– Ну, что, игрок, допрыгался? – зло сказал барон. – Оставить бы тебя здесь, да уж ладно…

Услышав знакомый голос, гном от неожиданности подпрыгнул и зажал себе рот руками, чтобы не заорать. Подоспевший Карл некуртуазно отодвинул Вольфгера в сторону и отпёр дверь. Первым в камеру просочился Кот, прыгнул на колени к гному и стал вылизывать ему ухо. Рупрехт, который терпеть не мог кошек, пребывал в прострации и даже не пытался сопротивляться.

– Вставай, чего расселся? Уходим отсюда, быстро! Ты что, в кандалах? – прикрикнул на него Вольфгер.

– Нет, не в кандалах, – потерянно сказал гном, вставая на ноги и стряхивая с себя Кота. Он ещё никак не мог поверить в своё спасение.

Неожиданно из тёмного угла камеры раздался глумливый, пропитой голос:

– Оп-паньки! А у нашего-то карлика неожиданно нашлись богатенькие покровители! Эй, вы, а ну возьмите меня с собой, а то как закричу сейчас!

– А вот это ты зря, – с сожалением сказал Карл. – Сейчас ты сделал выбор, парень, и он оказался неправильным. Сам понимаешь, лишний свидетель нам ни к чему.

Он шагнул в темноту, раздался сухой треск, хрип и звук падающего на камни тела.

– Кто там был? – поморщился Вольфгер.

– Да какой-то бродяга, – пожал плечами оборотень.

– Что ты с ним сделал? – дрожащим голосом спросил Рупрехт.

– Свернул ему шею, а что? – невозмутимо ответил Карл. – Твоя любовь к азартным играм стоила жизни человеку.

– Но… Но я не хочу! – фальцетом воскликнул гном. – Зачем ты его убил?!

– Бежим, бежим, потом будешь стонать! – прервал гнома Вольфгер. – Если те трое наверху проснутся раньше времени, придётся уложить и их. Скорее! Карл, запирай камеру!

Они стали подниматься по лестнице вверх, причём Карл без малейших усилий тащил на себе совсем обессилившего гнома, а впереди неслышными скачками нёсся Кот. В караульне ничего не изменилось. Стражники спали, распространяя вокруг себя запах дешёвого вина, немытого тела и кожаных ремней – привычный запах казармы.

На улице их ждала Алаэтэль. Захлопнув дверь, похитители побежали обратно. Вдруг Кот, бежавший впереди, затормозил всеми четырьмя лапами, поднял шерсть дыбом и зашипел.

– Что ещё? – слегка задыхаясь от бега, спросил Вольфгер.

Карл прислушался:

– Сюда идёт городской дозор, я слышу шаги и скрип доспехов. Надо прятаться и быстро, вот вроде незапертая подворотня.

– А куда она ведёт?

– Да какая разница? Скорее, скорее, главное, чтобы нас не заметили!

Они забежали в подворотню, прижались к запертой двери, обнялись, чтобы занимать как можно меньше места, и замерли в тени. Дождавшись, пока топот солдатских сапог замолкнет за углом, Вольфгер сказал:

– Надо решить, куда пойдём теперь. На постоялом дворе прятать гнома, пожалуй, рискованно: хозяйка и прислуга могут его, да и нас заодно, выдать страже. Может, пусть пока поживёт на барке? Барочнику заплатим.

– А барки-то и нет, – хмыкнул Карл.

– Куда же она девалась? – удивился Вольфгер. – Барочник всё плакался, что застрял здесь до весны!

– Куда девалась, не знаю, а только нет её. Дело в том, что мне ещё раньше такая мысль в голову приходила, ну я и сходил на пристань. Нет там барки, даже следов не осталось. Обманул вас барочник, ваша милость.

– Да бог с ним, с барочником, – отмахнулся Вольфгер. – А куда тогда?

– Рупрехт, скажи, а есть в Виттенберге колония гномов?

– Нету, – отрицательно помотал головой тот.

– Совсем скверно. Тогда у нас нет выбора: до утра пусть посидит в своей комнате, а утром я схожу к Фуггерам, они что-нибудь придумают.

До сараев добрались без приключений. Карл поставил на крышу гнома, подсадил Вольфгера и передал ему с рук на руки эльфийку, после чего взобрался сам. Влезть в окно, не наделав шума, оказалось гораздо труднее, чем вылезти из него, но всё-таки, порвав кое-где одежду и заработав несколько синяков, они попали в комнату Вольфгера. Карл хотел забросить в окно Кота, но тот укусил оборотня за палец и сбежал.

– Вот дьявольская тварь! – обозлился Карл, облизывая ранку.

