Лапы или чутье уже сами собой выносят меня на рынок. Народа много, но это не час пик в метро, вполне себе можно бегать от одного к другому, тем более круг поиска ограничен — женщины, старики и дети меня не интересуют. Авось найдется здесь искомый субъект. Поисками я занималась минут десять, пока меня больно не пихнули коленкой в бок.

— Прости, дружище! — вдруг сказал знакомый голос. Вот так, не я его, а он меня нашел.

Пахнет этот Макс так, что лапы подгибаются — щемящий запах тумана, одиночества, полыни и леса, еще немного старых книг и сухой малины. Я чуть не взвыла от нахлынувших чувств. Стараясь не отставать от этого волшебного запаха, бежала за людьми.

Совсем скоро наша скромная процессия свернула в нужный тупик. Я думала их тащить сюда придется, а они сами всё знали. Пришли и замерли, как вкопанные, оно и понятно, не каждый день окровавленные тела на улицах попадаются. Это неприятно даже в обычных городах, а уж в таких чудесных как этот вовсе нонсенс.

Макс и его спутница, видимо, единственные тут, кто представляют возможность подобной ситуации. Да, вот как раз они говорят про то, что нужно что-то сделать. Собираются перевернуть тело, но боятся.

Я подошла к своей недавней жертве, ткнула его носом в плечо, хотела спросить, как он, но получилось что-то типа: «Бау!» — ясно — говорить не могу, но хочется-я-я. Перевожу взгляд на пахнущего туманом Макса, интересно, как он отреагирует на такое развитие событий? Стоят, паникуют, боятся тело трогать. Эх, молодежь, всё за вас придется делать.

Без рук сложно, но лапами и зубами всё же переворачиваю тело, мне же не противно, я-то знаю, что он не мертвец. Снова смотрю на Макса и его спутницу, хочу увидеть их реакцию, как вдруг, из самых глубин моей пёсьей души, вырывается вой. Симпатичный аккомпанемент для этой мизансцены. Не каждый день кому-то приходится лицезреть мёртвого самого себя. Вот наш сэр Макс из Ехо попривык, ему пришлось через толпы приключений пробраться, чтобы спокойно на свои трупики смотреть, а этот бедолага первый раз с подобным столкнулся, ну и спутница его, конечно, предсказуемо испугалась.

— Макс! Это ты? — испугано взвизгнула женщина.

— Хороший вопрос. — Макс нервно смеется. — Какой ответ тебя устроит? Да, нет, не знаю? — отвечает он ей.

Растерян знатно. Понимаю, что выть больше не хочу, да и вообще выть было не нужно, просто какой-то инстинкт заставил сердце рваться на кусочки — озвучила, видимо, чувства этой парочки — сопереживала. Смотрю на них и понимаю, что если я ничего сейчас не сделаю, то мы так и простоим тут, проволнуемся до морковкиного заговенья, а Максу, со странным запахом тумана, волноваться незачем, он мне нужен в хорошем расположении духа.

Подхожу к нему совсем близко, утыкаюсь носом в колени, потом легко кладу лапы на плечи, говорю: «Все нормально», — но получается короткий рык, а потом и вовсе не сдерживаюсь и нарушая свой же собственный запрет, совершаю быстрый лизь носа Макса. Смотри же на меня, ну! Ничего страшного, все будет хорошо! Туманный Макс недолго смотрит в мои глаза и почти сразу зажмуривается. Эх, бедолага, ладно, не переживай, прорвемся.

Смешно перекинув недотруп через плечо, Макс, Алиса и я возвращаемся к ним домой. Так-то меня с собой никто не приглашал, но негласно было понятно, что я теперь в их команде и даже старший в этой группе. Дом их мне понравился: большой, добрый, светлый, чем-то мне напомнил профессорские киношные дачи. В коридоре пахнет ягодным пирогом и тушеным мясом, а я очень хочу пить — имбирные печеньки из «Сельской кухни» некстати напомнили о себе. Кинув быстрый взгляд на хозяев, понимаю, что им не до меня. Высунув язык, смеюсь над собой, представляя предстоящую процедуру утоления жажды, и иду на кухню искать воду, а ничего не найдя, возвращаюсь в коридор.

