая обрадовалась бы его приходу. Если подумать, то кто он вообще для вампиров? Чудовище, убийца, монстр. Надеяться на теплый прием с его стороны было бы настоящим безумием. Поэтому он должен быть готов ко всему. Должен. Ибо это единственный путь к цели.

Темноволосый дворецкий, видимо, сообразил, что новоприбывший находится в состоянии, близком к прострации, а потому негромко кашлянул и вежливо проговорил:

– Мое имя Флавиан, ваша светлость. Я дворецкий семьи Линард. Этот замок принадлежит моему хозяину, лорду Джиндеру Линарду. Если вас не затруднит, следуйте за мной.

Сказав это, он плавно развернулся и неторопливой поступью двинулся вглубь дома. Дариону ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, хотя ноги его уже подкашивались от слабости.

Замок впечатлял своей роскошью. Пол в коридорах был покрыт дорогими коврами, стены увешаны великолепными картинами, на каждом шагу мерцали серебряные статуи, щедро инкрустированные алмазами, бесконечные светильники, освещавшие замок, судя по блеску, были сделаны из чистого золота.

Дарион был потрясен. И даже немного испуган. По правде говоря, ему никогда и в голову не приходило, что вампиры могут обладать подобным богатством. Он знал, что они убийцы, знал, что они существа, отвратительные по одной своей природе, но никогда и не задумывался, как они живут, чем и, главное, где. Он охотился за ними, стремясь убить, даже не подозревая, что своим вмешательством тревожит паутину огромного мира, в котором властвуют определенные устои, правила и законы.

Он действовал вслепую, не вникая и даже не пытаясь вникнуть в их жизнь, понятия и нормы. А вампиры, как видно, не медлили.

За то время, что охотники бегали взад и вперед, хватаясь за свитки, они создали целое государство, царство аристократии, которое не знает бедности и лишений. Успехи охотников ничто в сравнении с тем, к чему нужно было стремиться на самом деле. Хотя, если подумать, лучше быть в неведении, чем знать, что изменить ничего нельзя. А в том, что это именно так, Дарион больше не сомневался.

По мере того, как они шли, страх, поселившийся в его сердце, становился все сильнее. Боль делала его разум бесполезным, но воля продолжала жить в полную силу. Он лихорадочно размышлял о том, что он будет говорить, когда предстанет перед хозяевами дома, несомненно, являвшимися весьма влиятельными и опасными вампирами. Как они отреагируют на его появление? Не совершил ли он непоправимую ошибку, придя сюда? И какова вероятность того, что он останется в живых после встречи с этими совершенно незнакомыми созданиями?

Он едва не врезался в спину дворецкого, когда тот остановился напротив высоких створчатых дверей. Чуть повернувшись к нему, вампир достал из нагрудного кармана круглые серебряные часы на цепочке, отодвинул крышку и с недовольным видом покачал головой:

– Опоздание более чем на час аристократы никогда не прощают, – с непонятной печалью в голосе сказал он. Потом внимательно взглянул на гостя и, улыбнувшись, произнес: – Впрочем, мое волнение безосновательно, поскольку к вам эта неприятность не имеет никакого отношения. – Он уже поднял руки, чтобы распахнуть дверцы, как вдруг снова обернулся и еле слышным голосом проговорил: – Я знаю, что это не мое дело, но все же дам вам совет: чтобы ни произошло, держите рот на замке, возможно, это подарит вам жизнь.

Дарион отрывисто кивнул, потрясенный, но в то же время благодарный. Поддержка этого вампира тронула его, хоть он и сам знал, что не имеет никакого права открывать рот, находясь в обществе вампиров.

Флавиан подошел вплотную к дверям, изящно вскинул руки и резким, отточенным движением заставил обе створки плавно разъехаться в стороны.

Ярчайший свет, бросившийся Дариону в глаза, на какое-то время ослепил его. Сквозь боль и туман он ощутил, как его взяли под руку и осторожно ввели в помещение. Здесь было значительно светлее, чем в коридоре, прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем он снова смог нормально видеть. И когда это, наконец, произошло, у него внутри все тревожно сжалось.

Хоть он и знал, на что идет, теперь, оказавшись перед лицом своей участи, он не смог остаться хладнокровным.

Просторный зал, в котором он очутился, был убран со всей возможной роскошью и изысканностью. Кругом все было уставлено изящной мебелью из слоновой кости, стены пестрели величественными картинами, на которых изображались мрачные, кровавые сцены, пол был покрыт золотой плиткой.

В середине зала находился длинный стол, устланный темно-синей скатертью, на котором в симметричном порядке располагались высокие хрустальные фужеры, искрящиеся дорогим шампанским.

За столом сидело семеро. Пятеро мужчин и две женщины. Хотя, надо сказать, эти создания выглядели слишком молодо, чтобы называться так. Это, скорее, были юноши и девушки, облаченные в наряды графов и маркиз.

Все они отличались невероятной красотой и помпезностью. Одеты с великолепным вкусом, но в то же время несколько небрежно, что говорило об их расположенности к происходящему. Лица их были расслаблены, недовольства не выказывал никто. По всей видимости, они были рады этому собранию, а потому их душевное состояние находилось в полном порядке. Но что же произошло, когда они увидели вошедшего гостя?

Дарион впервые видел, чтобы настроение кого-либо менялось с такой головокружительной скоростью. Казалось, только мгновенье назад вампиры миролюбиво переглядывались, как вдруг их лица исказились, превратившись в маски устрашающего гнева. Однако гнев не умалял их красоты. Напротив, он придавал им обаяния и делал похожими на разъяренных ангелов.

Несколько минут стояла полная тишина. Казалось, в комнате никто не дышал. Потом вампир с ярко-голубыми глазами и волосами цвета ссохшейся вишни тихим обволакивающим голосом произнес:

– Сказать по правде, я не думал, что ему хватит наглости явиться сюда одному, да еще и ночью. Выходит, россказни о его великолепных манерах не больше, чем обман… Признаться, я разочарован.