— Ну, черт!
— Что?
— Ты глянь только, этот урод снова победил! Подумать только, а я эту серию не видел, — откинувшись на спинку дивана, Гароу устало вздохнул, прикрыв глаза.
— Ты когда к деду смылся, то вообще забил на все кроме своего додзе, — констатировала Тэруко, обхватив ладонью теплую тарелку с супом. Нужно было приступать к еде, пока она еще теплая.
— Хватит уже про старика, — зафырчал по обыкновению в ответ тот.
В комнате воцарилась тишина. Странная такая тишина. Спокойная и домашняя, что ли. Только дождь не переставал стучать по окнам. Не хотелось нарушать ее даже чавканьем. Выдохнув после наспех выпитого бульона, Тэруко откинулась назад, вытянув перед собой ноги.
— Вкусно, — протянула она, блаженно улыбнувшись, — так наелась, что даже пошевелиться не могу.
— Слушай, Тэру, — внезапно подал голос юноша, с тихим звоном поставив пустую тарелку на стол, аккуратно вложив в нее палочки.
— Что такое? — она даже не удосужилась повернуться. Слишком лениво вдруг стало.
— Ты это… прости меня, что ли, — Гароу казалось, что он сказал это невообразимо громко, хотя на самом деле еле промямлил, особенно последнюю часть.
— Да все нормально, — Имаи грустно улыбнулась, — и потом, ты вроде как возместил пропажу свою. Я ведь девушка, и меня так легко покорить одним поцелуем.
— Слабо в такое верится, — он раскинул руки в стороны и потянувшись, откинул назад голову, — и вообще, не думал, что окажусь когда-либо у тебя дома.
— А ты все порывался уйти. И вот куда бы ты пошел в такую непогоду?
— Не знаю. Туда, где смогу быть не опасным для тебя и твоей семьи.
— Ты и сейчас не опасен, — Тэруко скрестила на груди руки и, запрокинув голову, принялась с особым интересом изучать потолок.
— Ты и не представляешь, чем я занимаюсь, и с чем связываюсь, — он сказал это так натужно, что на мгновение могло показаться, что эта занятость доставляет ему немало проблем. Хотя, возможно так оно и было.
— Я и не хочу представлять. Пока ты здесь, ты — мой гость, мой друг. Поэтому все свои проблемы оставь, пожалуйста, за дверью.
— Я и оставил, что весьма на меня не похоже, — он задумчиво хмыкнул и умолк.
— Я все хотела спросить у тебя кое-что, да никак не могла подгадать нужный момент, — тихо начала Тэруко.
— Так спрашивай, вот он — нужный момент.
— Когда я тебя нашла, при тебе не было ничего. Никаких документов, ключей от квартиры или дома, денег, вообще ничего. Мне это показалось весьма странным, да и согласись, немного опрометчиво с моей стороны приглашать в дом человека, которого едва знаешь и которого не видела столько лет, — она тяжело вздохнула, но решила продолжить, — дед рассказывал мне, что у тебя был отец. Рассказывал, что вы жили с ним вдвоем где-то на окраине города. Рассказывал, что ты ходил в младшую школу, но потом перебрался окончательно в его додзе. Скажи мне, Гароу… ты бездомный? — она даже не пыталась смотреть на него, до такой степени считая свой вопрос лишенным такта. Но тем не менее, юноша решил ей ответить.
— Да, так уж сложилось. У меня нет дома, нет отца, нет денег. У меня нет ничего. Я, своего рода «путешественник». Живу где приходится. Не сказал бы, что такая жизнь по мне, но это полностью мой выбор, — его голос звучал чересчур спокойно.
— Не считай, что я помогаю тебе из-за жалости, я просто…
— Просто влюблена в меня, а я использовал «нужный» момент.
— Можно и так сказать, — усмехнувшись, подытожила девушка.
И снова эта тишина. В принципе, Тэруко понимала, что им было о чем помолчать с Гароу. Помолчать о детских воспоминаниях, помолчать о тех трепещущих чувствах в груди вызванных тем пресловутым мультсериалом, помолчать о той теплоте, которая разливается по всему телу. Может быть, это так суп согрел их, а может быть и не совсем он. Девушка сделала глубокий вдох. Сегодня была суббота, следовательно, обществом своего друга ей придется наслаждаться еще два дня. Неожиданно даже для самой себя она принялась перебирать в голове то, что можно было бы сказать Гароу, чем поделиться. Что было важно, а что могло и не озвучиваться вовсе. Вдруг два дня ей будет мало для каких-либо откровений.
— Наверное, надо бы мне поспать, — как-то слишком резко проговорил юноша, довольно спокойным голосом.
— Да, конечно ложись, — Имаи не торопясь поднялась на ноги, а после, как-то до боли грустно окинула взглядом диван.
