– Он меня всегда подкалывает. Я не раз тебе говорила, что он позволяет себе шутки на грани. И сейчас с чемоданом сделал нарочно, чтобы унизить меня. Мне пришлось самой всё собирать.

Павел продолжал молча смотреть на меня.

– Я хочу, чтобы ты уволил его. Он перешёл всякие границы, – я замолчала, остановленная поднятой ладонью.

– Ну хватит. Анечка, я поговорил с ним. Он объяснил, что это была случайность. Я ему верю. – Взгляд Павла пронзил меня насквозь. Он поверил этому негодяю. Ему поверил, а мне нет? – Но попросил его больше не докучать тебе. Как только мы вернёмся в Москву, я похлопочу о том, чтобы найти тебе хорошего водителя. Пока же он будет нем как рыба, я попросил его.

Я обречённо вздохнула.

– А нельзя ли уже сейчас?

– Вечером он отвезёт нас на пирс, там мы пересядем на яхту и на неделю ты вообще забудешь о его существовании, – Павел протянул мне руку. – Ты довольна?

Я взялась за его ладонь. От его слов и правду немного отлегло, я даже позволила себе слабую улыбку.

– Хорошо.

Он усадил меня напротив, щёлкнул пальцем подзывая ожидавшего в углу официанта и проговорил что-то на французском. Гарсон кивнул и удалился, исполняя пожелание гостя.

– Тебе нужно попробовать их пуляр. Это что-то потрясающее. Ты наверняка проголодалась?

Я кивнула, внезапно ощутив в желудке пустоту. Кроме шампанского, которое я выпила на борту джета, в моём животе с утра побывал разве что батончик с мюсли. Пока мы ели, совсем одни в большом зале, я окончательно успокоилась. Павел развлекал меня разговорами о французской кухне, о том, что в Каннах можно зайти в один ресторан, где подают невероятный конфи из утки. Среди этих гастрономических разговоров я позабыла о том, что так раздражало меня ещё час назад и покончив с едой уже беззаботно смеялась и шутила.

– У меня для тебя кое-что есть, – Павел потянулся к карману и достал красную коробочку. Я ахнула, прикрыв рот. – Надеюсь, тебе понравится.

– Конечно понравится, – сказала я, даже не зная, что внутри. – Ты всегда можешь мне угодить.

Я привыкла к таким маленьким безделицам, которыми меня время от времени баловали мои любовники. То серёжки, то браслет, то колечко. Колечко, конечно, всегда было просто колечком, ничем большим. Но всякий раз это было невероятно приятно. Все безделицы я хранила, но никогда не носила подарки от предыдущих мужчин при нынешних. И сейчас на моём запястье красовался только браслет из розового золота, а в ушах едва заметные гвоздики из того же металла – всё подарки Павла.

Я открыла крышку и снова ахнула. Внутри оказались серьги-пусеты с крупными бриллиантами. Камни мягко сверкали в тусклом свете. Я тут же сняла свои серёжки и примерила обновку, покрутила головой на радость довольному Павлу и, перегнувшись через стол, крепко поцеловала его в губы.

– Нравится! Ещё как нравится!

– Ты моя отрада! – смеясь проговорил Павел и прикоснулся к моей щеке. Взгляд его вдруг стал серьёзней, а улыбка погасла. – Моя последняя отрада.

– Ну что ты говоришь? Какие ваши годы, Павел Алексеевич? Тебе всего пятьдесят шесть, жизнь только начинается, – сказала я. Но взгляд его стал затухать, он будто погрузился в какие-то свои мысли, уносившие его далеко от меня.

– Мне с тобой очень хорошо, – сказал серьёзным тоном. – Ты такая настоящая. Не притворяешься как другие, не требуешь от меня ничего большего. Смеёшься так искренне.

– Эй, – я прикоснулась к его лицу, стараясь вернуть его в настоящее. Его карие глаза встретились с моими и в них я увидела невероятную тоску. – Конечно искренне. Мне с тобой тоже очень хорошо. Мы стали добрыми друзьями. Если тебя что-то тревожит, ты знаешь, что всегда можешь рассказать мне.

В груди вдруг тревожно кольнуло. Он говорил так обречённо, что напугал меня. Что же могло так озаботить его? Я никогда не видела его таким. Павел с грустью ухмыльнулся, но взгляд его оживился.

– Не бери в голову. Видимо, это старость постучала.

