— Ах, вот ты где, Зендер, милый!

Не знаю, заметила ли она вообще меня и Тила. Она так бросается Зендеру на шею и целует его, будто кроме них тут никого нет.

Я не могу отвести глаз. Не могу отвернуться. Выпиваю почти весь бокал того пузырящегося напитка — сладкого алкоголя, который принёс мне Тил. Горло щекочут пузырьки.

Кого он целует — не моё дело. Я сделала всё, чтобы это перестало быть моим делом, много лет назад.

Ладонь Тила касается моей. Всего лишь лёгкое прикосновение, но я чувствую в нём неожиданную поддержку. Его кожа очень нежная и тёплая. Он не предпринимает ничего больше, ограничиваясь одним этим невинным жестом. Я рада, что маска всё ещё на мне, и никто не видит моего пылающего лица.

— Ой! — взвизгивает она. — Я не знала, что вы тоже здесь! Здравствуй, Велентин! И… эм… генерал, да? Генерал Как вас там?

Её голос звучит как у подвыпившей, но она не пьяна. Она прекрасно понимает, что говорит. Вот уверена. Я не столько улыбаюсь, сколько скалюсь, стиснув зубы.

— Генерал Кел, — подсказывает Тил. Он не кажется обрадованным встрече.

— Добрый вечер, генерал Кел, — пропевает она и затем запрокидывает голову, хохоча. — Ах, Зендер, хватит тосковать на балконе! Я хочу познакомить тебя кое с кем.

Она хватает принца за руку и, не спрашивая его мнения, тащит обратно в зал. Как только они исчезают за дверями, поглощённые шумом бала, до меня доносится её последняя фраза.

— А ты говорил, она симпатичная!

Вздрагиваю. Ничего не могу с собой поделать. Чувствую себя идиоткой, пока стою здесь, в платье от лучших дизайнеров столицы Империи. Мне не стоило соглашаться на это. Надо было надеть свою униформу и заняться своей работой, а не пытаться играть в их игры. Моё лицо горит, а глаза на мокром месте. И слёзы жгут так, будто я только что прошла через ад.

Набираю в лёгкие воздух.

— Простите, лорд Тил. Мне нужно идти. Я вообще не должна была сюда приходить, — снимаю звёздную маску через голову и роняю её.

— Петра, — ласково произносит он полу-предупреждение, полу-извинение, снимая собственную маску. Теперь, когда я вижу его лицо, всё ещё хуже. Даже его жалость выглядит красиво. — Де Лоренс — глупая надменная выскочка, жаждущая власти.

Так небрежно… У меня мелькает мысль, что это может быть глупо — недооценивать её. Она не хочет, чтобы люди видели больше, чем то, что на поверхности.

К тому же это не значит, что она не права. Мне здесь не место, в этой игре аристократов. Я хочу вернуться в лазарет и поговорить с Хэли, узнать, как там Дуайер, хоть мои коммуникаторы и молчат весь вечер.

— И Лисендер тоже дурак, — бормочет Тил.

Не знаю, зачем я начинаю ему отвечать. Мне больно. Я чувствую себя преданной. И утешения Тила не помогают.

— Всегда им был. Каждый раз, отправляясь на миссию, одно мы знали наверняка: как только всё закончится, он отправится в бордель. И сейчас точно так же, только бордель стал более высокого класса, не так ли?

Мой голос дрожит. Почему он дрожит?

Не успеваю понять, что происходит, как Тил подшагивает ближе ко мне, прижимая холодные ладони к моим горящим щекам, удерживая меня без каких-либо усилий. Он ждёт, что я отстранюсь или ударю его, или ещё что — не знаю. Но затем он снова выдыхает моё имя и целует меня. Я не эксперт в этом деле. Но он — однозначно.

Я пытаюсь вернуть себе равновесие, пока все чувства разом накрывают меня, тело отвечает на поцелуй и отключает голос разума. Я оказываюсь прижата к его телу, чувствую скрытую в нём силу, литые мышцы под шёлковыми одеждами и запах, околдовывающий меня. Его губы, его поцелуй, его прикосновения к моему лицу. Я хочу сдаться, покориться, чтобы это никогда не прекращалось.

Где-то вдалеке я слышу, как колокола бьют полночь. Бал подходит к концу, маски снимаются, но моя уже давно сорвана, как и его — во всех смыслах. Я открываю глаза, чтобы заглянуть в его серебристые озёра. Они светятся желанием. Неподдельным желанием.

