Рэй, поборов страх, посмотрел вниз и увидел быстро приближающуюся жёлтую землю и длинную горную гряду. А ожидал он увидеть совсем другое…

– Эй! – Крикнул вор Килиану, сам почти не слыша своего голоса за гулом ветра. – Я немного просчитался. Возьми левее!

Спереди кто-то что-то ответил, но Рэй расслышал только "…чего…"

– Я говорю, левее бери, иначе мы приземлимся посреди чёртовой пустыни!

Последние слова, видимо, всё же донеслись до ушей эльфа, потому что он начал разворачивать драколиска в правильную сторону.

Несколько минут, показавшихся вору вечностью, они летели спокойно, и Рэй даже подумал, что это не самый плохой способ передвижения. Но тут что-то неожиданно изменилось.

Сначала Рэй услышал в своей голове пронзительный женский крик. Затем его грудь как будто пробило огненным копьём, он охнул и непроизвольно разжал руки. А в следующий миг драколиск вдруг протяжно взревел, сложил крылья и на всём ходу дважды повернулся вокруг своей оси.

Земля и небо перемешались, солнце больно ударило по глазам, шею словно полоснули ножом. На какую-то чудовищную долю секунды Рэй ощутил свободное падение и увидел пролетающие мимо листки бумаги, выпавшие из карманов послушника, а потом чьи-то стальные пальцы сомкнулись у него на запястье, едва не выдернув плечо из туловища.

Ящер резко выровнялся, и вор обнаружил себя висящим у него на боку, прямо возле машущего крыла. Тэри, рыча, одной рукой держал Рэя, а второй цеплялся за Килиана, который всем телом прижимался к шее драколиска.

– Все целы? – Прокричал эльф, не оборачиваясь. – Я теряю контроль, придётся срочно садиться!

Рэй посмотрел вниз и ужаснулся: до земли было ещё о-очень далеко.

– Делай что можешь, только быстрее! – Крикнул он в ответ, ухватился за плащ вампира второй рукой и нечеловеческим усилием подтянулся. Только после этого вор увидел мохнатый розовый комочек, болтавшийся на длинном хвосте птицы. – Плюшка! Твоя Плюшка сейчас упадёт!

– Амара??? – Килиан в ужасе оглянулся. – Нет, Рэй, не дай ей сорваться!

– Легко сказать, – прокряхтел вор, со второй попытки закинув ногу на спину ящеру.

В груди по-прежнему полыхал огонь, но уже терпимо. Драколиск быстро снижался.

Усевшись как следует позади Тэри, Рэй обернулся и вытянул правую руку к Амаре. Но с тем же успехом можно было пытаться поймать ветер. Тогда парень со всей силы сдавил икрами бока птицы и лёг на спину.

Он растянулся до предела, повреждённое плечо заныло. Его растопыренные пальцы не доставали до мартышки всего каких-то десяти дюймов. Зверёк цеплялся когтями, подтягивал задние лапы, но тут же снова соскальзывал назад и не падал лишь благодаря своему хвосту, накрученному на чешуйчатый хвост драколиска. Было видно, что держится зверь из последних сил.

Ноги у Рэя уже немели, он чувствовал, что начинает съезжать с птицы. Тэри, заметив это, придержал вора за штаны.

– Давай же, Плюха, хватайся! – Прорычал парень, приблизившись к Амаре ещё на дюйм. – Я не хочу из-за тебя сдохнуть!

Ему отчего-то показалось, что Плюшка поняла его слова. Она издала странный звук, похожий на кошачий мявк, прижала уши, всем телом напряглась и, оттолкнувшись хвостом, прыгнула вперёд.

Рэй видел её грациозный полёт. Видел, как развевается на ветру длинная фиолетово-розовая шерсть. Он почти чувствовал её тепло в своих ладонях. Но в этот самый миг драколиск снова неожиданно дёрнулся вбок, и вор машинально убрал руки, вцепившись ими в скользкие бока ящера.

На мгновение он успел заглянуть в огромные зелёные глаза Плюшки. А затем она пролетела вперёд и исчезла у него из виду за очередным взмахом крыла драколиска.

– Амара! – Взвизгнул Килиан, увидев развязку. – Амара!!!

Он попытался вновь взять контроль над драколиском и направить его вслед за исчезающим внизу розовым клубочком. Ящер отчаянно заверещал и задёргался, как в конвульсиях, последний раз взмахнул крыльями – и камнем полетел к земле.