Как и обещал Павел, Алекс только довёз нас до пирса, выгрузил из багажника чемоданы и будто испарился. Он не смотрел на меня, а я старалась игнорировать сам факт его существования. Хотя в груди до сих пор всё клокотало, когда мимолётным взглядом я замечала его движения. Говорил с ним Павел и только по существу. Сказал, что раньше следующего четверга Алекс нам не понадобится и поэтому может остаться в отеле и делать, что пожелает.

Моё воображение тут же нарисовало Алекса в компании праздно шатающихся француженок на лазурном берегу, как они смеются над его шутками, как он приобнимает их… и рокочущее чувство в груди стало сильней.

Да с чего меня опять волнует его свободное время? Пускай проводит его с кем захочет! А я в это время буду нежиться в солнечных лучах на трёхпалубной яхте Sky, пить шампанское, купаться в Средиземном море. А вернувшись провожу его прощальным взглядом, чтобы больше никогда не увидеть. Удивительно только, почему Павел не мог заменить его раньше, когда я только стала проявлять недовольство? Неужели нужно было доводить до самого настоящего скандала?

Я проигнорировала поданную Алексом руку и сама вышла из машины. Мне не хотелось лишний раз прикасаться к нему, хотя не могла не отдать должное его выдержке. Вести себя со мной так вежливо после того, как получил выговор от босса и моего показного бойкота – нужно было иметь стальные нервы. Вновь уловила пряный аромат его парфюма, но сейчас он только разозлил. Встряхнув волосами, я прошла мимо него к трапу с гордо поднятой головой и взошла на борт.

Солнце уже клонилось к закату, отражаясь оранжевым цветом в темнеющем море. Небо на западе повторяло цвета воды, а на востоке окрашивалось в чернила, сверкающие редкими звёздами. На борту немного пошатывало на каблуках и как только я оказалась в своей каюте тут же сняла туфли. Ноги утопали в мягком ковре, и я не смогла отказать себе в удовольствии повалиться на мягкую постель. Мышцы после перелёта гудели и требовали расслабления. Если бы кроме команды и охраны мы смогли бы взять массажиста…

Из брошенной рядом сумки раздался негромкий звонок. Я потянулась и вытащила телефон – на экране высветилось "Мама". Я резко поднялась с кровати. Сердце ухнуло как это обычно бывало, когда она звонила.

– Привет, – раздался в трубке её весёлый голос. – Дочь, ну что ты не звонишь?

– Привет, мам, – я так и не позвонила ей и теперь ощущала себя виноватой. – Прости, хотела да как-то из головы вылетело.

– Как у тебя дела?

– Всё хорошо, как всегда. Работа-работа, – я оглянулась вокруг, будто она могла быть где-то рядом и поймать меня за враньём. Не могла же я ей сказать, что сейчас отдыхаю на яхте – это бы вызвало лишние вопросы – откуда деньги, с кем я поехала и прочие. Для неё ведь я так и работала в ресторане пианисткой, и эта маленькая ложь терзала меня изнутри всякий раз, когда она расспрашивала меня о моей жизни.

– Домой когда приедешь? Я грибов твоих любимых засолила.

– Э-э-э, думаю в следующем месяце смогу вырваться на пару деньков.

– А как там подружка твоя, Алиса?

– Хорошо, у неё на днях тут день рождения был, полетела со своим парнем на курорт.

– Какая молодец, – конечно мама не знала, чем занимается моя подруга, что у неё за парень и чем она заслужила шикарный отдых. – А у тебя никто не появился? – в её голосе послышалась надежда.

Всякий раз, когда она звонила, мне приходилось отрицательно отвечать на этот вопрос, иначе она бы не отстала пока не вытянула из меня всё.

– Ма-а-ам…

– Ну что? В Москве вон сколько парней, а ты всё одна да одна. Слушай, тут у нас в доме новый сосед – такой парень хороший. Молодой, работящий, помогает тяжёлые сумки таскать.

Я хихикнула.

– Ты мне замуж за него предлагаешь выйти, потому что он сумки помог донести до дома?

– Ну а какие у тебя критерии? Чтоб с квартирой да с машиной был?

А правда, какими качествами должен был обладать мой избранник, если я захочу выйти замуж? Я никогда не думала об этом, но точно знала какими качествами должен обладать мой любовник – обеспечен, щедр, нежен… Но супруг? Человек, которому бы я доверилась по-настоящему, отдавая саму себя без остатка?