Вот-вот в любую секунду толпа из зала повалит на террасы через двери, в том числе и те, что сейчас у него за спиной, и увидит нас здесь, прижатых друг к другу. Хотела бы я остановить мгновение и застыть так навсегда. Мне нужно запечатлеть этот момент в своей памяти, запомнить все ощущения до мельчайших деталей. Я чувствую, как бьётся его сердце: громко, взволнованно, отчаянно.

Это не по-настоящему. Это не может быть правдой. Мы оба просто играем друг с другом. Просто следуем своим ролям. Но это кажется таким настоящим.

Я отстраняюсь от него.

— Мне нужно уйти, — мой голос удивительно спокоен. Не знаю, как мне это удалось.

Я не дожидаюсь ответа: разворачиваюсь и убегаю в темноту сада, прочь от огней бала и музыки. Деревья нависают надо мной, ряды буков тянутся вдоль аллеи, тонкие и почти призрачные в лунном свете. Я бегу, пока снова не ощущаю себя в безопасности, и останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Моё дыхание. Моё сердцебиение. Только моё. Сердце колотится, я пытаюсь его успокоить.

Прислонившись к стволу дерева, я обдумываю только что произошедшее, не в силах поверить. А затем поднимаю дрожащие пальцы к губам, которые всё ещё покалывает от поцелуя.

Глава 13

БЕЛ

Утром в день нашей свадьбы во всём Антеесе царит суматоха. На улицах повсюду ленты, плакаты, баннеры, флаги всех размеров. Изобилие цветов — включая несколько букетов от Петры, которые меня, прямо сказать, удивили, — тянется рядами вдоль стен от моих покоев аж до главного зала приёмов. Безумно красиво. А ещё здесь очень много птиц, но самые удивительные из них — это крошечные птички из настенных часов, которые вырезал Кон и спрятал в разных уголках. Понятия не имею, когда он успел, но факт остаётся фактом. Они даже петь умеют. А на ветру ещё и танцуют. Маленькие крольчата прыгают по полу, а птицы хлопают крыльями. Местные дети радостно смеются и бегают по садам, вверх и вниз по террасам, во дворце и снаружи, соревнуясь, кто больше найдёт зверьков. Многие из этих детишек живут здесь, пока не завершится строительство приюта. Но порой мне кажется, что можно было бы выделить дворцовое крыло на постоянной основе. Им здесь нравится, и изобретения Кона вызывают у них чистый восторг.

Наверное, поэтому он их и создаёт.

В прошлый раз, когда мы готовились к свадьбе, которая так и не состоялась, меня переполнял страх. Я ничего не могла сделать, у меня не было выбора. Я разбила сердце своему другу детства Шаю накануне вечером, и вместе с ним — своё собственное. И никогда себе этого не прощу. Но на этот раз… О, предки, на этот раз у моего беспокойства совсем иные причины.

Рондет ведёт себя так, будто они скорбят по близкому человеку. А Кон реагирует так, словно ничего страшного не случилось и всё как обычно. Даже не знаю, что и думать. С этими мыслями я примеряю третье серебряное свадебное платье.

Когда я смотрю на своё отражение, по коже пробегают мурашки. Первые два, что я надевала, в итоге были залиты кровью, разорваны и уничтожены в бою. Будь я более суеверной, сказала бы, что это явно не мой счастливый цвет.

Арианна вместе с горничными, Крести и Деллой, суетятся вокруг меня, взволнованные и радостные, пользуясь возможностью наконец-то нарядить меня как настоящую королеву.

Мой взгляд всё время останавливается на нарядных коммуникаторах на моих запястьях, словно на них в любую секунду придёт сообщение или входящий звонок. Но они молчат. В конце концов поднимаю один из них к лицу и нажимаю кнопку вызова.

— Бел? Всё в порядке? — в голосе Кона слышится страх. Нет, не страх. Это слишком сильное слово. Беспокойство, скорее. Или, может, я просто проецирую на него собственные мысли. Надеюсь, в этом всё дело и реальных поводов для опасений нет.

— Кон?

— Да, — раздаётся какой-то грохот, словно упало что-то тяжёлое, и Кон чертыхается. Он что-то уронил или случайно задел в своей мастерской. Ну конечно, он в своей мастерской. Он там счастлив. И тайна этого чёртова камня так и манит его, чтобы он её разгадал. — Бел, что-то не так?