— Я сам лягу, не надо мне помогать, — он будто бы и без слов все понял. Но, а что еще может предложить ему Тэру когда так странно пялится?
— Может, хочешь сменить одежду?
— Нет, завтра утром уже.
Тэруко как-то загадочно улыбнулась. То ли грустно, то ли с добротой. Было непонятно. Да и вообще, сложно понимать эмоциональный диапазон девушек. Это Гароу осознал еще в младшей школе. А еще, он не понимал, по какому такому принципу девушки решают в кого им влюбляться. Неужели достаточно быть просто крутым парнем с замашками бунтаря, чтобы обеспечить себе женское внимание? А как же ум и нестандартное мышление? А как же кругозор и вообще интересность? А как же целеустремленность и решительность? Устойчивость взглядов? Да и вообще серьезность. Неужели достаточно смазливой мордашки и бунтарского духа внутри? И то, что Тэру была не от мира сего в своих предпочтениях и мыслях, он понял уже давно. Да и по меньшинству не судят. Это скорее исключения, чем правило.
Гароу и не заметил, с какой заботой Тэру поправляет одеяло, взбивает подушки, укладывая их как можно удобнее. С каким трепетом осматривает его забинтованные конечности, и как еле уловимо кивает. Именно так проявляется забота. И пусть обычно он ее не видел и не чувствовал, но точно знал, что именно от нее люди так млеют, как тает на глазах вся их сдержанность и самостоятельность. Чертовски приятно, когда кто-то так безвозмездно заботится о тебе. Внутри внезапно сжалось. Да так сильно, что пришлось приложить пальцы к груди. Что-то будто пульсировало. Неприятно так пульсировало. Болезненно.
Заметив странный обеспокоенный взгляд, нахмуренные брови и сжатую руку, Тэру лишь устало вздохнула, накрыв ее своей.
— Расслабься и спи, иначе удар схватишь.
Ее голос был такой мягкий и обволакивающий, что в груди как назло все задрожало с еще большей силой. На мгновение показалось, что несчастное сердце просто остановится. И подумать только, какая ирония. Сколько врагов мечтало, чтобы сердце охотника на героев остановилось, а оно как назло лишь учащало свой такт. А тут, из-за какой-то чудаковатой девчонки оно почему-то готово словно разорваться на куски. Вот же странности.
— Интересно, — продолжила она, всматриваясь в обеспокоенное лицо юноши, — с чем же ты так отчаянно борешься внутри себя.
Вопрос, безусловно, был риторический, да и отвечать, если честно, на него Гароу совсем не хотел. Нужно было поскорее унять свой пыл и постараться уснуть. Ведь сон сейчас ему нужен как никогда.
— Спокойной ночи, — еле выдавил из себя юноша, резво переворачиваясь на бок.
— И тебе.
Имаи легко развернулась и побрела снова в сторону своей «берлоги» в центре ковра. Мягко умостившись на пятую точку, она вытянула ноги перед собой, чуть присогнув их в коленях. Натянув на голову наушники, ей почему-то захотелось послушать что-то меланхоличное. Желательно с женским вокалом и такое чтобы за душу брало. Когда музыка, наконец, заиграла, а карандаш снова оказался в руках, Тэру устало вздохнула. Чертова физика. Да кому она нужна вообще? Неужели в школе ей не хватило этих отвратных бессмысленных задач?
Она и не заметила, как подтянула ноги к себе и, сложив на коленях руки, удобно устроила на них свой подбородок. Душевные терзания были намного интересней порядком надоевшей физики, да и мучили голову не меньше. Почему-то до безумия захотелось разобраться в себе. Решить все для себя с этими непонятными чувствами длиною почти в девять лет. Внезапно подумалось о том, какой же это надо быть девушкой, чтобы нравиться нормальным парням, да и чтобы эти парни нравились в ответ. Может дело в голове или внешности? А может быть во всем и сразу? Почему же другим везет найти свою половинку и так быстро, прямо-таки аномально быстро. А Тэруко должна страдать. Страдать от любви к этому ненормальному, который нашел временное убежище в ее доме. Страдать от чувства вины за то, что не попыталась даже нормально найти его и попробовать попасть в то злосчастное додзе. А тот поцелуй. Это ведь была единственная их близость, да и с какой стати она вообще решила, что это любовь? Разве такое можно назвать любовью? А как же все те этапы, о которых так красиво рассказывают книги? Ведь все эти долгие девять лет они состояли лишь в формальном знакомстве. Ну да, виделись пару-тройку раз, но этого же мало для любви. Ведь так? Внезапно Имаи захотелось пожалеть себя. Губы предательски задрожали, а к горлу подкатил неприятный ком обиды и боли. Обиды на кого? На саму себя за слабости или на то перебинтованное тело, лежащее на диване за спиной? Но если это не любовь, к чему тогда все эти страдания?
