Машенька... А Машенька пришлась ко двору. Свеженькое, светлое личико, хорошее чувство сцены, она вписалась в спектакль очень органично и ничем его не испортила. Я уже стал размышлять о том, чтобы отойти от того правила, которое когда-то завел себе для жизни: жена режиссера не должна быть актрисой. Я всегда считал, что актриса, да еще в театре, которым ты командуешь, слишком быстро подминает весь театр под себя. А это недопустимо есть...

   Но Машенька - это особый случай. Или я так хочу себе думать? Странно, неужели она может стать обычной заурядной стервой с претензиями, какими становятся большинство подающих надежды актрис?

   А вот и конец спектакля - и бурные аплодисменты, и дикий рев публики, и поклоны, на которые я выхожу, понимаю, что это все-таки не просто успех, это - триумф! Что же, теперь остается только ждать, ждать, как все разрешиться...

   Глава сорок пятая. Финальная.

   А Золушка все-таки forever

   Наверное, это был самый странный и волнительный день в моей жизни. День, когда я мог полностью провалиться, а испытал вместо этого настоящий триумф.

   В такие минуты ты не ощущаешь счастья, подъем, понимание того, что произошло приходит намного позже, намного позже, намного... Машенька? Он там, на сцене, среди актеров, вся в слезах - на этот раз слезах рабости... Я замечаю, что Мария тоже на сцене, но постоянно следит глазами за мной - ей важна моя реакция. Я киваю головой и показываю жестом: все ОК! Да, у Мари с карьерой проблемы не будет. Она еще лет двадцать может спокойно эксплуатировать свою внешность, куда там двадцать - двадцать пять минимум! Двадцать пять минимум, да...

   Вот, как всегда, начинаю повторяться, следовательно, мой мозг находится на грани нервного срыва. Теперь все, что мне надо - это оказаться у себя в кабинете, месте, где меня никто не будет трогать. Это актеры сейчас будут обмывать премьеру, их право. По еще одной традиции я никогда не участвую в премьерных попойках. Я провожу ночь у себя в кабинете, для этого в ней есть удобный диванчик и дежурная постель.

   Но сегодня был особый день: в кабинете мне уединиться не дали. Там сидели Малечкин и Новицкий, никого больше из окружения Новицкого не было. Как только я вошел, Стасик Малечкин подчеркнуто вежливо поклонился, и по большой окружности обошел меня, после чего вышел, нет, скорее выскочил, в коридор.

   - Да, Павел Алексеевич, простите вашего покорного слугу, что он потревожил ваш послепремьерный покой...

   Голос Новицкого был тихим, но четким... Я же не мог отвечать, слова не приходили мне на ум... Я просто сел в кресло и пошевелил рукой, как бы соглашаясь со своим собеседником...

   - Да, батенька, вы в конец переутомились... Нельзя себя так загонять, Павел Алексеевич, никак нельзя... Вы уж простите меня, старика, что я вас на такие подвиги вынудил, только действительность превзошла мои ожидания. Вы сделали неожиданно сильный спектакль... Я просто потрясен. Такой успех! Публика просто ревела от восторга... А за Новеллу не переживайте... Я уже звонил ей. Успокоил. Сказал, что это наша общая идея - выпустить пар из котелка, знаете, смеясь, легче расстаться с прошлым, особенно, если это прошлое так дорого... Конечно, если бы я все знал, то вряд ли ее пригласил (не верю, Стасик все Новицкому докладывал, так что Павел Константинович сам постарался Новеллу вытащить н премьеру, про силу скандала в качестве пиара не мне ему докладывать). Извините, я угощусь кофе сам.

   Я молчаливо кивнул головой...

   Новицкий смотрел на меня выразительно, с прищуром, смотрел, размышляя, говорить еще что-то или не говорить.

   - И все-таки я скажу это, Павел Алексеевич, заслужили... Заслужили, черт меня подери! Я не оставлю ваш театр без помощи. После такого успеха вы обойдетесь мне недорого. Ваши, скажем так, реформы, принесли свои плоды, вы почти что самоокупаемы... Только пообещайте мне одну вещь...

   Я кивнул головой...

   - Теперь премьерные спектакли вы будете ставить исключительно сами... Договорились?

   Я опять утвердительно киваю головой.

   - Ну вот и ладненько... Я пойду, отдыхайте...

   - Павел Константинович, - внезапно произношу я скрипучим, сдавленным голосом. От неожиданности Новицкий, почти дошедший до двери, вздрагивает и оборачивается.

   - Спасибо... - почти неслышно произношу я.

   Новицкий пожимает плечами и выходит в дверь.

   Я понимаю, что новая жизнь все-таки начинается.

   Послесловие

   Если говорить о хэппи-энде, то он бывает достаточно условным. Я не могу сказать, что пережил тяжелое время экономического кризиса совершенно безболезненно. Через год умер наш народный артист, Николай Викентьевич. Мария стала звездой телевидения, ведущей двух популярных шоу. Серафима - однозначно примой моего театра. Сменилась труппа на треть, но лучшие все-таки остались. Бешенный успех "Золушки forever" прошел, но спектакль был резонансным и на него по прежнему были аншлаги. А Машенька? Машенька вот-вот должна родить. И на этом, думаю, ее театральная карьера закончится. Самое главное, она нисколечко мне в этом не возражает. Наверное, этот спектакль того стоил - тревоги, нервного срыва, этой поездки к родителям, без которой мне не пришла бы в голову гениальная мысль - поставить спектакль про Золушку. И этот сон, сон, без которого я бы не смог ничего сделать... Говорят, к вещим снам надо прислушиваться. А раз говорят, значит надо!

   Винница, 2009

   Здесь в смысле горделивое, самовлюбленное, тупое (прим. переводчика)