Через несколько часов изнурительной езды у Светозара разболелась голова. После удара об косяк, да долгой езды вниз головой его многострадальная голова готова была разорваться от резких болевых молний, но Светозар, молча, переносил все тяготы возвращения в монастырь, старался отвлечься от головной боли и думал о том, что попался в ловушку благодаря собственной глупости. На рассвете Никишка остановил коня, спешился и объявил привал. Светозара отвязали от лошади, посадили под деревом и дали попить воды. Светозар был голоден, но монахи еды ему не предложили, да ему и нельзя было есть, потому что дорога неблизкая, а висеть на лошади с полным желудком было бы тяжело. Он сидел, прислонившись головой к дереву и закрыв глаза. Головная боль немного отпустила, и Светозар прислушался к лесным звукам. Рассвет ещё не наступил, но темнота слегка посерела. Пока неслышно было весёлого щебета птиц, только ветерок шевелил верхушки деревьев, да шелестел листвой, пробегая по лесу. Светозар задремал. Ему приснилось, как на зеленом просторе, в окружении согретых солнцем холмов, среди разбросанных перелесков, в море разнотравья, под летней голубизной небес, среди медленно проплывающих облаков, летает душа с маминым лицом. Мама ласково улыбается и обещает ему, что всё у него будет хорошо. Ему хотелось, чтобы мама с ним осталась, но она, покачав головой, скрылась за облаком, и тут Светозар проснулся от пинка. Его снова погрузили на жеребца, привязали к седлу и поехали дальше.

Дорогу он помнил плохо, рёбра болели, головная боль да мелькание копыт запомнилось. Он время от времени впадал в забытьё. Приходя в себя, он молил Всевышнего:

– Господи! Услышь меня! Если Ты не хочешь мне помочь обрести свободу, тогда помоги сдохнуть скорее! …Если Ты существуешь и спокойно смотришь на творимое Зло, то ты несправедлив. А, если Ты, Господи, существуешь и справедлив, если это не Ты множишь мои несчастья, то помоги мне…, помоги же! – Небесные выси не отозвались на его просьбу. – Глас вопиющего в пустыне! – усмехнулся Светозар.

Стало уже смеркаться, когда они въехали в монастырский двор. Все сбежались посмотреть на беглеца. Никишка спешился, отвязал Светозара и скинул его с высокого жеребца, как мешок. Светозара ноги не удержали и он упал. Подошёл Петруха, они с Никишкой развязали ему ноги и, подхватив под руки, поставили. Светозар стоял, пошатываясь, осмотрел толпу мутным взглядом и увидел Бажена. Наставник стоял в стороне, смотрел на своего ученика с болью в глазах и рукавом рясы смахивал слёзы со щёк. Вышел игумен Алексий, не спеша подошёл к Светозару, посмотрел на него долгим суровым взглядом, и повернулся к Никишке.

– Бросьте его в клеть под замок, да свяжите ноги, а завтра на костёр богоотступника!

Никишка с Петрухой подхватили Светозара под руки и повели к хозяйственным постройкам, которые стояли почти у самого забора. Келарь быстро посеменил следом за ними, гремя ключами, нанизанными на большое кольцо. Бросив Светозара в клеть, где находились запасы дров, крепко связали верёвками ноги и вышли. Келарь закрыл за ними дверь на замок. Толпа любопытных монахов и послушников стала расходиться в предвкушении завтрашнего зрелища.

***

Бажен, когда увидел, что привезли Светозара, схватился за сердце, пытаясь унять возникшую вдруг боль. В груди пекло и дыхание перехватывало. Как только Светозара увели в клеть, старый монах вернулся к себе в келью. Он свалился на постель, до которой еле добрался и лежал, не в силах поднять голову от подушки. Старый монах все дни молил Бога, чтобы монахи не нашли Светозара, а сегодня, как увидел его, так сразу ему стало плохо, и он еле дошёл до своей жёсткой постели. Он лежал и думал, как помочь Светозару, ведь он был единственной радостью в его жизни. А, если не получится помочь ему сбежать, то пусть его сожгут вместе с его любимым учеником, больше ему жить незачем. До полуночи старик думал, как сберечь Светозара от костра и решил, пока братия спит перед всенощной, надо попробовать освободить его из клети. Опыта у монаха в таких делах не было, но он был настроен решительно. Впервые в жизни Бажен решился пойти против игумена и братии.