Килиан закричал, Рэй тоже. Краем глаза он видел, что вампира рядом уже нет. Всё кружилось и вертелось, жёлтая земля неумолимо приближалась.

В какой-то момент вдруг исчез и мальчик.

Рэй держался до последнего, но в конце концов его мышцы не выдержали. Он разжал занемевшие пальцы, соскользнул со спины драколиска и, напоследок получив по виску мощным хвостом птицы, отдался во власть ветра, больше ничего не ощущая, кроме неистового огня в груди.

Двенадцатый удар колокола ещё эхом раздавался в голове Итана, когда голос Берхарта вывел его из глубокой задумчивости:

– Пора, Ваше Преосвященство.

– Спасибо, Берхарт. Я уже иду.

Советник кивнул и вышел из тесной молельной комнаты, прикрыв дверь.

Итан тяжело вздохнул, расцепил занемевшие пальцы и медленно встал с колен, отряхнув чёрную мантию. Затем поднял голову и посмотрел в один из Ликов Триединого, глядящего на него с позеленевшей от времени бронзовой статуи. У божества было шесть рук, и в каждой Творец держал по атрибуту: одна рука сжимала меч, другая книгу, третья – весы. В остальных были флейта, художественная кисть и скипетр. Трёхликий, бесспорно, являлся разносторонней личностью. Так же, как и сам Итан, прекрасно владевший каждым из изображённых инструментов. Верховный дейн был одним из Старших Посвящённых, а потому знал, что когда-то очень давно, до того, как нога человека ступила на эти земли, существовал четвёртый Лик. И у него было ещё две руки: в одной – песочные часы, а в другой – магический шар. Магия и Время… И если первое Итан почти сумел себе подчинить, то над Временем он, увы, был не властен. Ещё вчера дейн с тоскливой отрешённостью наблюдал за тем, как опускается каменная плита на саркофаг его отца, а уже сегодня, на три дня раньше, чем планировалось, вынужден занять его место на священном престоле. И, как бы он ни желал отсрочить этот неприятный момент, часы уже пробили полдень. Пришло время явить людям нового Архаина.

Итан поднимался по лестнице, ведущей в главный зал, едва переставляя ставшие будто ватными ноги. Со дня смерти Фэйзила он так и не смог заставить себя поспать, опасаясь повторения кошмара, и теперь всё его тело кричало от усталости. Глаза резало болью даже в темноте. Дейн опасался, что если сейчас вдруг споткнётся и упадёт, то уже не сможет встать. Но когда он сделал шаг в освещённый алхимическими шарами зал, спина его была пряма, а на губах играла чуть заметная улыбка.

Итан остановился посреди помоста, глядя на собравшихся в Храме людей. Он догадывался, какое впечатление производит на них сейчас. С аккуратно подстриженными вьющимися волосами и гладко выбритым подбородком он выглядел совсем мальчишкой, самоуверенно взявшим на свои плечи слишком тяжёлый груз. Но чужое мнение больше не имело для него значения.

Зал был переполнен. Балконы и скамейки слева были целиком заняты храмовниками. Ближе всех сидели приглашённые из других стран настоятели со своими дейнами. Синие лирийские мантии соседствовали с жёлтыми равийскими и чёрными антарресскими. Отец Себастан прислал вместо себя своего верховного дейна и ещё двух представителей. Видно, заподозрил неладное… Или просто перестраховался на всякий случай. Это уже тоже не имело значения.

Важно было лишь то, что Нейтан, сидевший на заднем ряду среди белых мантий, успел выполнить свою задачу в срок, и теперь всё зависело от того, не напортачил ли он где-то и не оставил ли следов. Учёный был крайне бледен. И пьян. Итан сам заставил его как следует выпить незадолго до Церемонии – Нейт так сильно нервничал, что мог привлечь к себе чьё-то ненужное внимание. Сейчас он выглядел более спокойным, сонно плавая глазами по залу и частенько цепляясь взглядом за спину сидящего в правой половине зала человека.

Убийца расположился в среднем ряду прямо у прохода, как будто надеялся, что ещё сможет уйти. За такую работу умный бы не взялся, а глупец бы попросту струсил. Значит, фанатик… А фанатик должен знать, что из Храма у него только один путь – в мешке для трупов. Каким образом Нейт провёл его на территорию через всю храмовую и имперскую гвардию и усадил рядом с состоятельными горожанами, Итан старался не думать. Потом расспросит… если доживёт.