Ни человека, ни животного, ни птицы. Казалось, весь мир погиб, оставив только эту безмятежную реку. Я сняла кроссовки и, присев, опустила босые стопы в воду. Она была холодной, но бодрила. Я всматривалась в отражение, пытаясь разглядеть в нём свои черты, но вода искажала лицо до неузнаваемости. На плечи опустилась тяжесть и взгляд вновь затуманился. Я ссутулилась, опустив голову и наблюдая как слёзы капают в воду словно редкий дождь. Я не понимала, отчего плачу на этот раз. Обидные слова, услышанные в магазине, растворились в движении автострады. Ведь всё, что наговорила Мария – это ведь были настолько очевидные вещи. А я вместо того, чтобы самой себе признаться в сказанном, бежала от этого, испугавшись собственного положения.

Но ведь меня никто не принуждал становиться содержанкой. Я осознанно выбрала этот путь, чтобы решить свои проблемы. Да, я проглотила свою гордость, ради определённой выгоды. Но стоило мне увидеть жизнь, какой она могла быть, если бы я была чуть уверенней, чуть хитрей, чуть беспринципней, как я забыла о том, что становлюсь ничем не лучше тех меркантильных женщин, которых училась ненавидеть по классическим романам.

Я никогда не вводила в заблуждение своих любовников, давая ложные обещания и пустые клятвы. Хоть в этом я осталась честна. Каждый из нас использовал друг друга добровольно. Но по сути… я просто продавала своё тело за подарки, путешествия, вещи. Даже для прогрессивного двадцать первого века, я оставалась всё той же опустившейся шлюхой, на которую косо смотрели как и триста лет назад, так и сейчас.

Как же мужчинам проще! Тех, кто использует женщин, за такой образ жизни не осуждают – все помои льются на нас, их девочек, которых некому защитить. Даже те, с кем мы были, с удовольствием бы отреклись от нас, соверши мы какой-нибудь проступок на глазах у всего общества.

Всё это я прекрасно понимала, обо всём этом я уже думала, но всякий раз отметала эти рассуждения на задний план, потому что от них становилось невыносимо тяжело на душе. А сегодня слова Марии будто послужили катализатором. Мысли прорвались сквозь плотину отрицания, затопив меня слезами. Давно пора.

Не знаю, сколько я просидела на берегу, но вдруг ощутила дрожь. Плечи покрылись мурашками, воздух стал холоднее, а солнце клонилось к закату, застревая в макушках деревьев. Я ополоснула лицо речной водой, почувствовав облегчение. С прохладными каплями растворялись и тягостные мысли, и головная боль от долгих рыданий.

Неся в руках кроссовки, я прошлась по жёсткой траве босиком. Сколько же я так просидела? Алекс ни разу меня не потревожил. Может, он вообще уехал, бросив меня одну неизвестно где? Но выйдя из-за развесистого кустарника я увидела одиноко стоящий автомобиль. Алекс сидел прямо на земле, прислонившись к решётке радиатора. Пиджак валялся рядом, рукава сорочки закатаны, а в зубах он держал травинку. Глаза были прикрыты, но стоило мне подойти поближе, как Алекс с прищуром взглянул на меня.

– Что это за место? – спросила я.

– Река Клязьма, – Алекс поднялся на ноги, подхватив пиджак. – Всё хорошо?

И вновь этот тон, как когда он позвал меня по имени. Почти нежный. Он заглянул мне в глаза и что-то мимолётное будто прострелило меня насквозь. От такой неожиданности я даже отступила.

– Нормально, – я отвернулась, чтобы не смотреть в его глаза. – Ты здесь раньше был?

– Одно время жил тут недалеко. А сюда ходил с друзьями купаться. Об этом месте знали только мы.

Алекс раскатал рукава и надел пиджак.

– А откуда ты?

– Какая разница? – ответил он почти грубо. Его настроение резко изменилось. Мне уж показалось, что он отнесётся снисходительней к сломленной женщине, но, видимо, ошиблась.

– И правда, никакой, – я ответила в таком же тоне. – Я проголодалась. Отвези меня в Метрополь.

Но Алекс только усмехнулся.

– Что?

– Тут в километрах пяти есть неплохой отель с приличным рестораном.

– Я хочу в Метрополь, – я упёрла руки в бока.

