– Опять без маски?

Девочка схватилась за рюкзак, висящий на одном плече, и продемонстрировала лежащую в нём маску. Но внимательный учитель сразу усмотрел неладное.

– На ней нет фильтра, – вздохнул он, хмурясь в попытке показаться строгим, что вышло не слишком хорошо.

Снова заглянув в рюкзак, девочка отыскала предмет спора и приделала на место.

– Вот, – невозмутимо ответила она.

– Похоже, по дороге к острову маска так и пролежала в рюкзаке? – качая головой, предположил литолог.

Выражение лица юной собеседницы дало понять, что она не намерена оправдываться.

– Что об этом думают твои родители? – не сдавался лектор, наблюдая, как она неспешно отступает к Основанию.

Что-то вдруг неуловимо изменилось в спокойном взоре девочки, и, остановившись перед ограждением, она произнесла:

– Они попали в пылевую бурю, когда я была маленькой.

Не дожидаясь нового вопроса, она сбивчиво поведала:

– Они работали в порту и могли ходить в походы далеко от края, – вновь взглянув на собеседника, девочка сделалась ещё серьёзнее. – Во время бури маски не спасли, старые фильтры быстро засорились. А шарфов у них не оказалось.

Она тяжело вздохнула и, застегнув рюкзак, завершила свою печальную историю:

– Они заболели. Я плохо помню папу, а мама болеет до сих пор. Ей тяжело дышать. Поэтому мы переехали под купол.

Неожиданный рассказ заставил придержать нравоучения, и литолог продолжил осторожнее:

– Мне жаль. Ты думаешь, маска бесполезна? Но в долине нет подобных бурь, и фильтры сохраняются намного дольше. Их защита надёжней твоего шарфа, – пытался убедить он.

– Возможно, но она мешает. Я редко надеваю маску. Шарф удобней, – объяснила девочка.

Литолог понял, что переучить ребёнка будет нелегко, но продолжал искать пути.

– А родители когда- нибудь брали тебя на прогулки по вершине?

– Нет. Но они пообещали, что однажды возьмут меня с собой, и мы уедем на земли первого сезона. Это было так давно, – вздохнула девочка, вновь прильнув к стеклу и пытаясь сосчитать кольца оболочки, будто ожидая, что их количество незаметно изменилось.

Но со счёту сбила россыпь бликов, расплывшихся по стёклам. Мерцающие точки оказались отражением созвездий, изображённых на живописной фотографии. Проектор всё ещё работал, и звёздный пейзаж надолго приковал печальный взор. Заметив интерес юной собеседницы, литолог сразу же решил продемонстрировать что-нибудь из старинного собрания. Он подыскивал нечто вдохновляющее и способное утешить загрустившего ребёнка.

Вскоре на экране развернулись яркие картины, повествующие о далёких временах. Мрачный зал окрасился цветными отблесками, отражёнными стеклом прозрачных стен и стеллажей.

– Весь этот архив – труды многих поколений. Возможно, ты слышала о нём?

Видя любопытство в глазах девочки, литолог принялся рассказывать:

– В начале прошлого столетия картины сменились фотоснимками, а позже к ним добавились и фильмы. Можешь посмотреть, – он замолчал на полуслове из-за неожиданной идеи и расплылся в загадочной улыбке. – Подожди, сейчас вернусь.

Проводив его нетерпеливым взглядом, девочка выбрала альбом с изображением удивительного зверя, чью голову украшали ветвистые рога. Она увлечённо листала цифровые репродукции картин со множеством существ, исчезнувших задолго до того, как появилась фотография. Во втором альбоме её привлёк изящный парусник, затерявшийся в безбрежном океане. Старинное собрание дало возможность путешествия по миру, чьи огромные просторы сохранились только на полотнах, созданных во времена, когда стены ещё не поглотили горизонт. Красочные пейзажи так увлекли девочку, что она даже не заметила возвращения литолога.

– Ты можешь не просто изучать архивы, но и принимать участие в создании, – он показал ей небольшую потёртую видеокамеру. – Я научу тебя пользоваться этим.

Девочка с восторгом потянулась к нежданному подарку, но литолог поднял тот над головой и сдержанно продолжил:

– А ты пообещай, что будешь носить маску.

