Убедившись в хорошей возможности практически безнаказанного грабежа за Уралом, Ермак по возвращении требует от Строганова новой помощи. Тот было начинает упираться – ведь это недёшево, – но казаки прямо заявляют, что тогда просто прибьют его, разграбят его дом, поделят имущество[614] и всё равно возьмут своё. Такая перспектива Максима, естественно, не радует, и он идёт с разбойниками на сделку. В соответствии с ней Ермак получает три пушки, каждому невооружённому казаку выдаётся ружьё, всем выделяется необходимое количество пороха, свинца для отливки пуль, а также ржаная мука, крупа, соль, сухари, коровье масло и по половине солёной свиной туши. Кроме этого, казачье войско получает по одному знамени с изображениями святых на каждые сто человек и даже музыкальные инструменты (барабаны, трубы и т. д.) – так сказать, для поднятия боевого духа. За это Ермак даёт письменное обязательство возместить Строганову все расходы за счёт награбленного в Сибири добра, да ещё при удачном исходе дела и приплатить «бонус» (это, правда, было обещано устно). В результате припасов оказывается так много, что гружёные ими суда начинают чуть ли не уходить под воду, так что приходится осуществить их срочную разгрузку и часть вещей с продовольствием оставить.
И вот, наконец, 12 (или 13) июня 1579 года[615] пятитысячный «диверсионный отряд»[616] Ермака отправляется в свою вторую экспедицию. Едва ли он предполагает, что в результате неё разгромит целое государство, заслужит прощение самого царя, да и вообще войдёт в историю. Задача ставится намного скромнее – грабёж[617]. О Сибирском ханстве он, естественно, знает – ну, так тем хуже для Кучума: пусть его подданные раскошеливаются. Как русские да иностранцы на Волге. Что же касается Максима Строганова, то он, я думаю, и вовсе вздыхает с облегчением: как говорит хорошая русская поговорка, «баба с возу – кобыле легче». Глядишь, эти оторвы в Сибири сгинут, а деньги – дело наживное.
Ермак разбивает свои силы на отряды по сто человек, ставит над каждым командира и вводит сверху донизу строгую подчинённость. Дисциплина устанавливается железная: жёстко караются неповиновение и прочие преступления, кроме одного – грабежа (он-то как раз приветствуется[618]). Отряд устремляется за Урал, однако, несмотря на имеющихся на этот раз проводников, быстро выясняется, что выбранные реки слишком мелководны. Вновь начинается блуждание, и в результате снова происходит зимовка. Из построенного с нуля острога казаки опять осуществляют набеги на местных жителей – вогулов/манси и обирают их в самом прямом смысле этого слова до нитки[619]. Нет нужды говорить, что слухи об этих бесчинствах распространяются широко, и коренное население начинает готовиться к вооружённому отпору.
Весной атаман проводит смотр своему воинству и выясняет, что у него осталось 1.636 человек[620]. Всего! Часть умерла от тяжёлых условий зимы, часть была убита во время грабительских набегов, а часть – несмотря на строгие дисциплинарные меры – попросту разбрелась-разбежалась. Тем не менее, 1 мая 1580 года он на вновь построенных кораблях-стругах продолжает свой путь.
Вскоре происходит первое более или менее серьёзное столкновение с местными жителями. В попытке остановить незваных гостей они дважды обстреливают с берега суда казаков из луков, но это не производит никакого эффекта. Более того, в ответ даётся залп из огнестрельного оружия, и никогда не слышавшие его грохота сибирцы разбегаются. В отместку за попытку сопротивления Ермак приказывает сначала разорить их селение, а потом сжечь его дотла. Сходной участи подвергаются и остальные поселения на пути казаков, а 1 августа они практически без боя берут Чимги (будущую Тюмень[621]). Это уже серьёзный населённый пункт, и стоит он практически на границе Сибирского ханства. Здесь атаман решает остановиться на очередную зимовку[622].
Известия о быстром приближении неприятеля доходят до Кучума довольно быстро. Ничего хорошего от этого он не ждёт. Ещё несколько лет назад в его государстве стали наблюдаться странные явления. То в воздухе неведомо откуда начинал разноситься колокольный звон, то вода в Иртыше становилась кроваво-красной, а стоящий у его берегов утёс выбрасывал золотые и серебряные искры, то с неба до земли простирались огненные столбы[623]. Шаманы считали это плохими предзнаменованиями. А с некоторого времени на песчаном острове при слиянии Тобола с Иртышом стали в полдень появляться два зверя. Один, приходивший со стороны Иртыша, был белым волком. Другой, чёрный, появлявшийся от Тобола, был похож на небольшую охотничью собаку. Каждый раз они схватывались друг с другом, собака неизменно побеждала, а потом оба исчезали в воде. Кучум потребовал от шаманов разъяснений, и те сказали ему, что волк – это он сам, а собака – русский воин, который вскоре появится в его государстве и лишит его власти. Хан настолько разгневался, что велел разорвать прорицателей лошадьми, но пророчество стало широко известно[624].
А казаки тем временем подбираются к владениям Кучума уже вплотную. В одном из пограничных городков они захватывают ханского сборщика дани и приводят к Ермаку. Тот обходится с пленником ласково, оказывает ему знаки внимания, расспрашивает о здоровье хана, говорит, что хочет посетить его как друг, но напоследок приказывает произвести залп из пяти ружей[625]. Кучумовский чиновник, никогда прежде не видавший и не слыхавший такого, оказывается потрясённым до глубины души. А атаман, довольный произведённым эффектом, приказывает отпустить его с миром – и с подарками – к своему государю в уже известный вам город Искер/Сибирь.
Через некоторое время татарин предстаёт перед глазами Кучума – в русском одеянии! – и рассказывает ему о стрельбе пришельцев из луков, «что огонь из них пышет»[626], а также об их миролюбии. Тот верит в добрые намерения казаков с трудом: наслышан о творимом ими беспределе. И тотчас велит собирать силы для отпора Ермаку, который 9 мая 1581 года[627], приняв все необходимые меры предосторожности, начинает движение уже непосредственно в глубь Сибирского ханства. Его отряд идёт вниз по Туре́, впадающей в Тобол.
В устье Туры происходит очередное вооружённое столкновение с сибирцами. Ермаку противостоят сразу шесть татарских мурз. Бой продолжается несколько дней и заканчивается полной победой русских, побивших множество неприятелей и взявших столько добычи, что не могут всю её разместить на своих кораблях, так что часть приходится закопать. Но и казакам сражение даётся нелегко: в их рядах остаётся 1.060 человек[628]. Тем не менее, они достигают главного: прорываются в Тобол.
Тут их ждёт очередной оборонительный рубеж. Поперёк самого узкого места реки татары протягивают железную цепь, а на высоком правом берегу располагают большой отряд. Ермак появляется здесь 29 июня[629]. Его корабли упираются в заграждение, сверху начинают сыпаться стрелы. Бой идёт три дня. Его судьбу решает военная хитрость. Видя, что людей у него намного меньше, чем у неприятеля, Ермак приказывает натянуть на вязанки хвороста казацкое платье, разместить их вдоль бортов, а высвободившуюся таким образом часть своих сил скрытно высаживает на берег в тыл неприятелю. Татары, подвергнувшиеся неожиданному удару сзади, видят к тому же на вражеских кораблях множество «людей», решают, что их хотят окружить, и бросаются врассыпную. А довольные собой казаки продолжают своё неумолимое движение вперёд. Их силы, подорванные упорными боями, тают, делается недельный привал, но после своеобразного военного совета большинством голосов принимается решение поход всё же продолжить.