– Тогда нам придётся поморить тебя голодом ещё несколько часов. Если сейчас поедем, то застрянем в пробке. В лучшем случае поешь часа через… – он взглянул на часы, – три-четыре.

– Зачем ты тогда привёз меня сюда?

– Ты попросила.

– Неужели нет безлюдных мест в пределах города?

Алекс открыл было рот, и я уже ожидала услышать очередную грубость, но он сдержался и отвернулся.

– Могла бы просто сказать спасибо, – он открыл мне дверь и указал на заднее сиденье.

Стоило признать, что в этот раз я была не права. Ведь он действительно исполнил мою просьбу, не задавая лишних вопросов. Я не возражала, а теперь веду себя с ним как капризная привереда.

– Спасибо, – с неохотой произнесла я. – Хорошо, поехали в этот отель.

Место, куда Алекс привёз меня, оказалось и вправду неплохим. На берегу реки возвышалось большое деревянное здание с небольшим ухоженным парком. Вдоль дорожек уже зажгли свет, который придавал уют этому пустынному месту. В будний день здесь было тихо и немноголюдно. Тем лучше.

Внутри дома дубовые балки поддерживали высокий потолок, с которого свисали люстры в виде оленьих рогов. Древесный запах наполнял всё помещение, будто отель построили совсем недавно. Хостес проводила нас за столик. Я опустилась в мягкое кресло, мгновенно расслабившись. Было тепло и по-домашнему комфортно.

– Ты не присядешь?

Алекс остался стоять, достав телефон и набирая сообщение. Он вскинул на меня взгляд.

– Не хочу, чтобы подумали, что мы вместе.

Эта фраза ударила как ножом. Даже водитель, который возит меня и исполняет поручения, считает ниже своего достоинства поужинать с содержанкой своего босса. Я смотрела на его удаляющуюся спину и чувствовала, как гнев наполняет меня.

Да кто он сам такой? Мальчик на побегушках с огромным самомнением. Ведёт себя как принц голубых кровей, брезгуя составить мне компанию. Я на секунду подумала, что у нас могут сложиться дружеские отношения, но он одной фразой убил всякое желание сблизиться.

Я сделала заказ, попросив сразу принести бутылку вина. Этот день не мог закончиться иначе как в забытье алкогольного дурмана. Я посматривала на других гостей. Три парочки и одна семья с двумя маленькими детьми. Одинокая я резко контрастировала с ними, будто была незваной гостьей. Они переговаривались, смеялись, влюблённые с нежностью касались друг друга. Стало неловко, словно я нарочно подглядываю. Бокал вина следовал один за другим. И к концу ужина я выпила больше половины бутылки.

За окном стемнело. Пора было ехать домой. Мне осточертело сидеть здесь одной. Павел был занят, Алиса умотала в жаркие страны. Бросили меня совсем одну. Ну ничего, вызвоню других своих подруг, поеду кутить в клуб, потанцую, расслаблюсь… забудусь.

Интересно, куда запропастился мой водитель?

Я рассчиталась и нетвёрдой походкой прошла в уборную. Взглянув на себя в зеркало впервые за много часов, я ужаснулась. Тушь размазалась и отпечаталась на верхних веках, глаза всё ещё были красными. Пьяная, одинокая, с потёкшим макияжем. И в таком виде я сидела в ресторане? Удивительно как официант, обслуживший меня, сохранил вежливую улыбку на лице. Ещё и Алекс ничего не сказал о моём внешнем виде. Скотина!

Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я вышла обратно. Взгляд скользнул по залу и замер. С места, где я сидела, не было видно шикарного чёрного рояля, стоящего в углу возле камина. Я как завороженная прошла через зал к нему и коснулась полированного дерева. Золотом сверкнули буквы «C.Bechstein». Изящный строгий силуэт инструмента взволновал меня. Я вспомнила как мои руки касались клавиш, издавая самые прекрасные звуки, которые только мог придумать человек.

Не помня себя, я села на табурет и откинула клап. Пальцы сами легли на клавиатуру. Глубоко вздохнув и прикрыв глаза, я стала играть. Стоило музыке зазвучать, как моя душа вознеслась к потолку. Будто не было этих трёх лет без практики. Внутри всё вибрировала в унисон со струнами. Руки будто жили своей жизнью, порхая по клавишам. Я думала, что не смогу вспомнить ни одного такта, но под пальцами оживала Арабеска Дебюсси.