– Э-э-э… да.

Тут она себе польстила. Как выяснилось очень скоро, играла она настолько чудовищно, что это даже игрой было назвать сложно. Уже спустя пять минут Алекс влепил ей шах и мат. Вторая и третья партия оказались такими же провальными. На четвертой Ольгерда не выдержала:

– Простите, а зачем мы это делаем? – спросила она.

Алекс пальцем поманил ее к себе. Когда лицо ее оказалось совсем близко, шепотом произнес:

– Даем пациенту прийти в себя.

– А почему шепотом?

– Он нас слышит.

Девушка с сомнением покосилась на Призрака, который по-прежнему лежал неподвижно.

– А чего же он тогда…

– А не хочет, – усмехнулся Алекс. – И я его отлично понимаю. Ну да ладно, – добавил он уже нормальным голосом, – поразвлекались и хватит. – Обойдя столик с расставленными фигурами, он подошел к кровати и тронул Призрака за руку. – Эй, дружище, подъем, – тот не отреагировал. – Как хочешь, тогда принимай гостей. – Алекс придвинул стул поближе и принялся за работу.

Пространство изменилось. Вместо ровной зеленой травы вокруг крепости тянулся ров, наполненный водой. Недалеко от края, на обломке огромной гранитной колонны сидел Призрак и ел яблоко. Мрачный, тощий и нахохленный, похожий на того самого грифа, который по-прежнему сверкал глазами на вершине стены. Больничную рубашку в горошек сменили джинсы и растянутая оранжевая футболка.

– Чего надо? – произнес он и хрумкнул яблоком. Дорожка сока потекла по подбородком. Вытерев ее тыльной стороной ладони, он недружелюбно посмотрел на Алекса.

– Хочу кое-что у тебя узнать.

– А с чего я должен что-то тебе рассказывать? – произнес он с полным ртом, демонстративно показывая полнейшее неуважение к собеседнику. – Давай я лучше натравлю на тебя какого-нибудь монстра.

Он повернул голову и уставился на изрядно потоптанный зеленый ковер… который на глазах начал вспучиваться, изгибаться…

– Не выйдет, – Алекс протянул руку и мягко провел ладонью по воздуху, словно гладил большую собаку. Неродившийся монстр замер, а затем почва плавно опустилась на место, словно усталый пес на любимый коврик. Выровнялась и успокоилась. – Это место считает меня своим. Я вчера тут прибрался.

– А какого черта ты это сделал?! – рявкнул Призрак. Отбросил яблоко и подскочил к Алексу, сжав кулаки. – Кто тебя просил лезть?! Это мое пространство!

– С этим пространством ты был мертв.

– А может меня это устраивало! – лицо его было совсем близко. Взгляд сердитых глаз прожигал насквозь… светло-карие, с несколькими темными крапинками. Длинные пушистые ресницы… и веснушки, еле заметные на бледной коже…

Должно быть что-то не то отразилось на лице Алекса, потому что Призрак замолк и отстранился.

– Устраивало? – удивился Алекс. – Почему?

– А чтобы все подряд не лезли, – с вызовом произнес Призрак. – Сейчас набежит толпа идиотов, и начнется…

– Не набежит, все кончено. Мне дали карт-бланш.

Призрак посмотрел на него, что-то обдумывая. И развел руки в стороны:

– Ну давай, приступай, вот он я. И заканчивай побыстрей, а то уже надоело. Таскаетесь сюда как к себе домой…

Алекс обошел его, опустив поднятые руки, и взобрался на обломок колонны, рядом с тем местом, где он прежде сидел. Похлопал рукой по мрамору.

– Приземляйся, поговорим.

– А потом?

Призрак не спешил принять его предложение.

Алекс пожал плечами.

– Понятия не имею. Меня прислали за информацией. Дальше – не мое дело.

Призрак еще немного постоял, подумал, затем все-таки подошел, скрестил на груди руки и произнес:

– Удобно так жить, правда? Сделал что хотел – и плевать что дальше.

– Кто поставил твой блок?

– Ты про это? – Призрак махнул рукой в сторону крепости. – Понятия не имею, вся информация внутри, я не в курсе.

– Мне придется его вскрыть.

Призрак устало рассмеялся.