Девочка обошла его кругом, будто бы обдумывая равноценность сделки, и наконец-то согласилась:

– Хорошо. Я постараюсь.

– Не расходуй плёнку зря, – предупредил литолог, протянув ей заветную вещицу. – С этого момента ты хранительница ценнейшего архива.

Плывущая с востока мгла окутала пустыню, поглотив последний проблеск. Сквозь густую пелену длинной вереницей протянулись лучи прожекторов. Монотонное гудение машин вскоре заглушил протяжный гул, донёсшийся из-за горизонта.

Прервав ужин и прильнув к иллюминаторам, странники встревоженно выискивали вероятные провалы в каменной поверхности, освещённой светом фар. Но корабли продолжали следовать выбранному курсу.

– Это гром, – заверил сонный голос.

Потирая уставшие глаза, задремавший на диване в углу зала навигатор убеждал собравшихся, что колонна движется по безопасному пути.

– На подходе буря, – объяснил он, пробравшись к ближайшему окну.

– Так это лишь начало? – обеспокоенно спросил стоящий поблизости механик. – Что же будет ночью?

– Пора уже привыкнуть, – проговорил пилот, устремивший взгляд в рокочущую мглу, где зажглись размеренные точки фар.

Ослепительная вспышка на мгновенье осветила группу роверов. Разведка спешила к кораблю, чтобы переждать стихию. Под запоздалый гулкий рокот машины поднялись на борт по трапу и исчезли в транспортном отсеке.

Всю ночь густую темноту пронзали молнии. Сон в маленькой каюте прерывался белым светом, и в не успевшем пробудиться разуме тягучий гром порою отзывался образами рушащихся глыб. Пилот опять глядел в окно, пытаясь рассмотреть поверхность и удостовериться, что она цела. И старался подавить тревогу, когда проблески высвечивали огромные булыжники, легко перемещаемые ветром. Лишь когда окно закрыл тяжёлый щит из толстого металла, он наконец-то смог уснуть.

Утро встретило необъятной пылевой волной, не позволившей рассвету коснуться монолита. После беспокойной ночи пилот проводил ранние часы в небольшом спортзале, заменившем прежние походы по Кальдере. Он начал с беговой дорожки, установленной перед окном. Из-за отражения на бронированном стекле он будто бы бежал себе навстречу. Гром не умолкал и временами даже заглушал играющую музыку. Прежде путники не попадали в штормы такой силы. Вероятно, только тем, кто не вернулся из прошлых экспедиций, довелось познать истинную мощь пустынных бурь.

Чёрная волна разбилась о стекло, и пилот отпрянул в опасении, что оно не выдержит. Но, гремя по борту острыми осколками, град оставлял лишь мелкие царапины. Буря оказалась не в силах навредить огромным кораблям. Вернувшись на дорожку, он бежал навстречу мгле и вскоре с облегчением увидел проблески светлеющего неба. Вырываясь из чёрного тумана, машины быстро набирали скорость.

Вскоре каменный простор сменился ослепительным мерцанием. Узкий путь лежал меж двух морей. Прежде никому не доводилось видеть столь огромных водоёмов, уходящих далеко за горизонт. В порывах слабеющего ветра брызги, словно ливень, осыпали застланные пылью корабли, и металл расчерчивали грязные разводы. С наступлением затишья тёмная вода начала казаться продолжением каменной пустыни. Лишь изредка лёгкое волнение нарушало блистающую гладь, создавая видимость, что движется поверхность монолита, и не давая позабыть, что за мнимой твердью скрыта бездна.

День за днём солнце будто восходило из морских глубин и, перекатившись через пустошь, на закате таяло в волнах, забирая последние огненные отблески. Но вскоре красота морских рассветов сменилась не менее поражающим пейзажем. Моря остались позади, и над застывшей гладью показались далёкие горные вершины. И за ними, разрезая небо, словно вырастали чёрные хребты, в сравнении с которыми вершины гор казались лишь холмами. Тени исполинских скал, подобно чёрным пропастям, распарывали монолитную равнину, отражающую золото утреннего солнца. Острая кайма доисторического кратера, оставленного астероидом, была свидетельством того, что эти кольца навсегда остыли, и монолит не смог загладить сокрушительную рану.