Бажен упаковал свои запасы хлеба и яблок-падалиц с монастырского сада, завернул в узелок, туда же положил бутылку с водой. Дождавшись, когда все уснут, Бажен тихо выскользнул из своей кельи, прихватив узелок с едой и поясной обоюдоострый нож, который лежал у него припрятанный с незапамятных времён, когда он его подобрал после пьяной драки двух монахов, и крадучись, в темноте, пошёл вдоль стены к келье келаря. Бажен знал, что все ключи у келаря висят на кольце и на ночь он их вешает в своей келье на гвоздик за дверью. Бажен подкрался к двери, прислушался, в келье было тихо. Он приоткрыл дверь, заглянул, келарь спал, отвернувшись к стене. Монах чуть шире открыл дверь, бесшумно проскользнул в келью, зашёл за дверь, пошарил рукой по стене, рука наткнулась на ключи, они звякнули, келарь зашевелился. Бажен присел, сердце от страха выскакивало из груди. Он сидел затаив дыхание. Келарь перевернулся на спину, задышал ровно, слегка посвистывая носом. Бажен встал, осторожно снял кольцо с ключами с гвоздя, выскользнул из кельи, тихо прикрыв за собой дверь.

Старый монах шёл по коридору к выходу и молил Бога, чтобы никто ему не встретился. Ему было страшно, потому что всю свою долгую жизнь он жил праведной жизнью, старался не грешить и перед сном у себя в келье подолгу молился, просил Господа простить ему вольные и невольные грехи, содеянные за день. Но только сейчас он понял, что проведённая в монастыре жизнь ничего ему не дала хорошего. Единственную радость послал ему Господь – это послушник Светозар. Он для него стал светом в окне, его радостью и счастьем. Выбравшись во двор, Бажен осмотрелся, притаившись у стены. Было тихо, все спали. Добравшись до клети, Бажен присев, стал подбирать ключ к замку. Он боялся, если кто-то выйдет на улицу, то его сразу увидят. Дверь гридни у ворот заскрипела, два монаха из охраны вышли с факелом, и пошли вдоль монастырских стен с обходом. Бажен, бросив ключи на землю, на четвереньках побежал за клеть, там упал на землю, прижавшись к стене, прикрыл голову капюшоном и замер. Монахи шли не спеша, освещая перед собой путь и переговариваясь. Бажен дождался, когда они удалились, встал, полусогнувшись, подбежал к двери, быстро перебирая ключи, подобрал нужный, открыл замок, зашёл в клеть и закрыл за собой дверь.

Светозар прислушался. Тихий скрежет у двери заставил его насторожиться. Реальность впилась в тело веревками, а в дверь кто-то тихо скребся. Звук был тихим, прошло несколько минут, прежде чем дверь приоткрылась на миг, и кто-то вошёл в клеть. Шаги человека были неслышными, как и его дыхание. В полной темноте разглядеть вошедшего было невозможно, и его сердце тревожно забилось. Чьи-то руки быстро зашарили по его ногам, острое лезвие перерезало веревку, и он услышал такой знакомый и родной шёпот.

– Светозарушка, мальчик мой, как ты?

– Бажен?! Ты зачем пришёл? А, если тебя увидят?

– Сынок! Я старый, мне помирать уже не страшно! Давай-ка сюда руки, я верёвки твои разрежу.

Светозар повернулся к Бажену спиной, старый монах, нащупав верёвки, разрезал их, сунув в руки Светозару поясной нож и узелок с едой, потянул его за руку из клети. Они с большой осторожностью вышли из клети и двинулись к забору, осматриваясь по сторонам. Добрались до забора, Светозар обнял старого монаха.

– Спасибо тебе, Бажен! Я твою доброту век буду помнить! Храни, тебя, Господь! Опять ты меня спасаешь! Скажи, а как же ты?

– Беги мой мальчик, за меня не беспокойся! С Богом! – Бажен перекрестил Светозара.

Они повторили тот же трюк, что и в первый раз. Бажен наклонился, держась руками за перекладину забора. Светозар аккуратно поставил ногу ему на спину, стараясь не давить всей своей тяжестью, он почти висел на руках, пока не ступил со спины старого монаха на перекладину. Перебирая руками и ногами по перекладинам забора, добрался до верха, и перемахнул через забор.