– Ну рискни. Знал бы ты, сколько народа пыталось.

– Знаю.

– Ну-ну.

– Ты ведь в курсе, где ключ.

– Понятия не имею. Может он знает? – Призрак показал на грифа.

Алекс покачал головой. Похоже, придется вернуться ни с чем. Точнее, почти ни с чем. Впрочем, для первого раза и так неплохо.

– Ладно, бывай, – произнес он, поднимаясь.

– И что, это все?

– А ты хочешь мне что-то рассказать?

– Вот еще, – усмехнулся Призрак.

И Алекс ушел.

Парень по-прежнему не желал просыпаться. «Ну и ладно», – подумал Алекс. Он пригляделся к его лицу и действительно увидел на носу бледные, еле заметные веснушки.

Дурацкие веснушки упорно не давали Алексу покоя. Он ходил по палате взад и вперед, проверил, нет ли веснушек у Ольгерды, чем изрядно перепугал девушку, поскольку встречаться с ним взглядом она по-прежнему избегала. Послонялся по пустому коридору, выпил две чашки кофе из автомата и, наконец, смирился с неизбежным – вернулся в палату, сел в кресло и закрыл глаза. Было несколько способов прояснить ситуацию.

Самый простой способ результата не дал:

– Не разочаровывай меня. Ты сам знаешь, что делать, – человек в серой хламиде отвесил ему внушительный подзатыльник, и Алекс вылетел из этого мира, словно пробка из бутылки с шампанским.

Способ номер два, которого так хотелось избежать, привел его в пространство собственной памяти. Вздохнув, Алекс обозрел окрестности, окинул взором «кубики» и нехотя ступил на еле заметную тропинку, которая змейкой вилась между холмами, теряясь вдали. Там, почти у самого горизонта, стояла одинокая башня, дорога к которой давно заросла травой.

Он шел бесконечно долго. И стань дорога еще длиннее, его бы это не огорчило, но она на удивление быстро кончилась. Башня была невелика, а железная дверь и вовсе оказалась крошечной – чтобы войти, надо было пригнуться. Алекс постоял, мрачно созерцая ее черную литую поверхность, затем взялся за металлическую скобу, заменяющую ручку, и потянул. Медленно, со скрипом дверь начала открываться, выпуская наружу холод и тьму. Хотелось захлопнуть ее и сбежать, но Алекс заставил себя остаться. Когда дверь открылась достаточно, он протиснулся внутрь башни и зажег свет.

В полутемном помещении до самого верха высились стеллажи, заставленные коробками. Нужную коробку он увидел сразу – от нее исходило сияние. Пятая полка снизу, третий ряд. Простая, картонная, с закрытой крышкой. Алекс достал ее и долго не решался открыть. Ничего хорошего в этой башне его не ждало, здесь были собраны самые тяжелые, самые гнетущие воспоминания. Те, которые он хотел забыть навсегда. Наконец, он собрался с духом и открыл крышку. И зажмурился от хлынувшего в глаза света…

…Ослепительное солнце, бьющее сквозь переплетение веток, пронзительно-синее небо, ковер из шуршащей ало-золотой листвы под ногами. И удивительное ощущение легкости, словно еще шаг – и взлетишь. Все просто, легко и понятно… И кто-то еще рядом, ощущение чьей-то руки в руке, чье-то дыхание на щеке, так близко, очень близко… И сердце колотится, готовое выпрыгнуть из груди, и хочется смеяться от невероятного, пьяняще-безумного ощущения счастья… И ты открываешь глаза, жмурясь от этого невероятного света, казалось, исходящего у тебя изнутри, и видишь глаза напротив, которые улыбаются тебе в ответ, светло-карие, цвета осени…

… Алекс захлопнул коробку. Сердце разрывалось от ощущения чудовищной, непоправимой потери. Хотелось кричать, биться головой об стену… или вообще умереть, чтобы не чувствовать этой пожирающей изнутри пустоты. И самое ужасное, что он не мог понять, из-за чего ему так плохо. Это оказалась дурацкая идея – поделить воспоминания на части. И он не помнил сейчас, почему так сделал. Оставалось либо бежать, либо остаться здесь и найти недостающее. Сердце кричало – бежать, разум требовал остаться.

Голос разума перевесил.