– Да ладно тебе, он сегодня нас всех спас, забыл? – сказал Вольфгер.

В комнате их ждала Ута. Не стесняясь присутствия Алаэтэли, Карла и гнома, она бросилась на шею барону и расплакалась.

14 ноября 1524 г.

Вольфгер решил посетить Фуггеров с самого утра, надеясь, что в конторе ещё не будет посетителей. Перед тем как покинуть постоялый двор, он зашёл к гному. Рупрехт сидел, забившись в угол комнаты и зябко обхватив руками плечи. Перед ним лежал обнажённый кинжал. Похоже, до гнома только сейчас по-настоящему дошло, какой опасности он чудом избежал, и его пробрало. Любой громкий звук в коридоре, особенно шаги, повергали его в ужас. Каждый раз гному казалось, что его всё-таки отыскали стражники. Сейчас они отволокут его на рыночную площадь, чтобы на потеху визжащей и улюлюкающей толпы отрубить руку, а потом сжечь богопротивного гнома на костре. Рупрехт решил сражаться за свою жизнь до последнего. Когда в комнату без стука вошла служанка, чтобы сделать обычную утреннюю уборку, несчастный гном чуть не выпрыгнул в окно. Он едва успел спрятать кинжал. Женщина вскоре ушла, а Рупрехт ещё долго не мог прийти в себя.

– Вот что, гноме, – сказал барон, присаживаясь на его постель. – Я сейчас пойду к Фуггерам, там мы будем решать, где тебя лучше спрятать. Потом мы с отцом Ионой пойдём к Лютеру, и вообще, меня целый день не будет дома. Я это к чему? Не вздумай и носа высунуть из этой комнаты, понял? Только до нужного чулана, бегом вдоль стены, и обратно. Не спускайся в общий зал. Проголодаешься – попроси кого-нибудь из наших, чтобы принесли еду сюда. Вчера нам просто сказочно повезло, скажи спасибо Алаэтэли, а во второй раз может и не повезти. И вот тогда… В общем, ты понял.

Гном часто и мелко закивал, его жидкая бородка смешно тряслась. Вольфгеру стало жаль бедолагу. Он подошёл к Рупрехту и хлопнул его по плечу:

– Ну ладно, приятель, не казни себя, со всяким могло случиться. Что было, то прошло. Вытащили мы тебя, и слава богу. Потерпи ещё день-другой, а потом мы из Виттенберга уедем, и ты опять будешь свободен. Ну? Перестань дрожать, говорю тебе! Вино есть? Ну так пей!

– А всё же, к-как он его… – продолжая думать о своём, невпопад пробормотал Рупрехт.

– Кто? Кого? – удивился Вольфгер.

– Как кто? Карл, Ганса…

– Какого ещё Ганса? Тебя что, вчера по голове били? Ты никак заговариваешься? Тогда почему Уте или Алаэтэли не сказал?

– Да нет, не били, – досадливо отмахнулся гном, – и не заговариваюсь я. А Ганс – это бродяга, ну тот, что со мной в камере сидел. Он зимой нарочно стражников дразнил или воровал на рынке по мелочи, чтобы в тепле переночевать. Утром, понятное дело, его все равно бы выгнали, ну дали бы по шее пару раз и всё, взять-то с него нечего, а теперь… – гном шмыгнул носом.

– Что делать, он не вовремя проснулся, – пожал плечами Вольфгер. – Жаль, конечно, твоего Ганса, но нам пришлось выбирать – ты или он. Разве ты ещё не понял, что наша жизнь – это вообще сплошной выбор, и часто выбирать приходится между плохим и просто отвратительным. Вчера ценой твоей жизни оказалась его смерть. Ну вот, мы с Карлом и выбрали.

– Это-то я как раз понимаю… – сказал Рупрехт, поднимая на Вольфгера больные, несчастные глаза, – но знаешь, я всё никак не могу забыть хруст позвонков… Это мне теперь, наверное, на всю жизнь.

– А ты напейся, поможет, – равнодушно ответил Вольфгер. – Хочешь, велю, чтобы принесли пару кувшинов? Ты какое вино больше любишь? Или тебе брентена?

– Нет, спасибо, – помотал головой Рупрехт, – не надо вина. Во-первых, гнома напоить нелегко. Мне, чтобы как следует опьянеть, надо много выпить. Во-вторых, я, когда пьяный, дурак дураком, ещё беды наделаю. Лучше я просто так посижу. Скажи только, чтобы чего-нибудь поесть собрали, а то у меня совсем живот подвело, в тюрьме-то, знаешь, не кормили, а в кабаке я поесть не успел…