Пока я тщетно искала хоть что-то похожее на ведро с водой, или кастрюлю с компотом, Макс со своей ношей и Алиса уже зашли в гостиную. Высокие распашные двери с большими стеклами открыты, поэтому я вижу, как Макс кладет на пол тело, и в этот момент меня почти сносит волна паники одной из жительниц. На всякий случай решаю остаться в коридоре, сижу и наблюдаю очередную истерику, теперь уже домочадцев. Мне не нравится их настроение, хотя, должна признать, держатся они бодрячком. Страха в комнате не чую, скорее это запах волнения и предчувствия перемен.

Оказаться свидетелем дружеских разборок неприятно, я хочу на улицу — бегать по городу, смеяться высунув язык и бесяво скакать в цветном фонтане и наконец напиться. Интересно, а шерсть у меня от его воды окрасится?

Юстасия, вроде так ее зовут, нудит и нудит, мешает моим искрящимся мечтам. Однако какая вредная девица, но мой любимчик Макс терпит, вот ведь железные нервы! Подправлю, пожалуй, им немножко настроение, я же волшебница, хоть и в пёсьей шкуре — тоненькой ниточкой веду по сердцам всех присутствующих покой и тишину. Они замолкают и, наконец, переводят дух.

А потом начинает говорить туманный Макс и я с ним согласна, нечего на него одного все шишки скидывать. Ну да, двойник его, но ведь теперь самое время сплотиться, а не кидать друг в друга обвиняшки, а потом не выдерживаю, захожу в комнату, сажусь у двери. Насмотреться и наслушаться успела из коридора, теперь принюхиваюсь. Ого, я теперь как Нумминорих. Понятно, что до него мне далеко, но опыт интересный.

— А это что за зверь? — умиляется одна из женщин. — Это ты его привел, Макс?

Макс говорит, что я сам пришел. Или пришла? Ох, мне бы не забыть, что я вообще-то Анна, тайный сыщик, работаю тут сейчас кем-то странным. Не то проводник, не то аккумулятор, а то и вовсе превентивная помощь самой себе. Туманный Макс зовет меня Анубис, соглашаюсь, киваю, хоть горшком назови, только в печь не ставь.

Лиза мне нравится и Алиса тоже. Они обе понимают, что я не просто пёсик. Смотрят на меня в надежде, что смогу им хоть как-то объяснить происходящее. Зря, безмолвной речью они не владеют, говорить у меня не получается, а в человека я сама не хочу пока превращаться — того гляди и в самом деле потребуют объяснений, а их у меня и нет.

О, вот и Стасия окончательно успокоилась, осознала свой страх и поделилась им. Это правильно, разделив страх на несколько людей (адекватных людей), можно совсем с ним распрощаться. Думает тут всё только на Максе держится. Ну, почти, да не совсем. Украдкой, как умеют только собаки, смотрю на него. Геройский мужик, внутри всё рвется на части, а виду не подаёт, люблю таких. Забавно, но как только я распознала душевную суматоху Макса, то сразу почувствовала себя сэром Джуффином. Это когда он резко встает с кресла, хлопает тебя по спине, возвращая в правильное состояние духа, будто вывих вправляет. А что? Поиграю в сэра Почтеннейшего начальника. От предвкушения игры хвост радостно пришел в движение, я опять засмеялась, высунув язык.

Спрашивать терпящего бедствие в подобные моменты о поддержке бессмысленно, это как у утопающего интересоваться свободой выбора: «Сэр, вам помочь или дать утонуть?» Вот я не спрашиваю, а передаю солидный кусок спокойствия в распоряжение Макса, так вкусно пахнущего утренним туманом и малиной. Пара мгновений и внутренний сквозняк у него затихает, оконные рамы сердца перестают хлопать, разлетевшиеся листы нервов опускаются на пол. До полного душевного порядка еще далеко, но соображать ему сейчас определённо легче.

Смешной. Теперь он заявляет подружкам, что я не позволяю ему паниковать, хотя почему смешной, вообще-то всё так и есть. Значит, чует он и магию, и энергии, и вообще всё, и… Ой! Почти готов рассказать девочкам про меня всю подноготную. Зачем, это не их сказка: «Тихо! Сейчас молчи. Лишнего им знать не надо.» — мысленно кидаю запрет, укоризненно смотрю и тот покорно умолкает.